RSS
 

ОТАРИ

 

 

 

ВАЛЕРИЙ КАРЫШЕВ 

 

 

 

 

ОТАРИ

 

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

 

Израиль, Тель-Авив, лето 1999 г.

Уже стало традицией, что книги, фильмы, журналы, газеты, выходящие в России, с небольшим опозданием появляются и во многих странах дальнего зарубежья, где проживают наши соотечественники.

Такой интерес вполне естествен. Ведь люди, выросшие в Советском Союзе и затем по разным причинам эмигрировавшие в другие страны, вовсе не стремятся окончательно утрачивать связь с Родиной. Потому они и сохраняют интерес ко всему, что происходит в нынешней России, в частности, к произведениям литературы, которые там издаются.

В Тель-Авив я прибыл по приглашению книготорговца, владеющего несколькими книжными магазинами в разных городах Израиля. Моими книгами заинтересовался бывший наш соотечественник, ныне гражданин Израиля Кирилл Н.

Так получилось, что некоторые герои моих книг в той или иной ситуации попадают в Израиль. Вероятно, именно это и подтолкнуло Кирилла к налаживанию продажи этих книг на Земле обетованной. Но для того, чтобы задуманная акция прошла успешно, надо было найти для нее информационный повод.

Кирилл вышел на меня через издательство и пригласил на презентацию нескольких моих книг, которая должна была состояться в одном из принадлежащих ему книжных магазинов.

Презентация — слишком громкое слово для небольшой встречи с потенциальными читателями, которой Кирилл решил воспользоваться для рекламной кампании. Я должен был в течение трех дней находиться в магазине, общаться с людьми и раздавать автографы.

Нельзя сказать, что народу было очень много. Стояла сильная жара, столбик термометра поднимался к сорока градусам. К тому же презентация началась посреди рабочей недели, и большинство людей, которые хотели бы встретиться с человеком «оттуда», были заняты на работе.

Я сидел за небольшим столиком, на котором стопкой возвышались мои книги, подписывал их, отвечал на вопросы читателей, которым было интересно услышать от меня «как у нас там».

Время от времени посматривал на часы. Не скрою, что я с огромным нетерпением ждал того часа, когда смогу покинуть книжный магазин и вернуться в свой гостиничный номер. Я предвкушал, как сброшу с себя тяготившую меня одежду, выну полотенце и отправлюсь к бассейну, чтобы броситься в прохладную воду и почувствовать себя на вершине блаженства.

Тем не менее презентация все же проходила довольно интересно. На таких встречах, как правило, всегда узнаешь много нового. Некоторые читатели — кто напрямую, а кто-то через своих знакомых — слышали о том или ином из героев моих книг, а то и лично знали кого-то. Люди стремились дополнить мои произведения, рассказывая о тех или иных эпизодах, которые по какой-то причине не были отражены в книгах.

Иногда мне действительно бывает искренне жаль, что нельзя повернуть время вспять и вставить эти эпизоды в книгу...

Вот и на сегодняшней презентации нашлось несколько человек, которые лично знали Сильвестра еще по его делам в России, а один из присутствующих познакомился с Сергеем Новгородским во время его пребывания в Израиле.

Я внимательно слушал их рассказы, кое-что даже записывал, надеясь в будущем использовать эту информацию в работе над переизданием какой-нибудь из книг.

Наконец встреча с читателями закончилась. Я вышел на улицу и вместе с Кириллом сел в его машину. В машине был включен кондиционер, и я сразу почувствовал себя значительно лучше. Признаться, в магазине все же было душновато.

Машина тронулась с места.

Кирилл был очень доволен. Его рекламное шоу оказалось удачным. В дни презентации книги в его магазинах раскупались во много раз быстрее, чем в обычные дни, причем спросом пользовались даже те из них, к которым я не имел никакого отношения.

— По-моему, нас «ведут», — неожиданно сказал Кирилл.

Я оглянулся и посмотрел в заднее стекло машины. Действительно, за нами двигался белый «Вольво» модели «S-90» с затемненными стеклами.

— Может быть, тебе показалось? — усомнился я в его предположении.

— Нет, я давно наблюдаю за этой машиной. Они висят у нас на хвосте.

— Кто это может быть? — встревожился я.

Кирилл пожал плечами:

— Может быть, мафия? — натянуто улыбнувшись, предположил он.

— Глупости! Зачем мафии водить меня? — возразил я.

Тем не менее я чувствовал какое-то внутреннее беспокойство. Машина все еще шла за нами. Мы свернули на узкую улочку. Преследователи свернули вслед за нами. Они ехали на приличном расстоянии, не приближаясь к нам слишком, так что разглядеть, кто сидит за рулем машины, не было никакой возможности.

Вскоре мы оказались у небольшой гостиницы, где я снимал номер. Машина преследователей остановилась неподалеку. Мне показалось странным то, что они совершенно не скрывали того, что преследуют нас.

Припарковав машину, Кирилл проводил меня до номера.

— Может, мне остаться? — предложил он.

— Зачем? Я уж как-нибудь сам разберусь.

— Может, стоит обратиться в полицию? — спросил Кирилл.

— А что мы им скажем? Эти люди в машине резонно заметят, что никакого отношения к нам не имеют...

— Тоже верно, — кивнул Кирилл. — Вообще-то Израиль — страна спокойная. Серьезных правонарушений здесь практически не бывает.

Я кивнул головой, как бы соглашаясь со словами Кирилла, хотя беспокойство не оставляло меня.

Неожиданно Кирилл сказал:

— Ты свою вертушку не выключай, — он указал на мобильный телефон, лежащий на тумбочке.

— Я в бассейн сейчас пойду, — пожал плечами я, — хочу немного расслабиться.

— Вот телефон с собой и возьми. Я буду время от времени позванивать, узнавать, как дела.

— Хорошо, — согласился я.

Я не сказал бы, что сильно испугался происходящего. Через два дня мне предстояло покинуть Израиль, и я больше склонялся к мысли о том, что меня, по каким-то неведомым мне причинам, «пасут» израильские спецслужбы.

Возможно, их интересовали мои предполагаемые контакты с представителями русской мафии.

После того как Кирилл ушел, я быстро переоделся и поднялся на крышу гостиницы, где находился небольшой бассейн. Поплавал минут двадцать, затем выпил холодного тоника и спустился в номер. Плотно закрыв дверь, улегся на кровать. Труднее всего в Израиле мне было привыкнуть к жаре.

Как только я погрузился в приятную дремоту, раздался телефонный звонок. Звонили по гостиничному телефону. Я снял трубку.

Незнакомый мужчина, говоривший на русском языке без какого-либо акцента, обратился ко мне по имени-отчеству.

— Я вас слушаю.

— Я, к сожалению, опоздал на презентацию, которую вы проводили в магазине, и не застал вас там — вы уже уехали. Я прошу вас уделить мне десять минут. Мне хотелось бы переговорить с вами.

Я отнесся к предложению без особого энтузиазма.

— Вы знаете, — попытался найти отговорку, — я очень устал, боюсь, жара плохо на меня влияет, и у меня просто нет сил с вами встречаться...

— Дело в том, что я нахожусь в вашей гостинице, — добавил мой таинственный собеседник, — в холле. Я очень прошу вас — спуститесь минут на десять! Уверяю, наша встреча будет для вас очень полезной.

Это меня насторожило.

— Полезной? Чем, позвольте узнать?

— Полезной для вашей новой книги, — последовал неожиданный ответ.

«Интересно, откуда этот человек знает, что будет полезным для моей книги? И собираюсь ли я вообще продолжать литературную деятельность? — подумал я и решил: — Ладно, в конце концов, спуститься в холл — дело нехитрое, и ничего особенного произойти там, под присмотром администратора, со мной не должно!»

— Хорошо, я буду через несколько минут, — решил я и добавил: — А как вы меня узнаете?

— Я вас знаю, — ответил мужчина. — На обложке ваших книг есть фотография.

— Тогда как я узнаю вас?

— У меня в руках будет одна из ваших книг.

— Хорошо, я спускаюсь, — ответил я и положил трубку.

Через пару минут я уже был в холле гостиницы. Я осмотрел его внимательно, но интересующего меня человека не заметил. В холле сидели две женщины и мужчина и о чем-то оживленно разговаривали. Не похоже было, что кто-то из них звонил в мой номер. Тем более что никто из них на мое появление никак не отреагировал.

«Странно...» — подумал я. Еще раз осмотрел холл, но так никого и не заметил. Я уже собирался вернуться в номер, как вдруг меня негромко окликнули.

Я обернулся. Передо мной стоял мужчина невысокого роста, не худощавый, в очках с темными стеклами. В руке он держал одну из моих книг.

— Это вы мне звонили? — спросил я.

— Да, — мужчина кивнул головой. — Давайте присядем...

Мы подошли к столику, возле которого стояли кожаные кресла, и опустились в них.

— Меня зовут Виктор, — представился мужчина и после небольшой паузы добавил: — В России у меня было другое имя, но тут, в Израиле, меня называют Виктором.

«К чему, интересно, такая конспирация?» — подумал я и бросил взгляд на книгу, которую принес с собой мой странный собеседник. Он перехватил мой взгляд.

— Я прочел ваши книги. Они мне очень понравились. Понравились тем, что материал правдивый. Я могу об этом судить, поскольку о некоторых событиях, описанных вами, я слышал непосредственно от их участников...

Я понял, что разговор будет не о моих книгах, а о чем-то совсем другом. Вежливо улыбнулся — мол, спасибо за комплименты. Но неожиданно Виктор произнес:

— Вообще-то я хотел предложить вам сенсационный материал о событиях, очевидцем которых был я сам.

— Предложить? — переспросил я. — Что означает это слово?

Я знал, что в Израиле просто так никто ничего предлагать не будет.

— Ну... Продать, например, — уточнил Виктор.

— О ком ваш материал?

— Об одной одиозной фигуре. Точнее, о человеке, которого я должен был устранить.

— И что же это за человек? — поинтересовался я.

— Отари, — коротко ответил Виктор. — Знаете такого?

— Да кто ж его не знает! Еще бы! А вы, значит, и есть тот самый человек, который должен был его убрать?..

Виктор молча кивнул головой.

— Знаете, Виктор, — продолжил я после небольшой паузы, — на данный момент есть уже несколько человек, которые полностью или частично взяли на себя вину за смерть Отари.

Это действительно было так. К тому времени существовало несколько версий убийства Отари, соответственно столько же насчитывалось и исполнителей. Разобраться же в том, кто именно повинен в смерти авторитета, было пока невозможно.

— Как вы, наверное, знаете, — продолжил я, — версий на данный момент много, но как определить, какая из них истинная? Преступление до сих пор не раскрыто...

Виктор понимающе кивнул.

— Поэтому где гарантия, что я приобрету, — я выделил последнее слово, — материал, который окажется достоверным? Не получится ли... — Я намеренно сделал паузу.

— Все, о чем я расскажу, легко проверить, — спокойно возразил Виктор.

— Каким же образом? Отари лежит в земле...

— Давайте договоримся так, — сказал Виктор, — начнем издалека. Вас интересует тема Отари?

— Очень интересует. Но, к сожалению, я еще не готов к тому, чтобы писать о нем книгу. У меня нет проверенного материала...

— Но ведь ваши книги называются «версии адвоката»?

— Да, — кивнул я.

— Значит, это говорит о том, что вы вправе иметь свою собственную версию, а ваши читатели пусть сами определяют, верна она или нет.

— Я не ставлю такой цели. Я излагаю свою версию и выношу ее на суд читателей...

— Вот видите, — продолжил Виктор, — вы изложете свою версию, которая будет основана на моем рассказе.

— Понимаете, Виктор, я все же не могу быть до конца уверен в том, что ваш рассказ будет... как бы поточнее выразиться...

— Правдивым, — закончил за меня собеседник.

— Да, можно сказать и так, — согласился я.

— Хорошо, — сказал Виктор. — В конце концов, я готов отказаться от моего гонорара. Я могу рассказать вам все бесплатно.

— Тогда позвольте узнать, — перебил я своего собеседника, — какой смысл вам вообще рассказывать мне что-либо?

— Сейчас очень трудно это объяснить. Но в процессе рассказа — конечно, если вы согласитесь выслушать меня, — вы поймете, почему я это делаю.

Я пожал плечами. В общем-то я ничем не рисковал... «Интересно, как долго он будет излагать свою историю? — прикинул я. — Ну, два-три часа, не больше. В крайнем случае просто потеряю время. Но материал действительно может оказаться интересным!»

— Соглашайтесь, — повторил Виктор. — Я ведь сначала хотел даже обратиться со своим рассказом в какую-нибудь газету. Но потом передумал.

— Почему?

— Прошло какое-то время, все улеглось... Не хотелось ворошить осиное гнездо.

— А можно задать вам вопрос?

— Конечно.

— Белый «Вольво» ваш?

— Да, мой, — улыбнулся Виктор. — Я знал, что вы меня заметили.

— Вы, по-моему, особо и не скрывались.

— Правильно. Я подъехал к книжному магазину, но там подойти к вам не решился. Следовало подойти в гостинице, чтобы поговорить наедине. Но названия вашей гостиницы я не знал, поэтому мне и пришлось разыгрывать из себя шпиона. А прятаться от вас я не хотел — боялся вас потерять. Поэтому и держался неподалеку. Извините уж, если что не так...

— Ладно, все в порядке, — махнул я рукой. — Давайте определимся с вами сразу. Так, значит, вы тот самый человек, которого наняли...

— Которому «заказали» Отарика, — перебил меня Виктор.

— Значит, слово «наняли» вам кажется неподходящим? — удивился я.

— Абсолютно!

— И вы... Безусловно, эта информация мне интересна. Давайте с вами договоримся так. Я не знаю, буду ли использовать то, что вы мне расскажете. Но на тот случай, если я использую вашу информацию, мне нужно ваше согласие на то, что я могу допустить какие-то отступления от вашей версии, изменить те или иные события...

— Да, я все понимаю, — ответил Виктор, — и я согласен.

— Ну что, договорились?

Он кивнул головой.

— Тогда давайте поднимемся ко мне в номер, я включу диктофон и буду внимательно вас слушать.

Вскоре мы были в моем номере. Я включил диктофон — один из двух, которые привез с собой в Израиль, — мы устроились в глубоких удобных креслах, и Виктор начал свой рассказ...

Все, что рассказал Виктор, меня очень заинтересовало, однако его история все же была взглядом с одной стороны и в полной мере не охватывала жизни нашего героя.

Поэтому, вернувшись в Москву, я постарался через знакомых людей разыскать другие источники, из которых мог бы черпать интересующую меня всевозможную информацию, которая существенным образом дополняла бы описываемую мной историю.

Вскоре мне удалось это сделать, и я вышел на нескольких человек, близко знавших Отари.

Но все же в основу книги лег именно рассказ Виктора.


 
 Глава 1

 

ЗАКАЗЧИКИ

Виктор не раз возвращался в своей исповеди к мысли о том, что вся жизнь человека состоит из многочисленных случайностей. Вот и его судьба была соткана из неожиданностей и случайностей, нередко игравших ключевую роль. Если бы, например, не было той случайной встречи со старым знакомым — сослуживцем Маратом Стеблиным, может быть, дальнейшая жизнь Виктора сложилась бы по-иному.

Если бы не было того ужаса, того кошмара, через который ему пришлось пройти... Но обо всем по порядку...

@GLAVA_N = 1994 г., февраль, Москва,
 Калининский проспект, 14.32

Началось все в морозный февральский день, когда по улицам мела серебристая поземка и тонкие ледяные иглы впивались в лицо и сыпались за воротник. Виктор недавно вернулся в Москву и еще не успел влиться в кипящую жизнь столицы. Он беспричинно болтался по улицам города, беззаботно рассматривая витрины магазинов. Так, незаметно для себя, он добрался до Калининского проспекта.

За тридцать два прожитых года Виктор повидал достаточно много, прошел, как говорят, сквозь огонь, воду и медные трубы. Окончил школу, отслужил в армии, после попал в систему МВД — по набору в специальный отряд, называвшийся «Витязь».

Он прошел строжайшую медкомиссию, потом всевозможные проверки, после этого, получив звание лейтенанта, был зачислен бойцом в спецотряд.

Функции этого подразделения в основном заключались в борьбе с организованной преступностью, освобождении заложников, противодействии массовым беспорядкам. Были и другие задачи, о которых не принято говорить, но которые были четко обозначены в соответствующих документах.

Виктор участвовал во многих операциях. Он привык к чрезвычайным ситуациям, относясь к своим действиям, к выполнению приказов как к обыкновенной, пусть чуть более рискованной, чем у других людей, работе. Но одну операцию он запомнил надолго, на всю жизнь.

@GLAVA_N = Сентябрь 1992 г., Марийская АССР,
 ИТК строгого режима

В одной из колоний строгого режима произошло ЧП. Многочисленные заключенные подняли бунт и, захватив заложников, решили прорываться на волю любой ценой, даже ценой гибели этих самых заложников.

Виктор оказался в числе тех, кто должен был подавить бунт и освободить людей.

Подразделение было передислоцировано к месту ЧП. Оно находилось там уже четыре дня. Спецназовцы ждали удобного для штурма момента. Пока начальство вело переговоры с заключенными, захватившими заложников и колонию, Виктор сидел в казарме вместе с остальными бойцами и ждал приказа.

Как и при участии в других операциях, никто из ребят не знал, что случится с ними, кто из них останется в живых, а кого ждет посмертная слава. Риск попасть под пулю или под заточку зэков был очень велик.

К тому же ЧП случилось в колонии строгого режима, где срок отбывали уголовники с большим тюремным опытом, осужденные за тяжкие преступления. Сам собою напрашивался вывод, что терять этим людям нечего и они пойдут на все, чтобы добиться своего.

Тогда, сидя в казарме, Виктор и познакомился с Маратом Стеблиным.

