RSS
 

Глава 3. Как возбудить дело?

 

Глава 3

Как возбудить дело?

 

 На следующий день около двенадцати часов мы – Светлана Васильевна, Саша и я – собрались в офисе. Саша был очень доволен.

 – Могу вас обрадовать, – произнес он, – господин Яхонтов проходит под кличкой Зима. Кремнев, его подельник, – кличка Кремень. И господин Зайцев – под кличкой Заяц. Первые двое судимы трижды, Зайцев – дважды. Последние две статьи у Яхонтова и Кремнева – за мошенничество. Но самое интересное, что эти трое отбывали наказание в одной колонии.

 Саша показал копию оперативной ориентировки. Я увидел три лица, фас и профиль, на фоне линейки. Далее шло перечисление статей, названия судов и сроков наказания, которые получал каждый, и название колонии.

 – Видите? ИТК строгого режима и номер колонии при последней отсидке у всех совпадают. К сожалению, – добавил Саша, показав на дату, – судимость с них снята.

 – То есть вы хотите сказать… – заговорила Светлана Васильевна.

 – Да, я хочу сказать, что они не считаются ранее судимыми.

 Светлана Васильевна изо всей силы стукнула ладонью по столу.

 – Как же так?! Трижды судимые, рецидивисты – и не считаются судимыми!

 – Вот такой у нас закон… – развел Саша руками.

 – А мы можем взять этот листок как доказательство? – спросила Цветкова.

 – Я думаю, что там, куда мы обратимся, такой листок получат в течение нескольких минут, – усмехнулся я.

 – Давайте все равно возьмем его! – настаивала Светлана Васильевна.

 – Ну хорошо, возьмем. А теперь поедем возбуждать дело!

 Мы распределили свои обязанности следующим образом. Я со Светланой Васильевной должен был поехать в Управление внутренних дел Центрального округа, добиваться возбуждения уголовного дела по факту мошенничества. Саша, взяв с собой все ориентировки и адреса троицы, намеревался определить, где они находятся, или, если они уехали, узнать, в какой город.

 На машине Цветковой мы поехали в район Таганки, где в одном из тихих переулков находилось Управление внутренних дел по Центральному округу столицы. Нам предстояла нелегкая задача.

 Вскоре мы подъехали к большому зданию из мрамора и металла. Перед входом висела большая вывеска с названием.

 – Ну вот мы и приехали, – сказал я.

 Мы вошли в бюро пропусков на первом этаже.

 – К кому мы пойдем? – спросила Светлана Васильевна.

 – Сначала нам нужно к дежурному.

 Мы подошли к дежурному и изложили ему суть нашего дела. Он тут же снял телефонную трубку и позвонил следователю. Через несколько минут для нас были выписаны пропуска, и мы пошли по длинному коридору первого этажа. Наконец мы увидели на дверях табличку с нужной нам фамилией Гусев. Мы постучали.

 – Да-да, входите, – ответил мужской голос.

 В кабинете за столом сидел мужчина лет тридцати пяти, с густой светло-русой шевелюрой, в клетчатой рубашке и джинсах.

 – Вы дежурный следователь? – поинтересовался я.

 – Да, – ответил мужчина. – А вы заявители, как я понимаю? Давайте запишем ваши показания, – он достал чистый бланк, на котором сверху было написано «Объяснение». Я прекрасно знал, что перед возбуждением уголовного дела должно быть проведено так называемое доследование с фиксированием заявления. Затем идет проверка, и только после этого решается вопрос о возбуждении уголовного дела или об отказе.

 Светлана Васильевна села за стол. Гусев включил компьютер. Сначала стандартные вопросы – фамилия, имя, отчество, дата и место рождения, место проживания… Закончив с формальностями, Гусев предложил рассказать, как все случилось. Мы заранее договорились со Светланой Васильевной, что она изложит все очень коротко, с момента появления троицы в ее антикварном магазине.

 Следователь все записал, затем принял заранее составленный список похищенных ценностей и вещей и предложил подождать пять-шесть дней, чтобы проверить факты. В заключение он сказал:

 – Мы сообщим вам, возбудят ли уголовное дело или будет в этом отказано.

 – Что значит отказано? – возмущенно произнесла Цветкова. – Я потеряла имущество на сумму более двух миллионов долларов! И вы считаете, что это не преступление?

 – Не я это решаю, – спокойно ответил следователь, – у нас есть вышестоящее начальство, прокуратура… Мы сообщим вам о результате.

 Мы покинули здание управления. Светлана Васильевна была расстроена.

 – У меня создалось впечатление, – сказала она, – что нам могут отказать в возбуждении уголовного дела.

 – Нет, не должны отказать, – стал успокаивать ее я. – Как они могут отказать, если похищено имущество на такую сумму!