Марат был майором МВД. А если говорить точнее, то он руководил то ли пресс-службой МВД, то ли тамошней киностудией. Одним словом, Марат прибыл в колонию, чтобы снять фильм об освобождении заложников и подавлении беспорядков, предназначающийся для учебных пособий спецназа. Время от времени МВД снимало такие фильмы, а потом в качестве наглядного пособия показывало их в своих школах, на курсах повышения квалификации командного и специального состава МВД.

Виктор лениво взглянул на вошедшего в казарму человека.

— Майор Стеблин, — представился тот. — Мне нужны люди, которые согласились бы участвовать в съемках фильма, в подавлении мятежа в колонии. Желающие есть?

Раздался нестройный гул голосов. Кто-то зло выругался.

— Еще раз спрашиваю, — ровным голосом повторил майор, — согласен ли кто-нибудь участвовать в съемках?

Желающих не нашлось. Одно дело подавлять восстания и мятежи, считая это своей работой, обязанностью, долгом, в конце концов. Совсем другое форсить перед камерой, показывая свое умение проливать людскую кровь.

Майор помрачнел.

— Ну, как хотите — дело ваше, — буркнул он и направился к выходу.

— Подождите, товарищ майор, — неожиданно для себя самого остановил Стеблина Виктор. — Я согласен, только расскажите уж мне, для чего вам потребовались люди? Вы ведь и так можете снять все, что вашей душе угодно.

— Доброволец нам нужен для того, чтобы прикрывать нашего оператора с камерой. Чтобы тот, в свою очередь, мог фиксировать все происходящее и не нарвался при этом на пулю или заточку, — пояснил майор.

— Что ж, ладно, работа нехитрая. Я согласен, — сказал Виктор.

В этот же вечер руководство спецотряда собрало всех бойцов. Присутствовал на собрании и Марат Стеблин.

Бойцам был коротко изложен план захвата, распределены обязанности каждого подразделения. В своем напутствии командир «Витязя» сказал, что мятеж должен быть подавлен любыми путями, а потому особо жалеть никого не стоит. Люди, поднявшие бунт, — всего лишь уголовники, все они пошли на преступление осознанно. Кроме того, разрешалось отрабатывать все приемы, которым в последнее время бойцов обучали. Эта операция являлась одновременно и работой, и тренировкой, правда, тренировкой смертельно опасной. Бойцам было официально разрешено применять оружие, что случалось достаточно редко. Все говорило о том, что задание предстоит не из легких и людские жертвы с обеих сторон вполне вероятны.

В заключение командир добавил, что штурм будет снят в качестве учебного фильма специальной группой кинооператоров из МВД. Несколько бойцов из отряда, в том числе и Виктор, должны прикрывать кинооператоров. Таким образом, Виктор попал в группу прикрытия.

Штурм начался с того, что «бэтээры» пробили ворота колонии и отряд спецназовцев устремился в зону, уже на протяжении нескольких дней находившуюся в руках уголовников. Марат и рыжеволосый оператор с камерой бежали впереди, за ними, прикрывая их, неслись Виктор с напарником.

Бойцы отряда быстро преодолели сопротивление уголовников, высыпавших в небольшой дворик и открывших было беспорядочную стрельбу. Поняв, что не в их силах противостоять хорошо вооруженным спецназовцам, зэки устремились в бараки. Вот там-то, в первой комнате, и произошло ЧП. Группа уголовников захватила рыжего оператора. Один из зэков всадил в него заточку, и оператор опустился на пол, поливая скобленые доски алой пузырящейся кровью.

Майор Стеблин, ворвавшийся в комнату, замер от неожиданности. Еще немного, и его бы постигла участь оператора: зэки озверели и готовы были убить каждого из тех, кто решится подойти к ним.

У Виктора и его напарника не оставалось выбора. Еще долго по ночам его будут преследовать кошмары, связанные с этим днем. Тогда они в упор расстреляли зэков. Смотреть, как прямо перед тобой один за другим как подкошенные падают на пол люди и исходят кровью возле твоих ног, было поистине невыносимо.

Но в планы уголовников входил захват новых заложников, а потому особого выбора у Виктора не было — либо он их, либо они его. И Виктор выбрал первое.

Если бы Виктор медлил немного дольше, это стоило бы жизни не только ему, но и его напарнику, подоспевшему мгновением позже, и, конечно, майору Марату Стеблину, который находился в непосредственной близости от уголовников. По всему выходило, что он должен был быть следующим, кто попал бы под заточку уголовников.

Однако Виктор нашел в себе силы нажать на курок, и тут же сбоку затрещал автомат напарника, выплевывая в озверевших, сбившихся в кучу уголовников очереди смертоносных пуль. Вскоре все было кончено.

После того как страсти улеглись, людские потери подсчитаны, раненым оказана первая помощь, к Виктору подошел Марат Стеблин. Был он немного бледен, но для человека, увидевшего смерть лицом к лицу, держался более чем достойно.

— Когда в Москве будешь, обязательно мне позвони. Встретимся, я тебя отблагодарю. Ты мне жизнь спас! — сказал Марат.

— Ладно, позвоню, — улыбнулся Виктор.

@GLAVA_N = Октябрь 1992 г., Москва, 19.20

В Москве Виктор оказался довольно скоро. Примерно через месяц Виктор и его напарник были вызваны в столицу. За героизм, проявленный в ходе операции, они были представлены к награде, и 23 февраля должно было состояться торжественное вручение этих наград.

Виктор, как и обещал, в первый же вечер по приезде в Москву позвонил Марату Стеблину. Они встретились в маленьком уютном ресторане в центре города.

Посидели, выпили, поговорили о том о сем. Незаметно Марат вновь перевел разговор на тему недавних событий, в которых им обоим пришлось участвовать. Он снова поблагодарил Виктора за то, что тот спас ему жизнь, а потом неожиданно вытащил из бокового кармана конверт.

— На вот, возьми, — сказал Марат, протягивая конверт Виктору.

— Что это? — спросил тот.

— Деньги. Купишь себе что-нибудь, — ответил Марат.

Открыв конверт, Виктор увидел толстую пачку долларов.

— За что ты даешь мне деньги? — удивился Виктор. — То, что я сделал, было моим долгом, обязанностью. Я не мог поступить иначе и спас бы любого из товарищей, а не только тебя!

— Бери, бери, — буркнул Марат, — они тебе пригодятся.

— Нет, деньги я не возьму, — отрезал Виктор.

— Ну, хорошо, не хочешь просто так их брать, выполни одну мою просьбу. Она высоко оплачивается, — сказал Марат, буравя Виктора глазами.

— Что за просьба? — настороженно поинтересовался Виктор.

— Да так, у одного знакомого бизнесмена с бандюками небольшая проблемка возникла в плане денег, — поморщившись, сказал Марат. — Должны они ему. Короче, возьми пару ребят. Того же Андрюху, который у тебя напарником был, — он ведь в Москве сейчас? Ну, и помоги этому коммерсанту. А он вас очень хорошо отблагодарит. Он по пять тысяч баксов каждому обещал.

— А что делать надо? — спросил Виктор, подумав про себя, что лишние деньги ему никак не помешают. Награды, конечно, дело хорошее и почетное, но, к сожалению, куска хлеба на них не купишь. Если же работа окажется не сильно напряжная, то почему бы ею не заняться?

— Да почти ничего делать и не придется, — ответил Марат. — Просто нужно научить некоторых людей вежливым манерам. А то встречаются люди, которые не понимают русского языка и «наезжают» не на тех, на кого нужно.

— Что ж, я согласен. Если только, конечно, дело это не пахнет криминалом.

— Любое дело можно повернуть так, что оно потянет на уголовщину, — усмехнулся Марат. — Но здесь я тебе практически на сто процентов

могу гарантировать, что никаких нежелательных для тебя последствий не будет.

@STARS = * * *

На следующий день Виктор познакомился с коммерсантом, который так страдал от наездов бандитов. Его звали Зурабом, он был грузином, и на самом деле ситуация была несколько иной, чем та, которую описал Виктору Марат. Зураб был должен довольно крупную сумму денег то ли своим партнерам, то ли кредиторам. Поскольку деньги Зураб отдавать не хотел, кредиторы наняли бандитов, для того чтобы они выбили причитающуюся сумму.

Виктора такой поворот событий, конечно, не слишком обрадовал, но и отступать он не собирался. Взяв по совету Марата себе в помощники бывшего своего напарника Андрея, перебрался в офис Зураба, где радушный и испуганный хозяин потчевал их кофе и комплексными обедами в надежде, что эти крутые парни защитят его от бандитов.

Гости пожаловали через два дня. Виктор сидел в небольшом кабинете, через зарешеченное окно которого прекрасно просматривался участок улицы, на котором находился вход в офис. Заметив четверых рослых кавказцев, вылезших из припарковавшейся черной «девятки» и направившихся ко входу в офис, Виктор нутром почувствовал, что это как раз те люди, которых они с Андреем ждут вот уже несколько дней.

— Андрей, — обратился он к напарнику, — похоже, нам пора отрабатывать деньги, а также кофе и комплексные обеды.

Андрей оторвался от толстого журнала сомнительного содержания, который рассматривал с преувеличенным вниманием, и вскинул на Виктора свои смешливые голубые глаза.

— Что, посетители пожаловали? — ухмыльнулся он.

— По всей видимости, да, — ответил Виктор, поднимаясь с удобного кресла, к которому успел уже привыкнуть.

Через несколько мгновений Виктор и Андрей были уже возле дверей кабинета Зураба. Оттуда до них доносился гул голосов. Говорили явно на повышенных тонах. Секретарша у входа окинула Виктора испуганно-умоляющим взглядом и не промолвила ни слова, когда тот толкнул дверь и без стука вошел в кабинет.

Зураб сидел на своем рабочем месте, вжавшись в кожаное кресло, и напоминал взъерошенного ворона, чье гнездо собираются разорить паршивцы-мальчишки. Увидев вошедших Виктора и Андрея, он расправил плечи и на лице его отразилось невероятное душевное облегчение.

Грузины, все как один, обернулись на звук открываемой двери и уставились на вошедших.

— Вам чего, ребята? — наконец спросил один из них — здоровый мужик с густой черной шевелюрой.

— Это я хочу спросить, чего тебе здесь нужно? — вопросом на вопрос ответил Виктор.

Далее завязался оживленный разговор между Виктором и группой бандитов, Зураб помалкивал, стараясь как можно меньше привлекать к себе внимание.

Поначалу Виктор пытался доходчиво объяснить кавказцам, что они не на тех наезжают, но слова оказались бесполезны. То ли ребята плохо понимали по-русски, то ли они считали себя настолько крутыми, что любые уговоры были бесполезны. Хуже того, кавказцы начали грубить, а грубости Виктор не переносил.

Кто первый начал драку, теперь уже Виктор точно сказать не мог — то ли Андрюха, то ли кавказцы, — да это и не суть важно — главное, как говорится, результат. А результатом явились порядком попорченные морды бандитов, несколько сломанных ребер и другие не слишком серьезные увечья.

Грузин-коммерсант был очень доволен и тут же выдал премию — по пять тысяч долларов каждому, как и обещал.

Виктор и Андрей обрадовались легко заработанным деньгам, но за радостью последовала беда.

Дело в том, что один из пострадавших-нападавших получил-таки довольно серьезную травму и был доставлен в больницу. В связи с этим органы возбудили уголовное дело, началось разбирательство. Представители правоохранительных органов вышли на Зураба, а тот легко сдал Виктора и Андрея.

На обоих было заведено уголовное дело, и, хотя не без помощи Марата оно было прикрыто, последствия не заставили себя долго ждать. Вернувшись на место службы, Виктор узнал, что по факту случившегося в его родном «Витязе» начато служебное расследование. Новый командир «Витязя», и так-то не особо жаловавший Виктора, на сей раз был просто взбешен. Он вызвал Виктора и Андрея на беседу с глазу на глаз. То и дело одаривая обоих взглядом, в котором читалось величайшее презрение и неприязнь, начальник, который не особо жаловал Виктора и Андрея, сказал:

— Учитывая ваши заслуги и стаж службы, я готов закрыть глаза на многие ваши проступки. Но, отдавая себе отчет в тяжести вашей вины, которая, по сути, граничит с уголовным преступлением, предлагаю вам добровольно написать рапорта об увольнении из органов.

Виктору такой поворот событий показался величайшей несправедливостью. Как же так — за небольшие деньги он не единожды лез под пули, рисковал жизнью, а сейчас, по сути, наказав распоясавшихся бандюг и тем самым честно заработав деньги, он считается преступником?!

— Да ради бога! — сказал обиженный Виктор и, взяв со стола начальника ручку, тут же на краю обшарпанного стола написал рапорт об увольнении, сразу же пополнив многочисленные ряды российских безработных на еще одну единицу.

Как стало известно после, Андрей был не настолько самолюбив и горд, и ему удалось остаться в «Витязе».

Теперь Виктору предстояло найти для себя работу. К сожалению, а может быть, и к счастью, он владел одной-единственной профессией — профессией убивать людей.

Сперва Виктор решил обратиться за помощью к Марату, но потом передумал. Требовать от Марата чего-то в качестве возмещения морального ущерба было по меньшей мере глупо. В конце концов, Марат не виноват в том, что все так получилось. Ведь, если разобраться, они с Андреем сами во всем виноваты — немного не рассчитали и перегнули палку.

Можно было, конечно, просто попросить Марата найти ему работу. Но Виктор догадывался, какого плана работу предложит ему Марат, и это его не устраивало — хватит для него пока и одного заведенного уголовного дела.

Вскоре Виктор завербовался на грузино-абхазскую войну и почти целый год воевал на стороне абхазцев. На войне он повидал многое. Было столько крови, что ею можно было наполнить русло реки, и столько смертей вокруг, что перестаешь бояться и принимаешь смерть как нечто неотвратимое, что может случиться в любую секунду. А значит, не стоит опасаться, а тем более ждать смерти. Нужно успеть сделать как можно больше до ее прихода. А уж минует ли тебя эта пучина, или ты окажешься под ударом — неведомо никому, кроме, может быть, одного господа бога. Но бог давно отвернулся от этой залитой кровью земли, а потому и вопрошать, и обращаться с мольбами стало не к кому.

Виктору, всегда старавшемуся найти во всем происходящем смысл и логику, эта война казалась несправедливой. Он, как и его товарищи по оружию, во всем обвинял грузин, считая их действительными виновниками конфликта. Наверное, это присуще человеческой натуре — не замечать огрехов за собой и своими товарищами, но видеть сплошное зло, бесчеловечность и жестокость в действиях противника.

В конце 1993 года война стала потихоньку сворачиваться. Виктору опять предстояло остаться без работы. Нужно сказать, что за все время войны больших денег он не заработал. Хитрые абхазские интенданты вычли из заработка Виктора все, что только могли, — питание, медицинское обслуживание, стоимость обмундирования и еще по десятку пунктов, о существовании которых Виктор даже и не догадывался. Оставшаяся после всех вычетов сумма оказалась ничтожной, да и выплатить ее обещали не сразу, а в несколько приемов. Виктор остался «у разбитого корыта».

@GLAVA_N = 1994 г., февраль, Москва,
 Калининский проспект, 14.32

Зачем Виктор приехал в Москву — город, в котором у него практически не было ни знакомых, ни связей и ни друзей, — он и сам себе не мог объяснить. Москва всегда манила его. Он родился в российской глубинке, и его всегда привлекала столичная жизнь, покрытая флером таинственности и блеска. Виктору хотелось окунуться в эту бурлящую атмосферу вечно спешащего куда-то города, почувствовать себя малюсеньким винтиком огромной сложной машины, называющейся обществом.

Приехав в Москву, Виктор бродил по городу, погруженный в свои далеко не веселые мысли. Предстояло найти работу. Конечно, вряд ли ему удастся сделать это в Москве — ведь у него нет ни прописки, ни квартиры, — практически ничего, но боже мой, как же не хочется возвращаться в свое далекое захолустье, куда все новости доходят с недельным опозданием и где работу он может найти, разве что устроившись охранником на кожевенный завод, если, конечно, его еще не закрыли и там действительно нужна охрана.

Какое-то время Виктор жил в Москве с родителями. Он закончил здесь школу, и город успел стать ему родным. Но отец Виктора был военным, а потому места жительства приходилось менять весьма часто. Так случилось, что отцу предложили достаточно высокий пост, но не в столице, а в провинциальном городе, куда семья и перебралась. Как оказалось, уже насовсем. Теперь и мать, и отец были уже на пенсии и думать забыли о возвращении в столицу. А Виктор продолжал скучать по Москве.

Сейчас он понял, что с удовольствием вернулся бы в органы. Но кто его туда возьмет с его-то почти уголовным прошлым?

Неожиданно на Калининском проспекте Виктора окликнули. Он обернулся и увидел мужчину, сидящего в черной «Волге». Присмотревшись, он узнал Марата.

Марат вышел из машины и, широко улыбнувшись, протянул Виктору руку.

— Ну, привет, командир! Как дела?

— Бывали и лучше, но я не жалуюсь, — ответил Виктор.

— Что же мы с тобой на тротуаре стоим? — спохватился Марат. — Пойдем отметим нашу встречу! Надо же, в таком большом городе случайно встретиться! Это не так уж часто бывает!

Виктор сел на переднее сиденье рядом с Маратом, и черная «Волга» рванула с места, оставив за собой сизый дымок.

Через несколько минут Марат и Виктор уже сидели в уютном ресторане и делились новостями, которых за долгий срок, что они не виделись, накопилось предостаточно.

Рассказал Виктор и про то, чем закончилось дело с Зурабом, про то, как поперли его из органов, как пришлось завербоваться «диким гусем» в абхазские волонтеры и воевать за чужую землю...

Уже под конец рассказа Марат перебил Виктора:

— А я ведь тебя искал, работу хотел предложить. Но мне сказали, что ты уехал куда-то воевать. Правда, называли почему-то Югославию.

— Да это потому, что я оформлял загранпаспорт, — улыбнулся Виктор. — А так как, кроме Абхазии, тогда воевали еще и в Югославии, все подумали, что я еду именно в Боснию. Ну, я и не стал убеждать бывших сослуживцев в обратном — взял бумажку с подтверждением стажа и помахал на прощание ручкой — ищите, мол, где хотите!

— Вот уж не думал, что для выезда в Абхазию нужен заграничный паспорт! Особенно если учесть, что ехал ты туда не по туристической путевке, а воевать!

— А ты как думал! — усмехнулся Виктор. — Абхазия ведь теперь называет себя государством. У них теперь тоже «суверенитет»!

— А чем ты занимаешься сейчас? — вновь перебил Марат.

— А что сейчас? Сейчас я безработный, — пожал плечами Виктор. — А как у тебя дела?

— У меня нормально. Из МВД я ушел, создал свою частную охранную фирму под названием «Хитон». Собрал там бывших сотрудников МВД, кое-кого перетащил из ваших силовых подразделений.

— А из «Витязя»?

— Оттуда никого не взял, не получилось. Хотел тебя разыскать, да поздно спохватился. Ты уже уехал.

— А чем занимается ваша фирма? — заинтересовался Виктор.

— Да всем понемножку. Охранные услуги, сопровождение ценных грузов, охрана частных лиц, в основном бизнесменов, кое-какие конфиденциальные поручения, например, улаживание конфликтных ситуаций и принятие нестандартных решений, — последнюю фразу Марат выделил особо. — Сейчас начинаем расширяться. Создаем оперативно-аналитический центр. Будем собирать информацию и нейтрализовывать одиозные фигуры, что мешают работать бизнесменам, которым мы оказываем свое покровительство.

— А как у вас с зарплатой? Сколько ваши люди получают? — спросил Виктор.

— В зависимости от статуса и боевых заслуг.

— А все же сколько?

— От пятисот до тысячи баксов... Некоторые — немного побольше, — уклончиво ответил Марат.

— А что, деньги приличные! Мне в Абхазии о таких суммах даже мечтать не приходилось... Может быть, — неожиданно продолжил Виктор, — может, возьмешь меня к себе, по старой памяти?

— Тебя? — усмехнулся Марат. — Возьму с удовольствием, только не на эту работу, — помолчав немного, добавил он. — Зачем тебе получать каких-то пятьсот в месяц? Я предложу тебе шикарную работу, высокооплачиваемую! Поработаешь месяц-два от силы, выполнишь задание, получишь кругленькую сумму. Может, на старость тебе ее и не хватит, но уж на веселую молодость точно.

— А что за работа?

— Работа, можно сказать, штучная... Требует кропотливой, серьезной подготовки и умения мгновенно принимать решения.

— Убрать, что ли, кого-нибудь нужно? — догадался Виктор.

— А что, в Абхазии тебе не приходилось такими делами заниматься?

— На войне как на войне, — неопределенно пожал плечами Виктор. — Там всем приходилось заниматься.

— В общем, мандража никакого ты перед этим не испытываешь?

— Нет, — коротко бросил Виктор. — Работа есть работа, о чем тут рассуждать, а тем более отчего мандражировать?

— Вот это уже иной разговор! — улыбнулся Марат. — По всем параметрам ты нам подходишь. Но в принципе решаю не я. Я лишь посредник, есть другие люди...

— Так, может, сведешь меня с этими людьми? — настаивал Виктор. — Сколько, интересно, они могут заплатить за выполнение такого нестандартного задания?

— Давай я придержу ответы на эти вопросы на пару дней. А за это время с людьми все согласую, расскажу про тебя, подготовлю их, а затем... Ты позвони мне. — И Марат протянул Виктору визитную карточку, на которой была нарисована эмблема его охранной фирмы и отпечатаны телефон и адрес. — Позвони по этому телефону. Мы с тобой назначим встречу, и я сведу тебя, так сказать, с работодателями. Поговорите, может, сойдетесь. Тогда и контракт подпишете.

Посидев еще недолго в ресторане, Марат и Виктор расстались. Виктор покинул уютный зал, унося с собой большие надежды. Теперь перед ним замаячила перспектива работы. Хотя Марат и не назвал сумму, но, судя по всему, она должна быть немалой.

Конечно, убить человека — грех, что и говорить. Но за время службы в органах, а после и на войне Виктор понял, насколько низка на самом деле цена человеческой жизни. Людскую кровь проливать оказалось очень просто. Там, в Абхазии, уже давно перестали считать убитых.

Теперь же Виктору предлагали убивать людей за большие деньги. Он и раньше, в Абхазии, если разобраться, убивал грузинов вовсе не из ненависти к ним или из любви к Абхазии, а все за те же деньги. Вот только суммы были очень ничтожными. Так почему бы и не взяться за знакомую уже работу, тем более что разница заключается в гораздо более высокой цене?

В конце концов, редко заказывают убийство ни в чем не повинных, честных и хороших людей. Скорее всего ему предложат убрать какого-нибудь не очень чистоплотного бизнесмена или политика, который мешает жить и работать другим, не сказать, более достойным, но достаточно богатым людям. Да мало ли он видел таких, особенно в Абхазии! Виктор чувствовал поднимающуюся изнутри злость каждый раз, как только вспоминал события грузино-абхазской войны.

@STARS = * * *

К тому времени, когда нужно было звонить Марату, у Виктора не осталось

уже никаких сомнений в правильности сделанного выбора.

— Очень рад тебя слышать, — раздался в трубке голос Марата. — Давай встретимся сегодня, нужно кое-что обсудить.

— А как в отношении «свидания» с работодателями? — поинтересовался Виктор.

— Оно состоится. Но я хотел бы немного подготовить тебя к этой встрече. Ты помнишь ресторан, где мы с тобой сидели в прошлый раз? Как скоро сможешь туда подъехать?

— Примерно через час, — ответил Виктор, мысленно представляя себе путь, который ему предстояло проделать на городском транспорте.

— Хорошо, сейчас одиннадцать... Значит, в двенадцать я буду ждать тебя в ресторане.

Через час Виктор уже сидел за столиком. Марат пришел через несколько минут. На сей раз с ним был еще один человек, Виктору незнакомый.

— Кто это? — тихо спросил Виктор, кивнув в сторону незнакомца.

— А это моя личная охрана, — улыбнулся Марат, — не обращай на него внимания. Давай лучше сразу перейдем к делу. — Марат посерьезнел. — Вроде бы все в порядке, согласие получено. Так сказать, мои партнеры тобой заинтересовались. Естественно, я дал им подробную характеристику, подготовил их. Все нормально, единственное — я, честно говоря, забыл у тебя спросить, как у тебя с огневой подготовкой?

— Владею всеми видами стрелкового оружия, — ответил Виктор. — Пистолеты, автоматы, карабины, винтовка. Пулемет там, если надо — базука...

— Разговор пойдет о работе с винтовкой и о точности попадания, — перебил Марат.

— Ну, честно говоря, нужно немного потренироваться — давно практики не было, — признался Виктор. — Основными целями были движущиеся мишени... Ну, ты понимаешь, о чем я. Тогда о меткости выстрелов обычно никто не задумывался. Можно было хоть всю обойму выпустить.

— Тут немного другая ситуация, — сказал Марат. — Выстрелов не более двух, в крайнем случае — три, и все они должны быть точными. Как, справишься? Кстати, и расстояние будет довольно приличным...

— Каким примерно?

— Парень, я и сам точно не знаю. Не в упор же, сам понимаешь! — улыбнулся Марат.

— Не знаю... Смогу ли я...

— А если потренируешься, то сможешь?

— Ну, тогда просто обязан буду, — усмехнулся Виктор.

— Значит, так, при встрече с работодателями скажешь, что с огневой подготовкой у тебя все в порядке, но для поддержания формы требуется тренировка. Настаивай на этом. Они не дураки — не откажут.

Виктор согласно кивнул головой.

— И еще, — продолжал Марат, — знаешь, я тебя представил достаточно солидно — рассказал, что ты работал в спецподразделении, воевал в Абхазии, в Боснии...

— А это зачем? Я ведь там не был! — удивленно вскинул брови Виктор.

— Так, для солидности, — поморщился Марат. — Не бойся, особенно копаться в твоем прошлом не будут. Еще я сказал, что паспорт у тебя заграничный есть... Но при встрече ты, будь любезен, потребуй новый, причем с открытой визой.

— А зачем это?

— Чтобы после окончания операции ты мог бы сразу взять билет и уехать куда глаза глядят, за тридевять земель. И, наконец, самое главное — я прошу тебя, не выспрашивай у этих людей имя человека, которого тебе придется убрать. Если ты подойдешь им, то через некоторое время будешь владеть полной информацией.

— Так что это за человек? — с подчеркнутым интересом спросил Виктор.

— Что за человек, говоришь? — переспросил Марат. — Да вот он. — И достал из бокового кармана аккуратно сложенную газету. Виктор прочел шапку, набранную большими буквами: «Советский спорт». Развернув одну из первых страниц, Марат указал на нужную статью. «Спортсмены России — наша сила», — прочел Виктор жирный заголовок.

Внизу более мелким шрифтом было написано: «Создается партия спортсменов». Рядом была размещена фотография, с которой на Виктора смотрел улыбающийся мужчина в возрасте, определенно кавказской внешности.

— Кто это? — спросил Виктор.

— А это и есть твой крестник, Отари. Слышал такое имя?

Виктор отрицательно покачал головой:

— Нет, я ведь так долго в России не был... Почти все, что происходило здесь, прошло мимо меня.

— Ладно, может, это и к лучшему. Только хочу тебя предупредить: этого человека ты еще не раз увидишь по телевидению и в газетах. Он теперь часто повсюду мелькает. И пусть тебя не пугают всевозможные слухи, легенды вокруг его имени. Самое главное — решиться, а потом точно и аккуратно исполнить заказ. — Марат быстро сложил газету и убрал ее обратно. — Что скажешь?

— По кандидату у меня никаких вопросов нет, — ответил Виктор, — тем более что, как я понимаю, риск для меня весьма ограничен — ведь я уеду в тот же день, как выполню задание?

— Конечно, — кивнул головой Марат, — это уже в моей компетенции, моя забота. Билет для тебя будет наготове.

— А что в отношении оплаты? Мы так и не договорились... — поинтересовался Виктор.

— Я не обязан обсуждать с тобой этот вопрос, — ответил Марат, — работодатели сами все скажут, но раскрою тебе секрет, в силу наших с тобой добрых отношений. Сумма, которую предложат тебе за заказ, — 250 тысяч долларов. Устраивает?

Виктор, не рассчитывавший, что сумма будет столь велика, не раздумывая, энергично кивнул головой.

— Кроме того, как я и обещал, работодатели оплачивают паспорт и билет. И еще — в период подготовки тебе будет выделена квартира, машина, пейджер для связи, деньги на повседневные расходы.

— Ну что ж, все это меня устраивает, — сказал Виктор. — Я согласен.

— Но это ты мне сказал, — хитро прищурился Марат, — а им, работодателям, ты так уж сразу о своем согласии не говори. Веди себя солидно, поломайся, так сказать, для понта. И еще вот что. Я хочу, чтобы ты, — Марат достал из бумажника пачку купюр, — пошел в магазин и купил себе солидный костюм. Перед тем как поехать на встречу, подойдешь к этому ресторану. Я пришлю за тобой машину, «Мерседес».

— Прямо так уж и «Мерседес»? — удивился Виктор.

— Именно... Сам понимаешь, опять же для солидности, — вздохнул Марат. — В этой игре задействованы большие шишки, поэтому я хочу, чтобы и ты выглядел достойно.

Виктор понимающе кивнул головой.

— Ну что, договорились? Встреча с работодателями состоится завтра, в моем офисе, в шесть вечера. А тут ты должен быть в пять часов. Минут сорок уйдет на то, чтобы добраться отсюда до офиса. Машину припаркуешь у офиса так, чтобы ее видно было из окон. Ну что, — Марат улыбнулся и протянул Виктору руку, — все вроде обсудили? Ну, бывай, до завтра!

— Спасибо тебе, — сказал на прощание Виктор, — за то, что не забываешь старых друзей!

— Ладно, сочтемся, — улыбнулся Марат.

— Если все будет нормально, глядишь, потом штатным киллером стану, — тихо добавил Виктор, пристально глядя Марату в глаза.

Тот вздрогнул как от удара и заозирался по сторонам, как бы проверяя, не слышал ли кто-нибудь из посторонних эти слова. Но посетителей было мало, и сидели они на достаточном удалении.

— Зачем такие громкие слова? — так же тихо спросил Марат. — Специалист по решению нестандартных ситуаций — так лучше тебя называть, — и Марат поднялся со стула, на прощанье похлопав Виктора по плечу.

@STARS = * * *

На следующий день Виктор встал рано. Он плохо спал ночью — слишком будоражила предстоящая встреча. Поднявшись, не знал, чем себя занять, и, наконец выйдя из гостиницы, некоторое время бесцельно бродил по городу. Потом сходил в парикмахерскую, где его слегка отросшую шевелюру привели в порядок. Затем Виктор отправился в магазин. Он до копейки потратил деньги, которые дал ему Марат, купив себе дорогой костюм, галстук, добротные шикарные туфли.

Кроме этого, Виктор купил еще и кашемировое пальто. Головной убор решил не покупать — он никогда не любил шляп, считая, что они ему не идут, а меховая шапка с кашемировым пальто выглядела бы несколько странно. В конце концов Виктор решил, что ехать на встречу ему все равно предстоит в машине, а значит, о головном уборе можно не беспокоиться.

Вернувшись в гостиницу, Виктор распаковал и разложил покупки и отправился приводить себя в порядок. Тщательно побрившись, он вылил на себя четверть флакона только что купленной дорогой туалетной воды и стал одеваться. Увидев свое отражение в зеркале, Виктор даже вздрогнул от неожиданности. На него смотрел совсем незнакомый, ухоженный и импозантный мужчина. Совсем не старый и довольно симпатичный. Виктор настолько привык к военной форме и вечной окопной грязи, что никак не мог теперь свыкнуться со своим новым обликом.

До оговоренного с Маратом часа оставалось совсем немного времени. Виктор быстро собрался и через несколько минут уже быстро шел по направлению к метро.

Через час он был возле ресторана, где его должна была поджидать машина, присланная Маратом. Февраль выдался небывало ветреным и холодным, и Виктор ежился под каждым порывом ледяного ветра. И кашемировое пальто, и туфли явно были созданы для того, чтобы ездить в машине, а не топтаться на снежной улице под пронизывающим февральским ветром.

«Мерседес» подъехал к ресторану в точно указанное время. Виктор был немного удивлен. Видать, дела Марата шли совсем неплохо — «пятисотый» «мерс» мышино-серого цвета был достаточно дорогой игрушкой. Машина затормозила возле Виктора. Стекло со стороны водителя автоматически опустилось, и он увидел мужчину с острыми, неприятными чертами лица. Водитель окинул Виктора взглядом и спросил:

— От Марата Олеговича?

Виктор согласно кивнул головой.

— Садитесь. — Мужчина открыл дверцу.

Виктор забрался в салон, предварительно отряхнув ноги от снега. В машине было тепло. «Мерс» тут же рванул с места и покатил в сторону центра. Вскоре они свернули на набережную Москвы-реки, промчались мимо Кремля и въехали в один из переулков, недалеко от Пятницкой улицы. Через минуту машина притормозила у небольшого старинного здания, стоящего на берегу полузамерзшей протоки Яузы, змеящейся вблизи гостиницы «Балчуг-Кемпински».

Офис Марата размещался в трехэтажном здании. Видимо, совсем недавно его отремонтировали и отреставрировали, и строение сверкало свежей краской и обновленной штукатуркой. По периметру здания Виктор заметил несколько видеокамер, объективы которых смотрели в разные стороны. Во дворе, обнесенном невысокой декоративной кованой решеткой, стояли несколько машин — черный джип, черный же «шестисотый» «мерс», еще один «мерс» — «триста двадцатый», и «БМВ».

У входа в офис топтались несколько человек в одинаковых темных куртках с фирменными нашивками на рукавах. Вовсе не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что это сотрудники охранной фирмы, которую возглавлял Марат.

Никакой надписи на дверях не было. Ворота стояли настежь. Машина плавно вкатилась во двор и замерла у подъезда.

Виктор вышел и сделал несколько шагов по направлению ко входу. Никакой таблички на двери не было — видимо, клиенты и так знали, где искать нужную им контору. Мужчина, стоящий у двери, кивнул Виктору и быстро заговорил по рации, которую до этого момента вертел в руках.

— Прибыл гость...

— Проводите его раздеться, — послышался приглушенный голос из переговорного устройства.

— Понял, — ответил охранник и жестом показал Виктору, куда ему следует идти.

Миновав стеклянные двери, Виктор оказался в холле. Это было просторное и светлое помещение с большими окнами, задрапированными элегантными шторами. Бежевые стены, переходящие в такого же тона потолок, всюду пластик и искусственные растения, обвивающие стены. На полу ковровое покрытие, гармонирующее с отделкой помещения.

В холл выходило несколько дверей, в одной из которых навстречу Виктору показалась молодая, симпатичная женщина с большими серыми глазами, чуть вздернутым носиком и пухлыми, просящими поцелуев губами. Короткая стрижка придавала девушке несколько мальчишеский вид, чего нельзя было сказать о стиле ее одежды. На девушке была надета черная юбка и белая блузка, что придавало ей сходство с пионервожатой. Девушка приветливо улыбнулась Виктору.

— Добрый вечер! Пойдемте со мной, я покажу вам, где можно раздеться, — произнесла она приятным мягким голосом.

Виктор молча зашагал вслед за девушкой по длинному коридору, в который так же, как и в холл, выходило множество дверей. Все они были обшиты пластиком, имитирующим красное дерево, и украшены позолоченными ручками.