 – Я не уверена в этом…

 – Вы все сказали правильно, – продолжал я, – показали связь между Кремневым и Клепиковым, так что, думаю, все будет нормально.

 – Ладно, я поеду по своим делам. Мне надо прийти в себя, что-то собрать на продажу. Ведь наверняка нужны будут деньги…

 – Да, – кивнул я.

 Светлана Васильевна уехала. Я направился в офис.

 Ближе к вечеру в офис приехал Саша. Он выглядел уставшим. Усевшись за стол, он вытащил сигарету и закурил.

 – Ну и накатал я сегодня километры! – сказал он.

 – Надеюсь, не без пользы? – улыбнулся я.

 – Конечно, с пользой! Шеф, знаешь что я хочу тебе рассказать? Приготовься к большой неожиданности.

 – Скажи сразу, ты их нашел?

 – Нашел. Представь себе, никто из них не уехал, все живут по своим старым адресам. Более того, Кремнев разъезжает на «Мерседесе» Цветковой, он его даже не перепродал.

 Я был удивлен.

 – Странно! – сказал я.

 – Более чем странно! Я ведь тоже вел в свое время дела по мошенникам. Обычно схема бывает следующая – затравка, обман, а потом они исчезают из поля зрения, некоторые даже уезжают за границу, чтобы там отсидеться. Здесь же все не так – никто никуда не уехал. И Кремнев ездит на «Мерседесе»…

 – Что же происходит? Они никого не боятся?

 – Неизвестно… Может, их кто-то прикрывает? – предположил Саша.

 – Да, после «дела оборотней» о многом задумаешься… Так что, Кремнев даже номера не сменил на машине?

 – Нет, со старыми и ездит.

 – Очень странно… Чем он занимается?

 – Встречается с какими-то «перцами», обедает с ними в ресторанах… Мне кажется, они готовят новую «разводку».

 – Что, прямо сразу? Не уехали, перерыва не сделали?

 Саша пожал плечами:

 – Неизвестно… Может, «разводка», может, еще какие контакты… Зайцев ездил в авиакассы, интересовался билетами в свой родной город.

 – Не знаешь, он один собирается лететь или с кем-то еще?

 – Заказывал два билета. Но мне не удалось выяснить, на кого еще.

 – И каковы твои выводы?

 – Все как-то не так. С одной стороны, Цветкову «кинули» на два с половиной миллиона, а с другой – мошенники ведут себя не по схеме, не прячутся, а вполне легально передвигаются по городу и общаются с людьми.

 – Ладно, подождем еще несколько дней. Ты продолжай вести наблюдение за Кремневым – он у нас главный подозреваемый. А я буду дожидаться ответа из УВД.

 Через четыре дня мы не вытерпели и сами позвонили следователю Гусеву, поинтересовались, как наши дела.

 – Я не в курсе, – ответил Гусев. – Я тогда был дежурным следователем, принял вас, записал все, а что дальше – не знаю.

 Светлана Васильевна была настроена агрессивно.

 – Но вы же можете узнать! – сказала она. – Пожалуйста, выясните, в каком состоянии находится мое заявление!

 – Хорошо, – ответил Гусев, – перезвоните мне через час, я попытаюсь все узнать.

 Через час мы перезвонили, но Гусева в кабинете не было. Только через три часа, к концу рабочего дня, мы смогли его застать.

 – Ну, есть какие-нибудь новости? – спросила Светлана Васильевна, включив громкоговорящую связь на телефонном аппарате.

 Гусев немного замялся, потом ответил:

 – Боюсь, придется вас разочаровать. Руководство не нашло состава преступления в действиях субъектов, на которых вы указали.

 – Как не нашло? Я же потеряла два с половиной миллиона!

 – Эти вопросы не ко мне, а к руководству.

 – Короче, мне отказано в возбуждении дела? Я правильно поняла?

 – Да.

 Тут в разговор вмешался я:

 – А можно получить бумагу с отказом?

 – Конечно, через пару дней вы сможете ее получить.

 – А пораньше никак нельзя?

 Гусев снова замолчал, словно подбирая слова.

 – Не знаю, это не моя компетенция. Приезжайте, поговорите с руководством. Тут работы всего на пять минут…

 В этот же день я приехал в УВД и взял бумагу с отказом. Светлана Васильевна спросила, что я намерен делать дальше.

 – Будем подавать в суд, – ответил я, – в связи с несогласием с отказом в возбуждении уголовного дела. Будем добиваться!

 – Послушайте, – сказала Цветкова, – когда мне вас рекомендовали, то сказали, что у вас есть достаточно неплохие связи в Генеральной прокуратуре… Кажется, вы с кем-то учились в институте, а теперь этот человек стал там большим человеком, не так ли?

 – Вы хорошо осведомлены, – усмехнулся я.