Вскоре девушка остановилась перед одной из дверей. Открыв ее, пригласила Виктора войти внутрь. Он оказался в небольшой комнате, всю обстановку которой составляли платяные шкафы с дверцами на рельсах. Виктор снял пальто и причесал свежеостриженные волосы перед большим зеркалом.

— Одну минуточку, — сказала девушка и, набрав на радиотелефоне какой-то номер, нажала на кнопку громкой связи. Виктор услышал сигнал, видимо, с базы телефона. Вскоре послышался знакомый голос. Говорил Марат.

— Гость разделся, — отрапортовала девушка.

— Веди его в переговорную, — сказал Марат, — минуты через две.

— Хорошо, Марат Олегович, — ответила девушка и выключила трубку.

Они медленно направились обратно по коридору. Вскоре повернули направо, где, оказывается, простирался еще один такой же длинный коридор. Миновав несколько дверей, девушка остановилась у одной из них и постучала. Дверь открылась, оттуда вышел незнакомый мужчина лет тридцати пяти, одетый в темный костюм.

— Проходите, пожалуйста, — вежливо обратился он к Виктору и вслед за ним вошел в комнату.

Девушка осталась в коридоре.

— Марат Олегович сейчас подойдет, — продолжал мужчина, обращаясь к Виктору. — А пока нам с вами нужно выполнить одну чисто формальную процедуру...

— Какую еще процедуру? — насторожился Виктор.

— У нас такая традиция, пожалуйста, не обижайтесь, но мы должны проверить, нет ли у вас с собой каких-либо записывающих устройств. Не возражаете против этого?

— Нет, не возражаю, — Виктор пожал плечами.

— Тогда пройдите, пожалуйста, сюда. — И мужчина быстро подвел Виктора к столу, на котором стояли какие-то приборы. Он взял небольшую металлическую палку с круглым кольцом на конце, напоминающую миноискатель, и быстро провел по костюму Виктора. Прибор молчал. Затем мужчина похлопал Виктора по карманам. Нащупав бумажник, он спросил:

— Что это?

— Бумажник, — ответил Виктор.

— Можно посмотреть? — вежливо улыбнулся мужчина.

Виктор вытащил бумажник. Там лежали два паспорта — российский и заграничный, а также удостоверение офицера. Мужчина быстро просмотрел документы и вернул бумажник Виктору.

— Все нормально, — сказал он, — можем идти.

Виктор с сопровождающим его мужчиной прошли в следующую комнату. Перед тем как войти в переговорную, мужчина постучал в дверь. Раздались шаги. Дверь приоткрылась, и Виктор увидел Марата. Тот также был одет в элегантный темный костюм. Марат приветливо улыбнулся Виктору и жестом пригласил его пройти внутрь.

— Наконец-то, мы уж заждались! — сказал он и добавил потише: — Да, Виктор, вот что... Ты не обидишься, если люди, которые будут с тобой говорить, будут находиться за ширмой, чтобы ты не видел их лиц? Сам понимаешь, дело деликатное... Да и потом, по существующей поговорке, меньше знаешь — лучше спишь...

Виктор неопределенно пожал плечами:

— Я не возражаю. Мне как-то все равно...

— Вот и хорошо! — Марат похлопал Виктора по плечу. — Проходи!

Просторная комната, в которой должна была состояться встреча с заказчиками, была практически не освещена. Кое-где горели лампы подсветки, оставляя большую часть помещения погруженной в мягкий полумрак. Виктор с Маратом подошли к большому столу, рядом с которым стояло несколько тяжелых, громоздких стульев из какой-то, по всей видимости, ценной древесины.

— Садись, Виктор, — сказал Марат, указывая на один из стульев. Виктор сел. Перед ним стояла большая пластиковая рама, в которую было вставлено непрозрачное стекло. Конструкция напоминала ширму и, видимо, служила для аналогичных целей. Как только Виктор сел на стул, Марат подошел к выключателю и нажал на кнопку. Тут же зажегся яркий свет. Теперь Виктор ясно мог видеть, что комната для переговоров действительно была разделена ширмой.

Подобное приспособление Виктор не раз видел в американских полицейских боевиках, где оно применялось при опознании свидетелей, но он и не догадывался, что это изобретение дошло и до России. Принцип ширмы был прост: Виктор со своей стороны не видел абсолютно ничего, зато людям с той стороны он был виден прекрасно.

«Надо же какая конспирация! Такое впечатление, что мне будет поручено убрать ныне действующего президента!» — подумал про себя Виктор.

Его мысли прервал голос, раздавшийся из небольшого динамика, расположенного на столе. Голос был мужской, хрипловатый и неприятный. Мужчина спросил:

— Вас зовут Виктор?

Виктор утвердительно кивнул головой, зная, что по ту сторону ширмы все его движения прекрасно видны.

— Не возражаете, если мы будем беседовать с вами в такой обстановке? — продолжил задавать вопросы мужчина.

— Нет, не возражаю, — ответил Виктор.

— Ну что ж, тогда начнем, — сказал мужчина. — Расскажите, пожалуйста, о себе.

Виктор догадывался, что работодатели зададут ему подобный вопрос, поэтому заранее подготовил коротенький рассказ о себе и своих боевых заслугах.

— Службу в подразделении «Витязь» я начал с тысяча...

— Одну минуточку, — перебил его мужчина. — Не надо пока про «Витязь». Начните, пожалуйста, с детства. Нам интересно было бы узнать, где и когда вы родились, кто ваши родители, где вы жили, в какой школе учились, в общем, все, и как можно подробнее, вплоть до мелочей.

Виктор откашлялся, что дало ему несколько секунд для того, чтобы собраться с мыслями, и начал заново:

— Родился в 1962 году в городе Шиханы. Отец — военный, служил в нескольких гарнизонах. Мать была медицинским работником. Ездили вслед за отцом по разным городам...

— В каких городах вам приходилось жить? — снова прервал Виктора мужчина.

Тот стал перечислять города и воинские гарнизоны, где служил отец.

— Затем переехал в Москву. Закончил среднюю школу. После школы служил в армии.

— В каких войсках?

— Во внутренних.

— Чем занимались во внутренних войсках?

— Сопровождал ценные грузы, а также осуществлял этапирование заключенных до мест лишения свободы, — ответил Виктор.

— Хорошо. Дальше?

— После службы демобилизовался. Хотел пойти работать в милицию. После долгой проверки мне предложили служить в спецподразделении «Витязь».

— Там чем занимались? Подробно можете рассказать?

— Вообще-то это служебная тайна, я подписку о неразглашении давал, — замялся Виктор.

— Слушай, дорогой, — неожиданно вступил в разговор второй мужчина, говорящий с грузинским акцентом, — если мы будем соблюдать правила, законы и подписки, как ты говоришь, то нам лучше сразу разойтись, понимаешь? Не обижайся, прошу.

— Ладно — дело прошлое... — И Виктор стал подробно рассказывать о тех заданиях, в выполнении которых ему пришлось участвовать на службе в спецподразделении.

Наконец голос первого мужчины перебил Виктора:

— Достаточно об этом. Расскажите нам, почему вы уволились из «Витязя»?

Виктор хотел рассказать про историю с бизнесменом, которому помогал по просьбе Марата, но неожиданно тот сам вмешался в разговор.

— Коллеги, — сказал тот, — о причине увольнения я вам уже говорил, стоит ли еще раз возвращаться к этой не слишком приятной теме?! Он не сошелся со своим начальником... высказывал ряд критических соображений, и тот предложил ему уволиться.

— Мы все же хотели бы услышать эту историю, хотя бы в общих чертах, из уст самого Виктора, — перебил Марата невидимый собеседник.

Виктор понял, что сейчас он рискует проколоться и навсегда выбыть из игры. Несколько секунд ушло у него на обдумывание ответа, который более всего мог бы подойти под версию Марата.

— Как уже сказал Марат Олегович, я не сошелся со своим начальником по некоторым принципиальным соображениям, — наконец сказал Виктор. — Я взял на себя смелость высказать в его адрес некоторые критические соображения, за что тот, в свою очередь, предложил мне написать рапорт об увольнении.

Виктору показалось, что за ширмой послышался вздох облегчения. Значит, можно надеяться, что его версия не слишком отличалась от того, что поведал заказчикам Марат.

— Хорошо, — бодро отреагировал собеседник за ширмой. — Продолжим наш разговор. Нас интересует, почему вы решили пойти в наемники? Зачем вы отправились воевать в Боснию и Абхазию? Чувствовали к этому призвание? Далее, хотелось бы также выяснить, чем вы, собственно, там занимались?

Эти вопросы Виктору не понравились. Во-первых, о Боснии он ничего не знал, так как никогда там не был. Придуманный Маратом понт мог сослужить ему теперь плохую службу. Поэтому он решил рассказать о своем участии в абхазской войне, как можно меньше затрагивая тему Боснии. Сделав небольшую паузу, Виктор ответил:

— В наемники пошел для того, чтобы заработать деньги. Была информация, что в Абхазии неплохо платят, что, в конечном итоге, оказалось полной фикцией. Игра не стоила свеч...

— А в Боснии? Тоже плохо платили? — Голос мужчины звучал удивленно.

— Нет, там с оплатой было все в полном порядке, — смело солгал Виктор, надеясь на то, что это действительно правда.

— Хорошо, теперь расскажите, чем вы там занимались? — не унимался не в меру любопытный заказчик.

— Что значит, чем я там занимался? Стрелял, убивал... Воевал, одним словом, — ответил Виктор, чувствуя, что начинает злиться.

— Сколько времени вы провели в Абхазии? — вступил в разговор мужчина с грузинским акцентом.

— Не помню точно, год, полтора, а может, и два, — неопределенно ответил Виктор. Он отвлекся от разговора, позволив взять верх над собой эмоциям, а потому ответ его прозвучал, по меньшей мере, странно.

За ширмой послышался шепот. Людей по ту сторону ширмы, естественно, тоже насторожил ответ Виктора. Как это, спрашивается, человек не знает, сколько он воевал — год или два?

— А поточнее можете сказать? — наконец осведомился голос из-за ширмы. Виктор, которого слух обманывал редко, ясно различил, что он не принадлежал ни первому, ни второму собеседникам. Значит, заказчиков было уже трое.

— Да, конечно, я просто задумался, — попытался оправдаться Виктор. — В Абхазии я воевал, в общей сложности, чуть менее двух лет.

— Теперь перейдем к Боснии. Расскажите нам о том, чем вы занимались там?

— Все тем же, — коротко ответил Виктор. — Стрелял и убивал — чем еще, спрашивается, можно заниматься на войне?

— Хорошо. А дальше?

— А дальше я перед вами, — коротко ответил Виктор.

Послышался смех.

— Какими видами оружия владеете? — осведомился человек, голоса которого Виктор до сих пор не слышал.

«Так, теперь получается, что их четверо», — подумал про себя Виктор и поспешил ответить на заданный вопрос.

— Владею всеми видами оружия, какими только учили владеть в спецподразделении и какими приходилось пользоваться на Кавказе и в Боснии.

— Уточнить можете? — Голос звучал заинтересованно.

— Практически всем стрелковым оружием, — ответил Виктор. — Перечислить?

— Нет, не нужно. Лучше дайте оценку своему собственному умению стрелять.

— Если говорить о прицельном огне, то стреляю я очень неплохо. Но вы должны понимать, что в этом деле требуется постоянная тренировка, поддержание рабочей формы.

— Это естественно, — раздался голос Марата. — Я говорил вам об этом.

— Хорошо, хорошо, — раздался одобрительный возглас с той стороны ширмы, — с этим проблем не будет.

В разговор вновь вступил первый мужчина.

— А что вы скажете по поводу того задания, о котором вам рассказывал наш общий друг?

— Если вы о том человеке...

— Мы не будем называть имен, — прервал Виктора собеседник.

— Я бы хотел знать сумму, которая будет причитаться мне в случае выполнения операции... — продолжил Виктор.

— О какой сумме? — переспросил голос с грузинским акцентом. — Вы имеете в виду какую-то конкретную сумму?

— Конкретно еще ничего не обговаривалось, — солгал Виктор, не желая подставлять Марата. — Но я знаю, какие деньги я хотел бы получить за эту работу.

— Так назовите нам цифру, — настороженно произнес первый собеседник.

— Думаю, что меня бы вполне устроила сумма в триста — триста пятьдесят тысяч долларов плюс загранпаспорт и выездная виза, — отчеканил Виктор, намеренно завысив цену своей работы. Пусть-ка те подумают, что он — мужик не промах. Торгуется, мол...

— Хорошо, мы примем это к сведению, — ответили ему. Виктор снова услышал шепот за ширмой. Затем из-за нее, как черт из табакерки, выскочил улыбающийся Марат.

— Тебя просили подождать в коридоре несколько минут, — тихо сказал он Виктору. — Сейчас люди поговорят, впечатлениями обменяются, оценят твои запросы, — подмигнул.

Виктор вышел в коридор. Там его уже ждала давешняя девушка.

— Пойдемте, я пока напою вас кофе, — предложила она.

Виктор оказался в небольшой приемной, где стоял письменный стол с несколькими телефонными аппаратами и факсом. Неподалеку было расставлено несколько удобных кожаных кресел, между ними журнальный столик с кипой разнообразных журналов и еще один, на котором громоздились большой телевизор и видеомагнитофон.

Секретарша быстренько подсуетилась, и вскоре перед Виктором уже стояла чашка дымящегося крепкого кофе и тарелочка с бисквитами.

Виктор нервничал. Чтобы немного отвлечься, он уставился в экран телевизора, стараясь вникнуть в смысл передачи. Однако это плохо ему удавалось. Информация проходила мимо него, и он лишь тупо таращился на бесконечно меняющиеся картинки. Кофе казался излишне горьким, а бисквиты слишком сладкими. В общем, все было не так, как надо.

Прошло минут пятнадцать тягостного ожидания. «Что-то долго они советуются», — подумал Виктор и приготовился к самому худшему, но тут дверь открылась, и в приемную вошел Марат. Его добродушное лицо вновь озарила улыбка.

— Ну что, заждался, наверное?

Виктор пожал плечами.

— Ладно, пойдем! — усмехнулся Марат, подметив нервозное состояние своего протеже.

Виктор поставил на столик чашку с недопитым кофе и не спеша двинулся вслед за Маратом. Вскоре они вновь оказались в переговорной. На сей раз здесь все было ярко освещено, а ширма отодвинута. Прежних собеседников Виктора в комнате уже не было, но стулья, на которых они сидели, все еще стояли на прежних местах. Догадка Виктора подтвердилась — с ним действительно беседовали пять человек. Естественно, одним из них был Марат, а четверо остальных — незнакомые заказчики, чьих имен он, скорее всего, так никогда и не узнает.

— Ну что, — похлопал Виктора по плечу Марат, — должен тебя обрадовать — все согласны. Вот это тебе, — и протянул Виктору конверт.

— Что это? — спросил Виктор, открывая конверт. Там уютно лежала толстенькая пачка долларов.

— Здесь двадцать пять штук, — сказал Марат, — десять процентов от общей суммы контракта. И еще, хочу тебе сообщить, что основной твой куратор в этом деле я. Через меня будет осуществляться контроль за твоей подготовкой к акции. Поэтому прямо сейчас мы поедем на квартиру, которую для тебя уже сняли, а еще я покажу тебе полигон, где ты будешь оттачивать свое мастерство «ворошиловского стрелка».

— Какой еще полигон? — переспросил Виктор.

— Есть местечко... Тут недалеко — под Балашихой... — неопределенно ответил Марат. — Сам увидишь, что мне его тебе описывать?!

— Ладно, нет проблем, — согласился Виктор. — Значит, они согласны? — вернулся он к прежней теме.

— А куда им было деваться? — усмехнулся Марат. — Такой рыцарь, офицер, красавец-мужчина... Шучу! Конечно, они согласны! Разговор с тобой прошел как по маслу. Удалось даже обойти те скользкие места, на которых, как я думал, они тебя подловят. Но ты молодец! Только вот что, Виктор, — резко сменил тему разговора Марат, — я тебя кое о чем должен предупредить: на квартире веди себя тише воды ниже травы. Ни с кем старайся не знакомиться, особо не мелькай. Сам понимаешь, дело щекотливое...

— Вопросов нет, — согласно кивнул головой Виктор.

Они вместе вышли на улицу. Виктор обратил внимание, что возле здания уже не было ни «Мерседесов», ни джипа. Остался только тот серый «Мерседес», на котором он приехал. Они сели в машину, за рулем которой сидел прежний водитель, и тронулись с места.

— В Крылатское, — бросил Марат водителю.

Ехали молча. Виктору разговаривать не хотелось. Он достаточно понервничал, и теперь ему необходимо было время для того, чтобы прийти в себя. Ехать пришлось недолго. Вскоре машина остановилась возле многоэтажного жилого дома неподалеку от метро «Крылатское».

— Ну вот, — выходя из машины, сказал Марат, — тут ты и будешь жить.

Это была двадцатиэтажная высотка, построенная всего несколько лет назад. Марат с Виктором поднялись на одном из двух лифтов на девятый этаж. Марат открыл массивную железную дверь и пригласил Виктора войти.

Однокомнатная квартира, снятая для Виктора, была достаточно уютной. Здесь нашлось все необходимое для беспроблемного проживания. В углу стоял диван-кровать, небольшой шкаф, тумбочка с телевизором и видеомагнитофоном. Пара кресел и журнальный столик дополняли интерьер помещения. В кухне — новенький гарнитур и кое-какая незамысловатая бытовая техника, как-то: вместительный импортный холодильник, тостер, кофеварка и электрический чайник. Виктор сразу обратил внимание на то, что в квартире не было телефонного аппарата.

— А телефон где? — спросил он у Марата.

— А телефон тебе не положен, — ответил тот. — Связь будем осуществлять через пейджер. — И Марат протянул Виктору черную коробочку. — В случае надобности тебе будут скидывать на него послания, а ты потом просто перезвонишь нужному человеку из телефона-автомата. И вот это тоже тебе. — Марат вытащил из кармана пачку купюр. — Так сказать, командировочные — на проживание, на питание и так далее. Кроме того, вот тебе ключи от машины и документы — техпаспорт и доверенность, выписанная на твое имя. Машина, бежевая «пятерка», стоит во дворе. Устроит?

— Да мне все равно, — ответил Виктор, выглядывая в окно. У подъезда действительно была припаркована новенькая «пятерка» цвета беж.

— Ну и хорошо. А теперь самое главное. — Марат подошел к шкафу, достал оттуда большую зеленую спортивную сумку и открыл ее. Там лежала малокалиберная винтовка с оптическим прицелом. — Это тебе для тренировки, — пояснил Марат. — А основной предмет для работы в ближайшее время прибудет из-за границы. Винтовка высшего класса, германская! А эта — так, руку набить.

— А где я буду тренироваться? — вновь поинтересовался Виктор.

— Я же говорил тебе — на полигоне. Сейчас мне нужно переговорить с людьми, решить, где ты будешь пристреливаться — то ли под Балашихой, то ли недалеко от Люберец. Одно ясно уже сейчас — инструктором твоим будет Марина.

— Кто она такая, эта Марина?

— Бывшая биатлонистка. Стреляет как бог! — улыбнулся Марат. — И еще, Виктор, повторяю — веди себя скромно. Ни с кем никаких романов! В квартиру баб не водить! Заказчики просили передать, что за тобой будет вестись наблюдение.

— А это еще зачем? Не доверяете, что ли? — обиделся было Виктор.

— Нет, доверять мы тебе доверяем. Дело в другом — это нужно для твоей же безопасности. Акция слишком важная и щекотливая. Если мне что-нибудь понадобится тебе передать, к тебе подъедет мой водитель, Геннадий. Ты его видел. Вот, собственно, пока все. — Марат протянул Виктору руку. — На все про все тебе отпущен месяц-два подготовки. Так что давай, работай. Сначала будешь в основном тренироваться. Ну, пристреляешься там, руку набьешь. А потом начнешь ездить за своим объектом, присматриваться к нему, место выбирать. Кстати, в последнее время он часто мелькает, так что мест, где его можно зацепить, мы определили достаточно много. Тебе как профессионалу остается только выбрать более удобный объект.

Закончив свою подготовительную речь, Марат ушел. Виктор остался в квартире один. Он еще раз внимательно осмотрел комнату, потом прошел на кухню. Заглянул во все шкафчики, нашел в одном из них початую банку растворимого кофе. Вскипятил чайник, насыпал кофе, залил кипятку и, попивая горьковатую черную жидкость, углубился в размышления.

«Вот, жизнь повернулась ко мне другой стороной. В моем кармане двадцать пять тысяч долларов, десять процентов, аванс. А это уже неплохая сумма. Сколько мне нужно было бы работать, чтобы получить столько денег? Да если полжизни вкалывать в поте лица, и то не заработаешь. А здесь — пара выстрелов, и ты обеспеченный человек. С такими деньгами, да еще с новым паспортом, за границей я не пропаду... Если только... Если только заказчики не захотят и меня устранить... — От этой мысли по телу Виктора побежали мурашки. — Хотя, если разобраться, зачем им это? Чтобы деньги сэкономить? Но, насколько я понял, для тех людей эта сумма не аховая. Им ведь главное, чтобы заказ был выполнен, а уж с этим я как-нибудь постараюсь...»

После таких размышлений Виктор немного успокоился и, допив остывший уже кофе одним глотком, встал из-за стола и направился в комнату. Подошел к столу, на котором лежала малокалиберная винтовка с оптическим прицелом. «Интересная штучка! Давненько я такой не пользовался!»

Виктор взял винтовку в руки и начал разбирать ее. Ведь первая заповедь любого стрелка — разобрать и хорошенько смазать винтовку, попутно ознакомившись со всеми ее особенностями. И неважно — тренировочное это оружие или нет. Раз ему предстоит работать с ней, стало быть, знать ее он должен досконально. Виктор внимательно осмотрел ее части, аккуратно разложил их на столе, стоящем возле окна, затем принялся медленно собирать ее.

Не успел Виктор закончить это занятие, как услышал шум на лестничной площадке у входной двери. Он неслышно подошел к двери и тут же вздрогнул от резкого звонка в дверь.

Виктор посмотрел в дверной «глазок». Бог ты мой! Перед дверью топтался милиционер, а рядом с ним — мужчина и женщина.

В первое мгновение Виктора посетила безумная мысль, что его продали и милиционер пришел его арестовывать. Или заказ уже выполнен, и Виктора решили подставить. В любом случае на то, чтобы спрятать винтовку, времени не оставалось.

Тем временем мент вновь нажал на пуговку звонка.

— Сейчас, сейчас, открываю! — крикнул Виктор, бросаясь обратно в комнату и запихивая винтовку в спортивную сумку.

 

Глава 2

 

УБИЙСТВО В АМЕРИКЕ

 

США, Нью-Йорк, 12 января 1994 г., 4.30

В половине пятого утра у ресторана «Арбат» на Брайтон-Бич в Нью-Йорке не было ни души. Город еще не пробудился, все добропорядочные жители досматривали последние предутренние сны, и только две одинокие мужские фигуры маячили у стеклянных дверей кабака. По всей видимости, мужчины только что покинули ночное заведение и теперь раскачивающейся походкой медленно шли к стоянке машин.

Один из идущих был крупного спортивного телосложения, под ладно сидящим костюмом бугрились узлы мышц. Лицо его было простым и открытым. Второй — щуплый и худощавый. Кожа лица его была смуглой, а разрез глаз выдавал текущую в его жилах восточную кровь.

По всей видимости, идущие неплохо провели время, а уж алкоголя в себя влили предостаточно — походка их была неуверенной. То одного, то другого заносило в сторону, словно матросов на палубе корабля, попавшего в шторм.

Подойдя к своей машине, один из мужчин — тот, что был покрупнее, остановился и, опустив руки в карманы, стал что-то тщательно искать.

— Олег, — пьяненько ухмыльнувшись, обратился к нему его смуглолицый спутник, — если ищешь ключи от машины — то, должен тебе сказать, делаешь ты это зря, потому как ключи оставил в ресторане.

Но Олег отмахнулся и отрицательно покачал головой, совершенно не соглашаясь со своим приятелем. Он продолжал упорно шарить по карманам.

Внезапно рядом с машиной появился еще один мужчина. Это был невысокого роста человек, одетый в темную кожаную куртку и темные джинсы. На голове его красовалась черная вязаная шапочка, надвинутая почти на глаза.

Не успели подвыпившие приятели опомниться, как незнакомец быстрым движением достал из бокового кармана куртки пистолет с навернутым на ствол глушителем и поднес его к затылку крупного мужчины.

Через секунду раздались еле слышные хлопки, и один из приятелей, тот, которого звали Олегом, стал медленно опускаться на влажный от недавно прошедшего дождя асфальт. Половина его головы теперь представляла собой жуткое месиво крови, мозгов и дробленых костей. Его спутник застыл неподвижно, словно парализованный кровавой сценой, происшедшей у него на глазах.

Тем временем убийца навел пистолет на смуглого.

— Где он?

— Кто он? — так же еле слышно переспросил смуглолицый.

— Отари, — пояснил киллер, и в голосе его послышались явные нотки угрозы.

— А, Отарик... — еле двигая губами и не спуская взгляда с дула пистолета, пролепетал смуглый. — Так он не приехал... В Москве остался...

Он хотел было сказать что-то еще, но не успел — киллер нажал на курок. Опять прозвучало два еле слышных хлопка. Через несколько мгновений на земле лежало уже два трупа.

Незнакомец наклонился над мертвыми, проверяя качество проделанной работы, затем положил свой пистолет с глушителем у ног жертв. Еще раз внимательным взглядом окинув залитый кровью клочок асфальта, убийца перешел на противоположную сторону улицы и заспешил прочь.

@GLAVA_N = Москва, Ваганьковское кладбище,
 22 января 1994 г., 12 часов дня

К полудню главная аллея и небольшая площадь у входа на кладбище были забиты народом. Люди пришли проводить в последний путь известного боксера Олега Каратаева, убитого две недели назад в Нью-Йорке.

Свежевырытая могила была окружена со всех сторон огромным количеством народа. Венков и цветов было столько, что рябило в глазах.

Присутствующих на похоронах можно было легко поделить на различные категории — здесь были спортсмены, тренеры, бизнесмены, журналисты, а также люди с явно криминальной внешностью и представители правоохранительных органов, наблюдающие за обстановкой и снимающие происходящее на видео.

Позже в своих отчетах журналисты напишут, что проводить Каратаева в последний путь пришел весь цвет криминального мира столицы. Но, пожалуй, самый большой интерес со стороны журналистов и сыщиков был проявлен к одному из присутствующих.

Это был мужчина средних лет, высокого роста, широкоплечий, с массивной шеей и громоздкой, но удивительно подтянутой фигурой. Последнее выдавало его принадлежность к спортивному миру.

Мужчина стоял без головного убора. Его череп уже начал лысеть, оставшиеся волосы были цвета воронова крыла, черты лица были характерны для выходца с Кавказа. То, что мужчина почти всю панихиду простоял в головах у покойного, рядом с его родственниками, с безутешной вдовой, наводило на мысль о том, что мужчина был тесно знаком с убитым и узы, связывающие их, были очень крепки.

На самом деле этот человек не только распоряжался похоронами, но и с самого начала организовывал их, считая, что это единственное, что он может сделать для безвременно почившего друга.

@STARS = * * *

Его звали Отари. Он был основателем и руководителем Фонда социальной защиты спортсменов имени Льва Яшина, считался меценатом и бизнесменом. Во всяком случае, Отари хотел, чтобы его считали таковым. Однако, кроме подобной славы, за Отари тянулся длинный хвост слухов, из которых становилось ясно, что, кроме личины щедрого мецената, Отари носит, и не менее удачно, еще одну маску. Многие считали его лидером криминального мира столицы.

Имидж Отари как крестного отца мафии раскрутили в основном журналисты. В перестроечный период криминальная тема быстро вышла в разряд сенсационных и модных. Ею занимались многие издания. Для пишущей братии был срочно нужен живой и действующий собеседник — представитель криминальной среды нового времени.

Понятно, что желающих пообщаться с журналистами среди криминалитета было немного. Всякие попытки журналистов выйти на первоисточники оканчивались провалом — никто из братвы не желал светиться.

А вот Отари встретил журналистов, как говорится, с распростертыми объятиями. Он стал охотно раздавать свои интервью, стараясь преподнести себя публике обаятельным человеком, кем-то средним между крестным отцом русской мафии и Робин Гудом. Нужно сказать, что это ему удалось.

Отари стал для журналистов очень большой удачей. С одной стороны, он являлся типичным и весьма колоритным представителем новой волны криминальной элиты — спортсмен, тренер по борьбе, человек, имевший криминальное прошлое.

С другой стороны, Отари был человеком, который не только не отрицал, а, наоборот, сам афишировал свои связи с криминальной элитой, что было по тем временам необыкновенно редким явлением.

Потому Отари и пользовался у журналистов ошеломляющим успехом. Его без конца приглашали на телевизионные программы, к нему стояла очередь журналистов за интервью, о нем писали самые престижные издания.

Сам же Отари быстро понял, что нужно от него журналистам, и начал сам создавать свой собственный имидж. Тип экранного дона Корлеоне удался ему на славу.

Кроме того, Отари был известен как создатель благотворительного Фонда защиты спортсменов.

Это было самой удачной «крышей» Отари, которая действовала по беспроигрышной схеме. Представьте себе такую типичную картину: к какому-нибудь удачливому бизнесмену приезжает Отари и просит у коммерсанта деньги на нужды спортсменов-инвалидов, при этом он показывает на сопровождающих его двухметровых амбалов, чьи кулаки напоминают кувалды, и с милой улыбкой на лице добавляет, что спортсмены рано уходят из большого спорта, а о них нужно заботиться, чтобы они, не дай бог, не пошли по неправильному пути...

Потом Отари надоело самому ездить по коммерсантам, и он стал просто звонить по телефону и выдвигать свои требования. Нередко в шутку Отари представлялся «бедным грузином», что сам считал весьма смешным.

В помощи фонду Отари почти никто не отказывал. Попробуй откажи такому авторитетному просителю! Как-никак, а жизнь дороже всяких денег!

@STARS = * * *

Олег Каратаев был близким другом Отари. Его гибель Отари переживал очень тяжело и сам взялся за подготовку и проведение похорон. Подготовил он и речь, которую произнес на траурном митинге:

— Олег был известным человеком... — начал Отари, и в хриплом голосе его слышалась боль. — Он был одним из выдающихся советских боксеров. В 1974 году одержал победу на чемпионате мира над самим Мохаммедом Али. Только на официальных соревнованиях Олег отправил в нокаут 160 соперников. Он был неоднократным чемпионом СССР, Европы и мира. Его первым из советских боксеров официально пригласили в США работать в профессиональном боксе, и он много бы еще сделал для нашего спорта, если бы не предательская пуля, так нелепо оборвавшая жизнь этого мужественного и смелого человека. Кроме того, хочу сказать несколько слов о личных его качествах. Олег был мне другом, причем другом с большой буквы. Таких людей мало, и их нужно беречь... А мы вот не сберегли! У Олега остались жена и дети. Я обещаю, что не оставлю несчастную семью в беде и, чем смогу, буду помогать ей. Пусть дети вырастут достойными преемниками своего отца. Что ж, Олег, пусть земля будет тебе пухом... Спи спокойно, дорогой друг! — закончил традиционными словами свою речь Отари.

После него выступили еще несколько человек, близко знавшие Олега Каратаева. Все они сказали немало теплых слов в адрес покойного, отдавая дань его профессиональным и человеческим качествам. Но никто ни разу не упомянул о том, почему, собственно, Олег так рано закончил свой жизненный путь, о том, чем он занимался после того, как ушел из большого спорта.

@STARS = * * *

Мало кто знал, что Олег Каратаев имел две судимости и дважды отбывал наказание. Первый раз — за ограбление, а чуть позже второй раз — за хулиганство, то есть за банальную драку. Имя Олега Каратаева в криминальном мире тесно связывалось с бауманской группировкой. Хотя были также сведения о том, что связан он и с группировкой из Екатеринбурга, города, в котором родился.

Олег Каратаев близко знал многих уголовных авторитетов не только в Москве, но и в других городах России. Позже у него завязались связи и с русскими авторитетами, эмигрировавшими в другие страны, например в Америку. Он был в довольно близких отношениях с самим Япончиком.

Криминальный шлейф не мешал Каратаеву оставаться вице-президентом Всемирной боксерской ассоциации и одним из руководителей Ассоциации профессионального спорта в России.

@STARS = * * *

Через час официальная часть похорон авторитетного спортсмена закончилась, и родственники, друзья и знакомые погибшего стали покидать кладбище. Им предстояло еще помянуть усопшего в одном из престижных ресторанов Москвы.

Отари не спешил присоединяться к толпе, продвигающейся к кладбищенским воротам. Он отстал от основной массы людей и, перейдя на другую аллею, прошел немного вперед. Там Отари остановился перед могилой, на которой стоял внушительных размеров памятник черного мрамора.

— Здравствуй, Брат! — тихо произнес Отари. — Вот и снова я здесь. Олежка Каратаев теперь рядом с тобой будет... Ты уж присматривай за ним...

Отари простоял несколько минут в оцепенении, не отводя взгляда от крупных позолоченных букв, которыми на черном мраморе выведено было имя его единственного Брата.

— Эх, Брат! Если б ты только знал, как мне тебя не хватает! Сколько дел мы могли бы еще сделать вместе! Сколько еще ты мог бы увидеть на свете белом! Скольких женщин полюбить!

Старший брат был самым близким человеком в окружении Отари. Их связывали общие воспоминания детства и юности, проведенных в Грузии, одна кровь, текшая в жилах, одни и те же корни. Было время, когда братья ненадолго отдалились друг от друга, но затем они снова работали вместе, и лишь перед самой гибелью Брата их дороги вновь разошлись. Брат был немного старше самого Отари, но общие интересы и родственный бизнес тесно сблизили их.

На первых порах Отари вместе с Братом занимался аферами у магазинов «Березка», рэкетом. Они были партнерами по карточным играм. Но когда авторитет Отари достиг наивысшей точки, Брат не захотел быть тенью младшего брата и решил работать независимо и самостоятельно.

Тот трагический день, которому было суждено стать последним в жизни Брата, Отари запомнил навсегда.

 

Глава 3

 

БРАТ

 

Москва, 1993 г.

В тот день Отари и Брат завтракали в ресторане гостиницы «Интурист». Вскоре к ним присоединился их общий знакомый Федор Ишин по кличке Федя Бешеный.

Федя Бешеный был достаточно известной личностью в Москве и имел солидный авторитет в криминальных кругах. Среди его близких друзей, помимо брата Отари, были Леня Завадский, Мансур и другие авторитеты. Кроме того, Федя имел крепкие связи с люберецкой братвой.

В последнее время, так же как и брат Отари, Федя активно занялся собственным бизнесом. Но время от времени он помогал разным коммерсантам решать спорные вопросы, возникающие между ними и их партнерами и конкурентами. Естественно, такая помощь со стороны авторитетов не была безвозмездной, и на подобной «помощи» можно было сделать солидные деньги.

Вот и сегодня Брат и Федя подрядились решить конфликт между коммерсантами и готовились отправиться на стрелку вдвоем.

Тогда Отари даже не предполагал, что видит Брата в последний раз. Он не был обеспокоен. Такое случалось довольно часто — Брат не гнушался подобной работой. Отари лишь поинтересовался, с кем это Брат и Федя собираются встретиться.