 – Так вот, добейтесь, пожалуйста, через вашего институтского знакомого, чтобы он как-то повлиял на возбуждение уголовного дела!

 Я молча кивнул головой. Да, у меня был такой знакомый. После окончания института нас всех разбросали по разным ведомствам – кто-то стал работать в прокуратуре, начав с должности следователя и дослужившись до высокой должности в Генеральной прокуратуре, кто-то пошел в МВД, в КГБ – теперешнюю ФСБ, кто-то – на судейскую работу. Некоторые пошли в адвокатуру. Короче, жизнь разбросала выпускников юридического факультета МГУ по разным местам. Раз в пять лет мы собирались в ресторанах на встречу однокурсников, там узнавали разные новости друг о друге.

 Сейчас я решил позвонить Михаилу Миронову, моему однокурснику, достал телефонную книжку и, обдумывая предстоящий разговор, набрал номер. На другом конце провода мне сообщили, что Миронов стал начальником Управления Генеральной прокуратуры. Я перезвонил ему и попросил о встрече.

 – Что-то случилось? – поинтересовался Миронов. – Кого-то задержали? Имей в виду, если дело ведет Генеральная прокуратура, я тебе помогать не буду.

 – Нет, тут другой случай, – сказал я, – и все в рамках закона. В функции Генпрокуратуры ведь входит надзор за правоохранительными органами?

 – Да, входит. И что?

 – Нужна помощь – у меня необоснованный отказ в возбуждении уголовного дела.

 – Интересные дела происходят в лагере адвокатуры! – усмехнулся Миронов. – Если раньше вы, наоборот, сетовали, что дело необоснованно возбуждалось, и пытались как-то прекратить его, то теперь все наоборот – вы стали представлять интересы, как я понимаю, потерпевшей стороны?

 – Что делать, такая у нас работа…

 – Ладно, давай встретимся, – сказал Михаил. – После работы, к сожалению, не могу – на дачу с женой еду. А вот в обеденный перерыв – подъезжай, поговорим, перекусим…

 – А куда мне подъезжать?

 – На Дмитровку. Напротив нашего здания небольшой кафетерий. Давай там встретимся в два часа. Сможешь?

 – Да, приеду.

 В два часа я сидел за столиком кафетерия и ждал своего институтского товарища. Через несколько минут появился Миронов. Он был в гражданской одежде.

 – Я слышал, что вы сейчас ходите в мундирах, – сказал я.

 – Да, Генеральный прокурор обязал, – ответил Миронов. – Но не идти же мне в мундире в кафетерий на встречу с тобой! Здесь всякие папарацци бродят, а ты у нас человек известный, сфотографируют тебя со мной, а потом мне с должности надо будет уходить… Ладно, давай по делу. Что у тебя случилось?

 – Случилась достаточно банальная вещь. Мы обратились в УВД Центрального округа, написали заявление – человек потерял два с половиной миллиона долларов, а там отказывают… Вот, написал жалобу в Генеральную прокуратуру, – я открыл папку и достал листок.

 – Не надо мне ничего показывать! – замахал руками Миронов. – Ты эту жалобу направляй через нашу канцелярию, а я постараюсь проконтролировать. А что за дело-то?

 Я коротко рассказал историю Цветковой. Миронов покачал головой:

 – Да, дело достаточно интересное. Ладно, давай так и договоримся. Ты завтра мне позвони, и я скажу, каков результат. Договорились?

 На следующий день я позвонил Миронову.

 – Все в порядке, – сказал он, – дело возбудят. Подъезжайте сегодня к начальнику отдела Широкову. Ему уже позвонили, он примет дело. Так что бери свою заявительницу и – вперед, успеха!

 – Спасибо тебе, дорогой! – произнес я.

 – Да не за что, это ведь наша обязанность – осуществлять надзор за соблюдением законодательства. Тем более в системе правоохранительных органов! – добавил Миронов, как бы подчеркивая, что мое обращение к нему было основано не на личных связях.

 В этот же день мы были у начальника отдела Широкова. Тот встретил нас достаточно холодно. Я начал с вопроса, не звонили ли ему из Генеральной прокуратуры по поводу нашего дела. Он что-то невнятно пробурчал и предложил Светлане Васильевне сесть за стол.

 – Давайте побеседуем с вами еще раз, – сказал он.

 Светлана Васильевна стала вновь излагать суть дела. Широков ничего не записывал, только время от времени делал какие-то заметки в блокноте. Потом он сказал:

 – Хорошо. Дело мы возбудили. Можете позвонить сегодня вечером, я скажу вам номер, под которым его зарегистрировали. Назначим следователя – я еще не знаю, кого подключу, – и начнем работать.

 Мы уже подошли к двери, чтобы уйти, но Широков неожиданно попросил меня задержаться.

 – Вы раньше работали в системе правоохранительных органов? – поинтересовался Широков.