— С «чехами», — коротко ответил Брат.

— Я их знаю? — спросил Отари, чуть приподняв брови.

— Нет, не знаешь. Это новая чеченская бригада некоего Сулика, — неторопливо объяснил Брат.

— Вы хоть людей возьмите или плетки, — посоветовал Отари. Он всегда был осторожнее Брата и более практично смотрел на вещи.

— Стволы и братва нам не нужны. Сами все вопросы решим — не маленькие, — широко улыбнувшись и показав при этом крепкие белые зубы, ответил Федя.

Ни у Брата, ни у Феди Бешеного не было ни малейшего сомнения в том, что конфликт будет разрешен в их пользу. Самоуверенность же часто бывает наказуема. Особенно если за ней забывают об элементарной осторожности. Насколько эта истина верна, Отари пришлось узнать в тот же день.

Отправившись на стрелку к малому предприятию «Водолей», которое находилось на Якиманке, Брат и Федя Бешеный надеялись, что вопрос будет решен в их пользу уже из-за того, что Брат носил звание вора в законе, а Бешеный пользовался определенным авторитетом в криминальных кругах. Если же этого будет недостаточно, то на бандитов должен был произвести впечатление авторитет Отари, который к тому времени был уже непререкаем.

Однако ни Брат, ни Федя не предусмотрели того, что чеченцы всегда жили по своим собственным законам и им было плевать на правила и законы криминального мира России. Дикие дети гор, они привнесли эту дикость и в «цивилизованный» бандитский мир, стараясь переделать его по-своему. Чеченцы не принимали возражений, враг являлся для них врагом в любом случае: был ли он простым рабочим или авторитетнейшим человеком — не имело значения. Либо он должен был признать свое поражение, либо умереть.

Таким образом, не зная того, Брат и Федя Бешеный сами подписали себе смертный приговор. Поняв, что их условия ни Брат, ни Федя не примут, чеченцы расстреляли их из автоматов.

Отари, услышав о ранении Брата, сперва даже не поверил в случившееся. Он тут же выехал на Большую Якиманку.

К тому времени, когда машина Отари остановилась у места, где произошла бойня, Брат был еще жив. Вокруг уже собралось множество людей. И непонятно, кого здесь было больше — любопытствующих горожан, всегда охочих поглазеть триллер наяву, или мельтешащих людей в милицейских погонах.

Увидев Отари, толпа почему-то сразу расступилась, дав ему подойти к лежащему на асфальте умирающему Брату. Отари склонился над ним. Он не замечал, как непривычные, горячие, едкие слезы катятся по его щекам. Отари все еще не в силах был поверить в то, что его Брата, его опоры и поддержки, его самого доверенного лица, больше нет в живых. Где-то в душе таилась робкая, почти детская надежда, вера в чудо. Вот сейчас Брата отвезут в больницу. Там ему сделают операцию лучшие врачи, каких только можно найти за столь короткий срок. И тогда Брат будет жить...

К сожалению, в том, что чудес в жизни не бывает, Отари пришлось удостовериться очень и очень скоро. К тому времени, когда на место происшествия под дикое завывание сирен приехал реанимобиль, было ясно, что Брату уже никто и ничто не поможет, ибо даже самые лучшие в мире врачи пока не в силах воскрешать мертвых.

Отари был подавлен свалившимся на него горем. Он плакал, когда гроб с телом Брата опускали в глубокую могилу на Ваганьковском кладбище. Он клялся над ней найти повинных в его гибели, рассчитаться с ними, отомстить за самого родного своего человека. Одного только не понимал Отари, не знал и даже не мог догадываться о том, что гибель Брата — первое предупреждение ему самому.

Долгое время и немыслимые суммы денег потратил Отари на то, чтобы исполнить свое обещание и найти убийц. Однако все попытки оказались напрасными. Руководители МПО «Водолей» выехали в неизвестном направлении, исчезла и их чеченская «крыша», оказывавшая им покровительство. След чеченских боевиков потерялся, и Отари ничего не мог с этим поделать...

Воспоминания не принесли Отари ничего, кроме ощущения непреодолимой ненависти и злости, рожденных собственным бессилием. Он медленно отошел от могилы Брата и вскоре покинул кладбище. Через несколько минут его машина уже неслась в сторону ресторана, где должны были проходить поминки по Каратаеву.

@STARS = * * *

На следующий день после похорон Олега Каратаева Отари приехал в свой офис только к обеду, да и то для того, чтобы провести одну-единственную встречу со своим коммерсантом.

В гостинице «Интурист» Отари, а также Иосиф Кобзон и удачливый предприниматель Анзори — руководитель ассоциации «XXI век» — обосновались еще в 1992 году. Нужно сказать, что никто из них не прогадал. Гостиница располагалась в самом центре Москвы, на улице Горького (ныне Тверская) и представляла собой внушительное современное строение, выполненное из стекла и бетона.

Для Отари, имевшего связи повсеместно, не составило большого труда договориться с тогдашним генеральным директором отеля Виктором Барышевым о том, чтобы снять для себя и для своих партнеров семь номеров люкс на 20-м этаже.

Еще тогда, в 1992 году, аренда каждого из люксов стоила 350 долларов в сутки. На самом деле компаньоны платили гораздо меньше, но все же сумма была впечатляющей.

Номера люкс после некоторой реконструкции были преобразованы в офис, состоящий из большой приемной, кабинета и еще нескольких комнат. Офисные помещения были специально отделены от основного помещения дверью из пуленепробиваемого стекла.

У лифта на 20-м этаже посадили двух охранников, экипированных рациями, и позже поставили специальную раму.

Таким образом, каждый посетитель, выйдя из лифта, сталкивался нос к носу с устрашающего вида охранниками.

Кроме этого, для всех посетителей существовало обязательное условие — прохождение через специальную рамку, которая определяла наличие у него оружия, точнее, металла. Такие рамы в основном стояли в аэропортах, но в последнее время стали все чаще устанавливаться в ночных клубах и казино.

Все это служило достаточной гарантией того, что Отари может не беспокоиться о посещении незваных гостей. Более всего на свете Отари желал быть уверенным в том, что есть несколько мест, где он может чувствовать себя в полной безопасности. Он не был трусом, просто иногда нервы даже самого смелого человека требовали отдыха, и Отари не был исключением. Время от времени ему требовалось заползти в спокойную берлогу, где можно спокойно отсидеться, успокоить нервы и выйти в злой, сумасшедший мир с новыми силами, дабы покорять его своей волей и железной хваткой.

Сейчас в офисе никого не было. Лишь охранники приветствовали Отари у лифта, да секретарша ослепительно улыбнулась ему со своего места.

Отари прошел в свой кабинет и остановился у окна. Отсюда, с внушительной высоты, как на ладони просматривался центр города, и совсем рядом возвышались древние красные стены Кремля.

Отари вновь погрузился в размышления. Он давно вынашивал идею перестроить свой бизнес и заняться более серьезным делом, таким, которое могло бы принести ему колоссальный капитал.

Отари всегда отличался тем, что умел попадать «в струю». Похвастаться таким умением могли немногие — узкий круг избранных людей. Теперь Отари хотел заниматься экспортом, причем не продовольственным, не товарным, а сырьевым. Он хотел получить право экспортировать за границу природные ресурсы — алюминий, цветные металлы, нефть и другие полезные ископаемые, — только такой вид экспорта давал возможность получать поистине гигантскую прибыль.

Но попасть в круг элитарных спецэкспортеров было очень непросто. Тогда у Отари и родилась идея — создать специальный спортивный центр типа акционерного общества. Эту идею Отари позаимствовал у Российской академии тенниса и Русского спортивного фонда, который возглавлял один из известных спортивных функционеров.

Создать такой центр было совсем непросто. Отари подключил к этому все свои связи. Он уделял большое внимание личным контактам с представителями администрации президента, уговаривал и убеждал высокопоставленных чиновников Минфина, Спорткомитета, депутатов Госдумы, дабы они пролоббировали этот проект.

Старания Отари не пропали даром. Летом 1993 года президент подписал документ, позволяющий Отари организовать спортивный центр. Мало того, Отари добился того, чтобы центр был полностью освобожден от налогового и таможенного обложения на два года.

В качестве финансовой основы для создания центра из государственных резервов были получены алюминий, цемент и другое сырье для продажи за границей.

Однако торговать цементом и алюминием Отари не спешил. Время для занятия этим бизнесом уже подходило к концу, и он это прекрасно понимал. Для него открывались более широкие возможности и более широкие перспективы. Отари хотел заняться экспортом алкоголя и спирта.

Для обсуждения подобной перспективы Отари и вызвал сегодня в свой офис одного из самых талантливых и хитрых бизнесменов — Гошу Манихина. С ним Отари хотел обсудить возможности своего будущего бизнеса и разработать схему работы, по которой можно было бы получить грандиозную прибыль.

Люди, видевшие Гошу Манихина впервые и не знавшие ничего о роде его занятий, как правило, и предположить не могли, что этот высокий, крупный человек, более всего напоминающий борца-тяжеловеса, на самом деле является одним из самых удачливых и хитроумных бизнесменов. Казалось, что он только что сошел с ринга, и крахмальный воротничок и строгий галстук выглядели на Гоше довольно нелепо.

Однако внешность часто бывает обманчива. На самом деле Гоша никогда не занимался спортом. Напротив, его юность прошла в душных кабинетах райкома комсомола.

С развитием кооперативного движения он отошел от комсомольских дел и основал общество «Досуг», которое занималось в основном проведением дискотек. Однако такой вид деятельности Гоше скоро надоел, и он переключился на невероятно выгодную по тем временам спекуляцию компьютерами.

Когда рынок компьютеров оказался заполнен, Гоша плавно перешел на экспорт алюминия, затем еще на что-то. На поприще экспорта Гоша достиг высоких результатов. Особенно хорошо ему удавалось решать проблемы, связанные с экспортными льготами. Гоша постоянно работал с различными организациями, пользующимися колоссальными экспортными льготами, такими, как общества афганцев, чернобыльцев, всевозможными союзами слепых и глухих.

Гоша был большим докой по части разработки всяческих хитроумных схем, по реализации которых он неизменно получал огромные барыши. Зная об этом, председатели обществ сами приглашали Гошу к сотрудничеству, поскольку обычно в выгоде в конечном итоге оказывался не только Гоша, но и вся организация.

Отари давно наблюдал за действиями удачливого коммерсанта и наконец пригласил его к себе на беседу. Естественно, разговаривать Отари собирался вовсе не о высоких материях. Он хотел надавить на Манихина, чтобы тот поделился своими капиталами, оказав, так сказать, посильную помощь фонду Отари.

Однако встреча с Гошей привела совсем не к тем результатам, на которые изначально надеялся Отари. Манихин сумел в корне переломить ситуацию. Он так увлек Отари своими рассуждениями, описанием работы по собственным схемам, что в итоге тот и сам захотел дать Гоше деньги, чтобы он их прокрутил.

С этого дня и началось взаимовыгодное сотрудничество Отари и Гоши.

Вот и сегодня Отари договорился об утренней встрече с Гошей у себя в офисе. Манихин появился точно в назначенное время, ровно в одиннадцать часов.

Он появился в дверном проеме, полностью заслонив его своей высокой, широкоплечей фигурой, и, благодушно поздоровавшись с Отари, уверенно прошествовал в кабинет, где по-хозяйски развалился в кресле рядом со столом.

Отари первым начал разговор. Его интересовала возможность раскрутки алкогольно-табачного бизнеса на базе его фонда. Отари неторопливо рассказывал Гоше о тех перспективах, которые он сам видел в работе на этой стезе.

Одновременно он наблюдал за реакцией Гоши и с удивлением замечал, что никакого интереса то, что он излагал, у Манихина не вызывало. Напротив, Гоша оставался совершенно равнодушным и, казалось, слушал Отари лишь из вежливости. Ни малейшего энтузиазма этот разговор в Гоше не пробудил.

Это насторожило Отари. Он резко прервал свой рассказ и, буравя Манихина взглядом, спросил:

— Слушай, Гоша, ты что, сегодня плохо себя чувствуешь?

— Нет, Отари Давидович, с моим здоровьем все нормально, — едва улыбнувшись, ответил Манихин.

— Тебя не увлекает возможность заработать на алкоголе и табаке? — настороженно спросил Отари.

Гоша отрицательно покачал головой.

— Почему? — искренне удивился Отари.

— Потому что это все вчерашний день. К тому же сейчас нам никто не даст развернуться в силу последних событий с Фондом национального спорта Бориса Федорова.

— Гоша, — не унимался Отари, — может, ты и вправду себя плохо чувствуешь? У тебя нет никакого интереса. Это ведь живые деньги! Это же черный нал!

Гоша посмотрел Отари в глаза и снова отрицательно покачал головой.

— Что же ты мне предлагаешь? — уже раздраженно спросил Отари.

— Есть дела покруче, — сказал Гоша, взял со стола листок бумаги и, вытащив из бокового кармана пиджака дорогую ручку, стал чертить какую-то схему.

— Что это? — поинтересовался Отари, когда Гоша закончил чертить на листке многочисленные квадратики и стрелочки с цифрами.

— Вот это, — Гоша ткнул ручкой в один из квадратиков, — бюджетные деньги, которые правительство выделяет на нужды образования. Госдума эту сумму должна утвердить. Тут восемьсот миллионов рублей. Сами понимаете, деньги очень большие.

Гоша сделал паузу.

— План такой, — продолжил Манихин, постукивая ручкой о столешницу. — Вы, Отари Давидович, через свои связи, а также через лоббирование депутатов добиваетесь, чтобы эти деньги попали в ваш банк. Я же эти деньги прокручиваю, и мы получаем... — Гоша написал цифру с многочисленными нулями на краешке листка со схемой. — А дальше делим это по совести — определенную часть нужно будет отдать людям, которые будут нам помогать, а остальное нам с вами. Как вам такая идея?

Отари улыбнулся.

— План хорош... А главное — никаких своих бабок палить не надо! Взял бюджетные деньги, прокрутил, вернул их и себя при этом не забыл! Ну что же, молодец, Гоша! — Он похлопал Манихина по плечу.

— Только вот что, — сказал Гоша, разрывая листок со схемой на мелкие клочки, — есть здесь один маленький нюанс.

— Какой? — мгновенно посерьезнел Отари.

— Дело в том, что на эти деньги претендует одна коммерческая организация, которую вам, Отари Давидович, необходимо нейтрализовать.

— Что за организация? — настороженно поинтересовался тот.

— Да ничего особенного, второразрядное акционерное общество, — усмехнулся Гоша.

— Ничего, сделаем! — сказал Отари.

— Только закавыка небольшая имеется...

— Что еще?

— Владельцем этой организации является родной брат одного из вице-премьеров. Он, естественно, оказывает брату покровительство. Как думаете, Отари Давидович, сможете вы со своими связями и авторитетом победить вице-премьера?

— А что, почему бы и нет? — задумчиво глядя в окно, ответил Отари. — Какой вице-премьер? — спросил он, обернувшись к Манихину.

Гоша огляделся по сторонам, будто бы опасаясь, что его могут подслушать, и, наклонившись к самому уху Отари, прошептал фамилию.

— Ну, — махнул рукой Отари, — можно попробовать. В конце концов, мы ничем не рискуем! А ты, Гоша, молодец! — Он помолчал несколько секунд, затем добавил: — Ну что, приступаем к реализации плана? Пойдем выпьем за это.

— Нет, я после вчерашнего не пью, — начал отнекиваться Манихин.

Отари улыбнулся, как всегда, одними губами:

— Боржоми, Гоша, холодненького! Очень помогает.

— Вот от боржоми не откажусь, — поднялся Гоша.

Через несколько минут они уже сидели в ресторане и пили холодный боржоми, которому сопутствовали различные легкие закуски. Отари приступил к уточнению деталей предстоящей операции.

Первым делом надо было вычислить круг тех людей в правительстве и Госдуме, которые решали вопрос о дальнейшей судьбе крупных бюджетных средств. Только после этого можно было начинать полномасштабные действия.

@STARS = * * *

Первым делом Отари решил встретиться с неким высокопоставленным чиновником из Кабинета министров. Отари был знаком с ним недавно, но уже успел оказать ему одну довольно ценную услугу и теперь надеялся, что чиновник не откажет ему в помощи.

Чиновник сразу же согласился встретиться с Отари, и вечером того же дня они уже сидели в одном из дорогих московских ресторанов. После того как Отари изложил свой план, чиновник занервничал, а лицо его заметно побледнело.

— Нет, нет, — замахал он руками, — я на это не решусь! Вы же меня подводите под моего непосредственного начальника, под вице-премьера! Вы знаете, что он может со мной сделать?!

Но Отари лишь улыбнулся и продолжил прерванный чиновником монолог:

— Ничего он тебе не сделает. Против выделения этой суммы для его организации категорически настроена Госдума.

Здесь Отари слукавил — Госдума понятия не имела, кому могла предназначаться эта сумма. Но выхода другого не было — чиновник был слишком напуган, и Отари решил блефовать.

— Вы это точно знаете? — переспросил чиновник.

— Абсолютно! — кивнул Отари. — Я уже встречался с некоторыми депутатами и руководителями бюджетного комитета Госдумы. Они все в один голос категорически против. Со своей же стороны могу дать любые гарантии того, что эти деньги пойдут только на нужды образования и никуда больше. Мой фонд, как вы знаете, курирует детские спортивные школы, секции, всевозможные спортивные общества... — Отари стал перечислять те секции и школы, которым он действительно оказывал материальную поддержку. — Так что у нас все получается чин-чином.

— Я не знаю... Мне нужно переговорить с некоторыми людьми из нашего департамента, — устало произнес чиновник.

— Конечно, обязательно нужно поговорить! — сказал Отари. — Да, кстати, — он взял салфетку, лежащую на столе, и быстро написал на ней цифру с несколькими нулями. — Вот на такую сумму эти люди могут рассчитывать, — добавил он, и вновь тонкая улыбка коснулась его губ.

— В самом деле? — мгновенно оживился чиновник.

— Конечно! — хитро усмехнулся Отари, подумав про себя о том, что нет в мире проблемы, которая не решалась бы с помощью денег. — Это же мое слово! А я, как вы знаете, слов на ветер не бросаю! Так что передайте им, что за мной не пропадет.

На следующий день Отари встретился с несколькими депутатами. Разговаривать с ними было намного проще. Необходимо было лишь упомянуть о том, что вице-премьер злоупотребляет своими служебными обязанностями, решив при поддержке своего брата пустить бюджетные деньги на свои личные нужды.

Он же, Отари, заботясь более всего о судьбах государства, хочет помешать чиновничьему произволу и добиться того, чтобы деньги пошли на нужды детского и юношеского спорта, который в настоящее время находится в столь бедственном положении.

Думские функционеры недолго думали. Они, конечно, понимали, что Отари взялся за это дело исходя не только из патриотических чувств, но само имя Отари было гарантом того, что в конечном итоге деньги не пропадут. Что поимеет на этом сам Отари, депутатов практически не интересовало. Более всего им было любопытно узнать, что с этого получат они сами. Предложенная Отари сумма вполне удовлетворяла их запросы, и они с охотой согласились помочь ему.

@STARS = * * *

Через несколько дней думский комитет по бюджету практически единогласно одобрил направление столь крупной суммы бюджетных денег в один из банков, принадлежащих Отари. Это была большая удача.

Отари праздновал победу. Он так воодушевился, что, казалось, забыл о том, что некоторые люди будут весьма недовольны происшедшим поворотом событий. Отари не учел возможную реакцию тех высокопоставленных людей, которым он перешел дорогу, считая, что не в их силах отомстить ему. Ах, если бы знать, как глубоко он ошибался...

Прошла примерно неделя с того момента, как решилась судьба бюджетных средств, и вот как-то в его офисе в гостинице «Интурист» раздался телефонный звонок из Штатов. Отари звонил его старый друг Вячеслав Иваньков, известный больше как Япончик.

После короткого приветствия и обмена последними новостями Япончик перешел к существу дела, по которому он, собственно, звонил.

— Отарик, хочу спросить тебя — как проводили в последний путь Олега? — поинтересовался Япончик.

— Достойно, Слава, — перекрывая своим голосом огромное расстояние, ответил Отари. — Народу было много, слова хорошие говорили... Но, сам понимаешь — процедура грустная и наводит на мысль о том, что все там будем. Тем более терять друзей всегда горько, а уж погибших такой глупой и несвоевременной смертью — вдвойне.

— Отарик, спасибо тебе, родной, за заботу на похоронах. Мне до сих пор не верится, что Олега нет. Жаль его, мы бы еще столько вместе сделать могли, такие бабки заработать... Да вот, не уберег он себя... — сказал Япончик и после небольшой паузы продолжил: — Я ведь вот тебе зачем звоню. Тут наша братва с Брайтона киллера, который завалил Олега, вычислила и взяла.

— Кто он? Я его знаю? — перебил Иванькова Отари. На похоронах он обещал найти убийцу Олега, но его старания разыскать киллера пока не принесли никаких результатов. Поэтому Отари почувствовал облегчение, услышав о том, что преступление не осталось безнаказанным и убийца Олега найден — пусть не им, но его друзьями.

— Не знаешь, — ответил Япончик, — да и дело не в нем, его уже нет... Я о другом тебе сказать хочу. Отарик, слушай внимательно — этот человек перед смертью в признанку пошел и сказал, что из Москвы приезжал какой-то бизнесмен и предлагал ему заказ на тебя. Вот почему я тебе звоню, Отари!

— Так что из этого? Сам говоришь — человека больше нет... — спокойным голосом ответил Отари, хотя почувствовал, как что-то внутри дрогнуло и сразу защемило сердце. — Что за бизнесмен, я его знаю? — осведомился Отари.

— Отарик, про лоха ничего не знаю. Если появится хоть какая-нибудь информация, обязательно тебе отзвоню. Ты, братишка, береги себя. Главное — не подставляйся.

Попрощавшись со старым другом, Отари положил трубку. Услышанное заставило его задуматься. Отари допускал, что у него есть враги, но считал, что обладает достаточным авторитетом, гарантирующим ему некоторую неприкосновенность. Теперь, когда оказалось, что гаранта безопасности не существует, Отари почувствовал страх.

 

Глава 4

 

КРЕСТНЫЙ ОТЕЦ

 

1994 г., февраль, Подмосковье,
 дачный поселок Успенское, 9.12

Отари проснулся, почувствовав утреннюю прохладу. Он тут же встал с кровати и подошел к окну своей зимней дачи. Взглянув на висящий за окном термометр, Отари увидел, что красный столбик опустился до минус двенадцати.

«Когда же кончится эта бесконечная, всем надоевшая зима?» — подумал Отари, тоскливо разглядывая пейзаж за окном. Прямо перед домом возвышались величавые сосны, покрытые снеговыми шапками. Трава, которая так приятно зеленела весной и летом, была покрыта толстым белым ковром. Только узкая асфальтированная дорожка, усердно расчищаемая каждый день, соединяла между собой дачные строения в поселке.

От созерцания зимнего пейзажа Отари отвлек телефонный звонок. Подойдя к тумбочке, он снял трубку.

— Гамарджоба, Отари Давидович! — пророкотал жизнерадостный мужской голос.

— Гамарджоба, Вахтанг, — ответил Отари.

— Как у тебя дела? Я не разбудил?

— Нет, я уже проснулся.

— Ну что, когда мы тебя перевозим? — поинтересовался Вахтанг.

— Куда? — удивленно переспросил Отари.

— Как куда? Ты что, Отари, забыл? Лох, точнее, наш коммерсант, — поправил себя Вахтанг, — уехал в Испанию и коттедж, который он только что построил, можно сказать, тебе подарил. Переезжай и живи!

— Какой коттедж? О чем ты говоришь? — Отари по-прежнему ничего не понимал.

— Ты что, совсем забыл? Позавчера с тобой в ресторане сидели, об этом говорили!

— Ах да... Что-то припоминаю, — улыбнулся Отари, вспомнив недавнюю встречу. Действительно, пару дней назад его земляк и близкий друг Вахтанг нашел одного коммерсанта, которому они оба оказывали покровительство, то есть делали «крышу». Коммерсант решил навсегда покинуть Родину, переселившись в теплую Испанию.

Незадолго до этого бизнесмен построил себе великолепный коттедж в одном из самых престижных районов Подмосковья, где преимущественно заводили себе загородные дома «новые русские».

Коттедж действительно мог поразить воображение. Это было здание в три этажа общей площадью около шестисот квадратных метров, построенное из красного кирпича. Внутри и по периметру были расположены все атрибуты, входящие в понятия о престиже в среде «новых русских»: бассейн, джакузи, подземный гараж, бильярдная, финская сауна и русская баня, огромный каминный зал. На отделку помещений денег бизнесмен не пожалел, а потому все было сделано на высшем уровне.

Дача, которую арендовал Отари, была по сравнению с этим королевским коттеджем значительно беднее. Она занимала площадь 170 — 180 квадратных метров и была построена во времена правления Сталина. Да и сложена была не из отборного кирпича, как коттедж коммерсанта, а из простого дерева и ничем особенно не отличалась от других в этом поселке.

— Ну так что, Отари, когда переезжать собираешься? — настойчиво повторил Вахтанг.

— Слушай, Вахтанг, поселок ведь новый? — вместо ответа спросил Отари.

— Ну, новый, — растерянно подтвердил тот.

— Так, значит, деревьев там нет?

— При чем тут деревья, Отари? — возмутился Вахтанг. — Я же говорил тебе: фирма за десять тысяч баксов тебе тут же любое дерево посадит, хочешь — сосну, хочешь — елку, хочешь — пихту... а захочешь, так и баобаб лет так тысячи от роду... Скажи только, куда посадить, тебе все сделают! Потом, у этого коммерсанта громадный зимний сад. Я ж тебе говорил об этом. Он как раз к бассейну выходит. Так что решай, когда переезжать думаешь.

— Знаешь, Вахтанг, — помолчав, ответил Отари, — я, наверное, не поеду.

— Почему? — удивился тот.

— Семья против будет. Они ведь к этому дому привыкли, — на ходу придумал ответ Отари...

В недалеком прошлом огромное загородное хозяйство Успенское принадлежало двум ведомствам. Справа были построены дачи, находившиеся в распоряжении Совета Министров СССР, а слева — принадлежавшие ЦК КПСС. Застройка массива для его окружения началась по приказу Сталина еще в тридцатых годах.

Была здесь отстроена дача и для самого Иосифа Виссарионовича. Однако великий вождь всех народов побывал здесь лишь однажды. Чем-то это место ему не понравилось. После единственной ночевки он больше никогда сюда не возвращался.

Огромное каменное здание с согласия Сталина было превращено в санаторий для партийных работников, затем вокруг, как грибы после дождя, начали строиться их дачи. В поселке жили люди рангом не ниже заведующего какого-нибудь из отделов ЦК КПСС, на худой конец заместителя заведующего.

После смерти вождя, в период правления Хрущева, поселок стал разрастаться еще более быстрыми темпами. Однако дачи, как это было заведено ранее, строились лишь одноэтажные. Сейчас трудно сказать, чем это было мотивировано, ясно одно — партноменклатура четко угадывала настроения своих боссов.

При Хрущеве в поселке стали возводить одноэтажные финские домики. После смерти Хрущева, в период правления Брежнева, поселок еще более расширился. Только начали уже появляться двухэтажные коттеджи из белого кирпича.

Коттеджи были разделены на две семьи, и это правило было стандартным для всех новоприбывших, за исключением все тех же заведующих отделами, которые получали по отдельной даче или по отдельному коттеджу. Этим поселок резко отличался от совминовского, где каждому полагался отдельный дачный домик.

Особенность партийного и совминовского поселков в Успенском заключалась в том, что все дачи имели единую территорию, никаких высоких заборов между ними не было. И между собой два дачных массива соединяла узкая асфальтированная дорожка.

В центре территории еще в постсталинский период был вырыт пруд, и каждый поселок имел свою собственную лодочную станцию.

Кроме того, оба поселка обслуживали один небольшой магазинчик и построенный отдельно кинотеатр. Обслуга и охрана жили за территорией дачного поселка в небольших домиках на несколько семей каждый.

После девяносто первого года, после краха КПСС и развала Советского Союза, новое руководство страны почему-то не захотело обосновываться в Успенском, сосредоточившись в основном в дачных поселках тогдашнего Совмина РСФСР, расположившихся по калужскому направлению.

Тогда Управление делами президента, в ведение которого перешел дачный массив Успенское, сочло нужным поставить этот поселок на хозрасчет. Дачи стали сдавать в аренду за 80 — 300 тысяч долларов в год «новым русским». При этом часть домов сохранили за собой чиновники из президентской администрации и из московской мэрии.

Таким образом, в Успенском, как на бывшей территории Совета Министров, так и на территории ЦК, стала обретаться довольно разношерстная публика. Здесь можно было встретить как высокопоставленного чиновника, неторопливо возвращающегося из леса с корзиной подберезовиков, так и богатого банкира, вальяжно развалившегося в шезлонге на краю свежевырытого бассейна. Не счесть было коммерсантов, мелких политиков и российских

представителей крупных западных фирм.

Отказ Отари переехать в более комфортабельный по сравнению с его скромным загородным домом коттедж в основном был продиктован не столько бытовыми причинами, сколько тем, что здесь он имел возможность контактировать с высокопоставленными чиновниками и другими могущими оказаться полезными людьми.

Кроме того, Отари предпочитал жить в ухоженном, заросшем столетними соснами поселке, а не на территории, которую сплошь населяли не поддающиеся окультуриванию «новые русские». Там коттеджи строились на полях, и, до того как вокруг появятся деревья, должно было пройти еще достаточно много времени. Заменять же вековой сосновый бор на пусть роскошный, но все же донельзя рукотворный зимний сад Отари не хотелось абсолютно. Поэтому Отари решил ответить отказом на предложение Вахтанга.

— Хорошо, вольному воля, — чуть-чуть обиженно резюмировал Вахтанг. — Как хочешь. Скажи только, пожалуйста, ты сегодня появишься в офисе? И если да, то во сколько?

— Конечно, появлюсь. Часа через три, я думаю... — ответил Отари, — если, конечно, меня не задержат какие-нибудь непредвиденные обстоятельства.

@STARS = * * *

В двенадцать часов дня Отари уже сидел в своем уютном кабинете, попивая боржоми из высокого стакана и перелистывая свой деловой дневник. На сегодняшний день у него было намечено несколько встреч.

Среди них несколько переговоров с бизнесменами, посещение коммерческих точек, встреча с журналистом, который хотел написать об Отари большую статью для одной из центральных газет.

Встреча с журналистом была для Отари очень важна. Сейчас он как никогда хотел укрепить свой положительный имидж, нужный для предстоящей политической борьбы.

Но получилась накладка. Дело в том, что в одно и то же время Отари должен был встретиться и с журналистом, и с одним из коммерсантов, пользующимся его «крышей». Коммерсант должен был принести деньги — ежемесячное вложение в фонд Отари.

Нужно было что-то решать, так как обе встречи были важны и откладывать на потом ни одну из них он не хотел. В конце концов Отари попросил секретаршу созвониться с журналистом и предложить ему перенести интервью на другой день.

Не успел он отдать распоряжение, как дверь приоткрылась и в кабинет вошел Вахтанг. Вместе с ним появился пожилой мужчина, судя по всему, также выходец с Кавказа. Мужчина был немолод — голова его уже изрядно была пробита сединой, а лицо покрывала сеть морщин.

Отари узнал нежданного гостя сразу. Да и как, спрашивается, он мог не узнать дядю Левана.

Дядя Леван был отцом близкого приятеля Отари Зураба, который погиб в Тбилиси в автомобильной катастрофе еще в те далекие годы, когда сам Отари еще и не собирался покидать Грузию.

Отари широко улыбнулся, встал из-за стола и, раскинув руки для объятий, пошел навстречу дяде Левану. Обнявшись и расцеловавшись с ним, он попросил старика присесть на стоящее недалеко от письменного стола кожаное кресло.

Затем Отари вызвал секретаршу, сделал ей несколько указаний, и через несколько минут на журнальном столике уже стояла бутылка коньяку, фужеры и деликатесная закуска.

Откупорив бутылку и щедро разлив коньяк по фужерам, Отари поднял свой бокал и сказал первый тост:

— За встречу, дорогой мой дядя Леван, за встречу!

Фужеры тоненько зазвенели, и огненная ароматная жидкость заплескалась в руках чокающихся.

Отпив из своего фужера, Отари положил в рот ломтик лимона и продолжил разговор:

— Дядя Леван, как давно мы с тобой не виделись! Наверное, лет двадцать, а может, и больше?

— Как ты в Москву уехал, так больше и не виделись, — ответил дядя.

— Как ты живешь, дядя Леван? Семья как?

— Ничего живу, — ответил старик, — все хорошо. Только с внуком плохо... С Бадри моим... Ты знаешь его — это Зураба покойного сын...

— Что случилось? — Лицо Отари помрачнело. — Что, обижает кто-нибудь?

— Бадри уж совсем взрослый и весь в отца... Ты ведь помнишь Зураба, а, Отари?

— Да, — Отари кивнул. — Хороший друг был Зураб, царство ему небесное! — И он вновь разлил коньяк по фужерам.

Но дядя Леван пить не стал.

— Так что же случилось с Бадри? — вернулся к прерванному разговору Отари, прожевав кусок лососины.

— Понимаешь, Отари, в Грузии сейчас сложно стало с работой. Сначала Бадри работал водителем, возил одного начальника. Затем... Ну, это долгая история... в общем, он перестал работать водителем. Перебрался в Москву. А Москва — город большой, много разных людей. Есть хорошие, есть и плохие люди. Связался он с дурной компанией. Короче, арестовали Бадри, — старик низко опустил голову.

— Когда арестовали? — спросил Отари.

— Три дня назад... — глухо ответил дядя Леван.

— А кто его арестовал, ты знаешь?

Леван полез в карман и достал небольшой, порядком помятый клочок бумаги.

— Сейчас скажу, — сказал Леван и, развернув записку, прочел, прищуривая глаза: — Р... О... О... П...

— РУОП? — подсказал Отари.

— Да, они... наверное, — согласился старик.

— Понятно. А за что его приняли? — продолжал выяснять Отари.

— Говорят, деньги вымогал у кого-то... Коммерсант какой-то — у него вымогал, говорят. Но ты не верь, Отари, это неправда! Бадри — хороший мальчик, поверь мне, старику! Как отца его не стало, я его

воспитывал, вместо сына он мне стал. А я говорю, что хорошим человеком он вырос, наш Бадри. Наверное, оклеветали его — никакого отношения он к этому не имеет! Я думаю, что он только в машине сидел, за водителя был. Понимаешь, Отарик, он никакими такими делами не занимается, — затараторил старик.

Отари согласно кивнул головой:

— Я понимаю тебя, дядя Леван. Но не понимаю только одного — почему твой внук, как в Москву приехал, ко мне не пришел? Ты же знаешь, что

я давно в Москве сижу, кое-какие связи имею среди разных людей. Ко мне многие обращаются, даже чужие, и я в помощи никому не отказываю. А тут сын моего хорошего друга — и носа не кажет! Хоть бы из уважения к памяти отца-покойника обо мне вспомнил!

— Отари, дорогой, — потупившись, ответил Леван, — мы ведь просто не хотели тебя беспокоить. Ты теперь большой человек. Говорят, ты даже вроде крестного отца стал. Что ж мы тебя по всяким пустякам беспокоить будем? Вот случилась беда, и я пришел...