 Я не удивился. Время от времени следователи задавали мне этот вопрос.

 – А что, похоже?

 – Какие у вас связи с Генеральной прокуратурой? – задал следующий вопрос Широков. – Оттуда звонили нашему руководству по вашему поводу.

 – Что же было делать? Вы же необоснованно отказали в возбуждении уголовного дела…

 – А почему вы считаете, что необоснованно?

 – Мы так поняли. Мы написали заявление, четко изложили суть. Из него ясно, что потерпевшей нанесен ущерб в размере двух с половиной миллионов долларов, она потеряла квартиру, картины. Также мы назвали имена мошенников, их адреса и телефоны. И после этого вы говорите, что нет оснований в возбуждении уголовного дела? Что получается?

 – Я ведь не случайно спросил вас, работали ли вы раньше в органах. Кстати, вы мне так и не ответили… Дело вот в чем. Если вы работали, то должны понять, что это стопроцентный «висяк».

 – Почему же? – спросил я.

 – А мы вызывали и Яхонтова, и Кремнева… Они все отрицают. Более того, у вашей подопечной, точнее, клиентки, тоже, между прочим, рыльце в пушку…

 – Что вы имеете в виду?

 – Я не уполномочен распространяться… – Широков помолчал. – У них к ней тоже есть претензии.

 – Претензии? – возмутился я. – Они обобрали ее до нитки и еще какие-то претензии предъявляют?

 – Может быть, вы не в курсе, – продолжил Широков, – но у них действительно есть претензии.

 – А Клепиков? Его роль?

 – Ну, действия риелтора – криминал стопроцентный. Но вы же понимаете, что он не тот, за кого себя выдавал. Мы уже обозначили его как человека с поддельным паспортом. Мы нашли настоящего Клепикова. Он живет в Электростали и работает инженером на электромеханическом заводе. Естественно, фотография вашего риелтора не соответствует личности Клепикова. Паспорт был либо утерян, либо украден. Так что этот риелтор – мошенник чистой воды, и личность его нами не установлена. Вы, как коллега, должны понять, что нам найти на необъятных просторах нашей Родины этого лже-Клепикова будет очень трудно, практически нереально.

 – Секундочку, – прервал я Широкова, – а связь Кремнева с Клепиковым?

 – Он все отрицает. Смотрите сами – нет никаких доказательств, что Кремнев знал Клепикова и руководил его действиями. Клепиков как бы сам по себе.

 – Но ведь это же ясно! – продолжал настаивать я. – Клепиков звонит моей доверительнице, и сразу же после окончания разговора звонит Кремнев и интересуется, как дела. Значит, он знал, что Клепиков уже позвонил Светлане Васильевне. А может, они с одного телефона звонили, по очереди!

 – Может быть, и так, – согласился Широков. – Но никаких доказательств этого нет. Так что, скорее всего, будет «висяк».

 – Что же нам делать?

 Широков пожал плечами…

 Вечером я позвонил Светлане Васильевне. Она приехала ко мне в офис. Я рассказал ей о разговоре с начальником отдела УВД. По ходу рассказа у нее заметно портилось настроение. Она была настроена агрессивно.

 – Вы сказали, что допрашивали Яхонтова и Кремнева? – спросила она. – Может, они денег дали?

 – Вряд ли… Хотя со стороны мошенников это бывает – дали «откупного», и дело начнет тормозиться, зайдет в тупик и развалится само по себе.

 – Надо активизировать наши действия. И добиться, чтобы этих людей арестовали! Вы можете это сделать?

 Я отрицательно покачал головой:

 – Вы же видите – следователи говорят, что прямых доказательств того, что Яхонтов и Кремнев участвовали в этой афере, нет.

 – Но вы же сами говорили, что мошенники в течение какого-то определенного времени разрабатывают свою жертву. Вот они меня и разрабатывали целый год – покупали мои картины, вкладывали в меня деньги, а потом с лихвой все вернули.

 – Это все так. Но у нас должны быть определенные доказательства.

 – Все равно что-то тут не так! А что делает ваш детектив?

 – Саша ведет наблюдение.

 – И что там интересного?

 – Все идет как обычно. Встречаются друг с другом, с какими-то людьми. Но пока ничего определенного нет, кроме одного факта – Кремнев ездит на вашем «Мерседесе», даже номера не поменял.

 – Это говорит о том, что он ничего и никого не боится, – подытожила Светлана Васильевна. – Наверняка у него есть какие-то покровители. Ведь он не случайно говорил – «позвоню „оборотням“». Значит, кто-то его прикрывает!

 – Но послушайте, – остановил я ее, – из Генеральной прокуратуры звонил мой однокашник, помогал. Дело возбуждено.

 – Но ничего не происходит!

 Вскоре она ушла.