— Значит, по беде большого человека можно побеспокоить, а просто так прийти никак нельзя... — стал упрекать старика Отари.

— Дорогой, не сердись. Вот я — весь перед тобой и прошу, если можешь, помоги, спаси внука! Бадри ведь у меня единственный, моя надежда! После его ареста старуха места себе не находит, целый день плачет. Я собрал кое-какие деньги и тут же поехал в Москву. — Дядя Леван снова полез в карман и вытащил оттуда какой-то пакет, перевязанный платком. Развернув его, старик протянул Отари толстую пачку помятых денежных купюр. Судя по их достоинству, денег было не очень много.

— Вот мы собрали, всей улицей... Может быть, можно будет как-то выкупить Бадри? — И дядя Леван попытался всунуть сверток Отари в руки.

— Не надо, старик, убери деньги! — сердито воскликнул Отари. — Я обещаю тебе, я сделаю все, что возможно. Все же кое-какие связи с генералами у меня есть. — И Отари бросил взгляд на Вахтанга, как бы ожидая его комментария. Тот сразу понял, что к чему, и включился в разговор.

— Да, дядя Леван, конечно, — подхватил Вахтанг. — Отари Давидович сейчас большой человек. Он и в мэрии всех знает, и у президента у него свои люди есть. Все генералы МВД — его друзья, в сауну вместе ходят, в бильярд играют, отдыхают вместе... Ты знаешь, ведь нашего Отари Давидовича приглашают на все милицейские праздники, — ни с того ни с сего пустился в описание подробностей Вахтанг.

Но тут дядя Леван неожиданно прервал его затянувшуюся хвалебную оду:

— Не до праздников сейчас. Внука мне спасти надо.

— Да, конечно, — сказал Отари. — Давай, старик, твою записку!

В записке значилось не только название Регионального управления по борьбе с организованной преступностью, но и несколько телефонов.

Старик полез в другой боковой карман.

— Сейчас я тебе скажу фамилию начальника, который это дело ведет, — сказал он, вытаскивая на свет божий еще один помятый бумажный клочок.

— Не надо никакого начальника, — прервал его Отари. — Мы свяжемся с самым главным начальником этой конторы. По крайней мере, у меня есть такая возможность. Я переговорю с ним насчет твоего внука. Ты оставь мне свой телефон... Где ты остановился?

— Да у одного земляка, ты его не знаешь, — ответил малость обескураженный дядя Леван.

— Оставь мне телефон этого человека, а я тебе позвоню.

Дядя Леван покорно взял протянутую Отари дорогущую ручку, некоторое время разглядывал ее, а потом накорябал на листке бумаги номер телефона, переписав его с очередной вытащенной из кармана бумажки. Затем он благоговейно оглядел ручку в последний раз и передал ее владельцу вместе с листком.

— Отари Давидович, значит, есть надежды? — каким-то раболепным тоном спросил старик.

— Слушай, дядя Леван, почему ты так ко мне обращаешься? — укоризненно заметил Отари. — Зови меня, как и раньше!

Старик помедлил, явно стараясь пересилить себя, затем неуверено выдавил:

— Ну что, Отари, поможешь? Поможешь своим землякам?

— О чем разговор! Считай, что вечером твой внук уже будет у тебя дома. Я сейчас же поеду к этому милицейскому генералу и переговорю с ним. Думаю, он его освободит.

После ухода земляка Отари опустился в кресло и задумался. Конечно, нужно сделать для старика хорошее дело. И все бы ничего, но уж больно крут начальник московского РУОПа, да и подходов к нему у Отари практически не было. За исключением, пожалуй, генерала Богдановича, заместителя начальника ГУВД Москвы.

Генерал Богданович был знаком с Отари с давних времен. С тех пор, когда Отари работал еще простым тренером в обществе «Динамо». Тогда Отари сумел найти подход к генералу. И до сих пор у него остались с ним дружеские отношения. Генерал часто помогал Отари, соответственно, Отари также оказывал Богдановичу некоторые услуги.

«Конечно, — думал Отари, — мне нужно встретиться с Богдановичем, договориться с ним. А он пусть, в свою очередь, поговорит с руоповским начальником о судьбе Бадри...»

Отари накинул на плечи пальто и спустился вниз. С Богдановичем у них был уговор о том, что звонить ему в случае надобности Отари будет из телефона-автомата.

Набрав прямой номер генерала, Отари уже через несколько секунд услышал его густой бас. После короткого приветствия и обмена вежливыми фразами Отари быстро перешел к делу:

— Необходима твоя помощь, генерал. Поможешь?

На другом конце провода на несколько мгновений повисла тишина. Затем вновь раздался голос генерала:

— Что за вопрос, Отари! Конечно, помогу, если это в моих силах, конечно.

Отари в двух словах рассказал суть дела, назвал фамилию и имя внука Левана, а также организацию, которая его «зацепила».

— Ну что, когда мы с тобой увидимся? — спросил Отари.

— Давай через час на старом месте, — предложил Богданович.

Старым местом был ресторан сада «Эрмитаж», находившийся недалеко от Петровки, где работал генерал Богданович. Уютное и тихое место. Ресторан был не очень посещаем, поэтому здесь Богданович предпочитал встречаться с людьми, которых по каким-то соображениям не хотел светить и в обществе которых не хотел светиться сам.

@GLAVA_N = Ресторан сада «Эрмитаж», 14.10

Через два часа Отари уже сидел за столиком в небольшом отдельном банкетном зале ресторана «Эрмитаж», попивая крепкий кофе и время от времени поглядывая на часы. Генерал опаздывал. Наконец через пятнадцать минут он появился, одетый в гражданское. Вслед за Богдановичем шел его порученец, с папкой в одной руке и с рацией в другой.

Генерал подошел к столу и поздоровался с Отари. Отари привстал и крепко пожал Богдановичу руку.

Генералу было на вид лет сорок пять — пятьдесят. Несмотря на достаточно молодой возраст, волосы его были почти совсем седыми. Он был невысокого роста, крепкого телосложения, немного полноват. Широкое лицо с рублеными чертами выдавало сильный волевой характер, а в его внимательных серых глазах читался ум.

Богданович присел за стол. Тут же подбежал расторопный официант, которому генерал сделал заказ, включающий в себя три смены блюд и десерт.

— Я еще не обедал, — как бы оправдываясь, сказал он Отари. — Так почему бы, как говорится, не соединить приятное с полезным?

Отари кивнул.

— Так что стряслось? — перешел Богданович к делу, но тут появился официант и поставил перед генералом первое из заказанных блюд. Пришлось дожидаться, когда официант уберется восвояси. — Ну что твои бандиты опять натворили? — снова приступил к разговору генерал, старательно обследуя кусок осетрины на предмет наличия костей.

Отари смущенно улыбнулся.

— Ошибаешься, генерал, на этот раз дело не в моих, как ты говоришь, бандитах. Разговор идет о сыне моего земляка, с которым в детстве я дружил. Ты узнал что-нибудь конкретное?

— Конечно, узнал. Ситуацию пробил. И должен тебе сказать, — генерал прожевал очередной кусок, — ситуация достаточно сложная.

— Да что там особенного? — удивился Отари. — Обычное дело, можно сказать, житейское. Приехали мальчики, потрясли деньги у коммерсанта, а тот их ментам сдал. Всего-то и дел...

Но Богданович прервал Отари:

— Все бы ничего, но, понимаешь, это люди из бригады... твоего старого земляка, отставного капитана милиции Мераба.

— Какого еще Мераба? — удивленно спросил Отари.

— В Тбилиси был такой капитан Мераб Кавеладзе, в уголовном розыске работал. — Богданович расправился с осетриной и начал нетерпеливо постукивать черенком ножа по столу, видимо, с нетерпением ожидая следующего блюда. Официант не замедлил появиться.

— Я такого не знаю, — отрицательно покачал головой Отари, когда генерал остался наедине с неким ароматным блюдом из свинины. — Я же не из Тбилиси...

— А я думал — ты всех знаешь, — улыбнулся генерал. — Ладно, бог с ним. Короче, этот Мераб приехал в Москву, сколотил бригаду из своих земляков и начал заниматься сам знаешь чем — выбиванием долгов у грузинских коммерсантов... А свинина тут все же отменная... Ну, так вот, в бригаду этого Мераба и попал твой Бадри. Он там водителем работал. Но беда заключается в том, что это дело курирует Петр Ушаков, начальник РУОПа.

— Почему завязаны такие шишки? Разве это такое громкое дело?

— Нет, обычное дело. Но, поскольку в этом деле задействован бывший милиционер, а значит, задета честь мундира, начальство решило довести это дело до конца. Понимаешь, их колют по полной программе. И боюсь, что, помимо обычного бытового вымогательства, ребятам будет шиться 77-я статья, — задумчиво проговорил генерал.

— Что, бандитизм, что ли?! — присвистнул Отари.

— Пока такого обвинения не предъявлено, но, похоже, дело раскручивается именно по этому сценарию, — сказал Богданович, не забывая отдавать должное свинине.

— Погоди, генерал, кто такой этот Ушаков? В конце концов, он полковник, а ты генерал. Он — начальник РУОПа, следовательно, подчиняется ГУВД, а значит — тебе.

Богданович улыбнулся и, промокнув губы салфеткой, ответил:

— Да, хорошо ты выучил нашу иерархию! Но дело в том, что полковник Ушаков имеет особый статус в системе правоохранительных органов.

— Какой еще статус? — удивился Отари.

— Он не подчиняется начальнику ГУВД Москвы, а выходит на самого министра. Поэтому и была создана эта организация. Так что, понимаешь, — как бы оправдываясь, продолжил генерал, — я ничем, по-видимому, тебе помочь не смогу.

— Подожди, объясни мне еще раз, кто же такой этот Ушаков? — попросил Отари. — Откуда он вообще взялся?

Генерал дождался, когда официант вновь переменит ему блюда — на сей раз это было что-то овощное, терпко пахнущее пряностями, — и приступил к разъяснениям:

— Обычная милицейская карьера. Родился в начале пятидесятых годов, в середине семидесятых закончил Омскую высшую школу милиции, по распределению попал в 4-й отдел МУРа. Занимался раскрытием квартирных краж и грабежей. Затем, с 88-го по 93-й, возглавлял твой любимый шестой отдел МУРа по борьбе с бандитизмом и организованной преступностью. А с 93-го года, после создания РУОПа, возглавил его.

— Ясно, — кивнул Отари. — Я только одного по-прежнему не понимаю — почему же он не подчиняется ГУВД?

— Это особый случай. И тебе в это вникать не нужно, — многозначительно сказал генерал. — Дали ему полномочия, вот он ими и пользуется... активно...

— Хорошо, — не отставал с расспросами Отари, — а кому же тогда он подчиняется?

— Есть ГУОП — Главное управление по борьбе с организованной преступностью, вот им он и подчиняется. Да и то, хочу сказать, — генерал втянул ноздрями исходящий от стоящего перед ним блюда ароматный пар, — не такие уж там простые отношения. Короче, прямо на министра он выходит.

— Ладно, генерал, — немного обиженно изрек наконец Отари. — Мне пора. Но я не прощаюсь. Ты подумаешь, я подумаю — глядишь, что-нибудь и придумаем дельное. Решим, как помочь Бадри. Помоги, а я не забуду.

Генерал промолчал, продолжая уплетать овощи.

— Ну, прощай, приятного аппетита, генерал, — сказал Отари, поднимаясь из-за стола.

— До свидания, Отари, — оторвался от тарелки Богданович. — Я, конечно, постараюсь помочь парню, но ничего не обещаю...

@STARS = * * *

После встречи с генералом Богдановичем Отари понял, что тот не может помочь ему выйти на начальника РУОПа. Приходилось искать другие способы решения проблемы.

Конечно, у Отари были связи и с другими высокопоставленными чинами из МВД, к которым он мог обратиться с просьбой помочь выйти на начальника РУОПа, но такой вариант он отбросил, посчитав, что если существует какая-то ментовская игра, то, вероятно, не каждый из генералов системы МВД захочет обращаться к столь могущественному и важному начальнику всесильного ведомства по такому щекотливому делу.

Поэтому Отари решил обратиться к одному из знакомых чиновников московской мэрии.

Тот сразу с охотой пообещал ему помочь. И действительно, через тридцать минут чиновник из мэрии уже перезвонил Отари и сказал, что на проходной московского РУОПа его ждет пропуск для прохода на разговор к полковнику Ушакову.

К такому повороту событий Отари не был готов. Он не собирался беседовать с Ушаковым сам, и первой его реакцией было послать к черту и Бадри, и его деда, а вместе с ними и самого полковника Ушакова. Но, поразмыслив несколько минут, Отари все же решил ехать. Потерять он ничего не потеряет, а вот нужное знакомство, глядишь, и заведет.

От гостиницы «Интурист», находящейся на Тверской улице, до станции метро «Октябрьская», точнее, до улицы Шаболовка, где находилось здание московского РУОПа, Отари добрался за двадцать минут.

@STARS = * * *

Припарковав машину неподалеку, Отари неторопливо направился к зданию московского РУОПа.

РУОП размещался в здании бывшего райкома партии и занимал все четыре этажа. В просторном стеклянном вестибюле Отари подошел к дежурному и назвал свою фамилию.

Дежурный, лейтенант милиции, стоящий на входе, неторопливо взял паспорт Отари, внимательно сверил фотографию с внешностью визитера, проверил дату выдачи документа и, положив паспорт перед собой, открыл свой толстый журнал, лежащий на тумбочке рядом с телефоном. Отыскав в журнале фамилию Отари, он сделал рядом с ней какую-то запись. После чего протянул паспорт визитеру.

Отари взял паспорт и хотел было пройти, но дежурный окликнул его:

— Постойте, гражданин, у нас так не принято!

— А как же у вас принято? — спросил Отари, непонимающе глядя на дежурного.

— За вами должен прийти сопровождающий. Он проведет вас к тому человеку, к которому вы записаны на прием.

— Откуда же я знаю, когда ко мне придет сопровождающий? — улыбнувшись, спросил Отари.

— Для этого вам нужно ему позвонить, — подсказал дежурный. — Вы телефон знаете?

— А вы сами позвонить не можете? — осведомился Отари, которого уже начинала нервировать сложившаяся ситуация.

— Мне не положено. Вот внутренний телефон, — лейтенант показал на телефонный аппарат, прикрепленный к стене. — Наберите номер, — он назвал три цифры, — и за вами придут.

Отари взял трубку и набрал продиктованный номер. Дозвониться до приемной начальника РУОПа удалось не сразу — все время было занято. Наконец на том конце взяли трубку. Мужской голос осведомился об имени-отчестве визитера.

— Да-да, сейчас я спущусь за вами, — сказал мужчина, узнав, с кем он говорит.

Через пять минут Отари увидел идущего к нему мужчину лет сорока, одетого в темный костюм и темную же рубашку. Шею его подпирал аккуратно завязанный серый галстук.

Приветливо кивнув Отари, мужчина пригласил его следовать за ним. Отари молча пошел по длинному просторному коридору со множеством выходящих в него дверей.

Навстречу им то и дело попадались спешащие по своим делам люди. В основном это были оперативники. По выражению их лиц Отари понимал, что многие из них узнают его. Отари достаточно часто появлялся на экранах телевизоров, о нем писали газеты, говорили по радио. Некоторые же наверняка знали что-то об Отари из оперативных сводок, где частенько мелькала его фамилия. Реакция людей на его персону всегда интересовала Отари. Он внимательно следил за выражением лиц — кто-то из любопытства откровенно разглядывал его, кто-то — наоборот, отводил глаза.

Поднявшись по широкой лестнице, Отари со своим провожатым оказались в другом коридоре, куда выходили двери кабинетов руководства московского РУОПа. Обстановка здесь была куда богаче и респектабельней. Пол в коридоре был застелен ковровой дорожкой, двери обиты кожей.

Подойдя к одной из дверей, сопровождающий открыл ее и вежливо пригласил Отари войти внутрь.

— Пожалуйста, проходите.

Отари вошел в достаточно большой предбанник, в который выходили две двери — одна напротив другой. Вероятно, один из кабинетов принадлежал начальнику РУОПа, а второй — его заместителю.

Два широких окна были закрыты решетками. Возле окон размещалось несколько письменных столов с телефонными аппаратами на каждом. За столами сидели две девушки — видимо, секретарши. Вдоль стен выстроилась шеренга стульев — места для посетителей.

Сопровождающий, обернувшись к Отари, произнес:

— Присядьте пока, я доложу о вашем приходе.

Отари сел на стул и начал ждать. Минут через пять мужчина вышел и попросил Отари подождать, мотивировав это тем, что начальник РУОПа в данный момент очень занят и примет его сразу же, как только освободится. Отари ничего не оставалось делать, как продолжать ждать.

Ожидание затянулось надолго. Прошло полчаса, затем час, полтора... А начальник все еще не освобождался. За это время в комнату то и дело входили сотрудники, видимо, по вызову начальника, выходили, вслед за ними в кабинет входили новые люди. Многие посетители узнавали Отари и, бросив удивленный и любопытный взгляд, исчезали за дверью.

Отари понимал, что находится в достаточно нелепой ситуации. «В конце концов, я имею такие связи, меня везде знают, я, в конце концов, богатый и уважаемый человек, — думал Отари с раздражением, — меня почти каждый день показывают по телевизору, про меня пишут в газетах, многие из самых уважаемых и знаменитых людей ходят у меня в друзьях, а этот начальник — ладно бы генерал — полковник, уже второй час держит меня в приемной как нашкодившего молокососа. И почему это у начальника срочно возникли такие неотложные дела? Может, он про меня вообще забыл? А может, таким образом он пытается поставить меня на место? Мол, ты такой крутой, а я все ж таки покруче буду!»

Отари чувствовал, что терпение его подходит к концу. Он нарочито громко откашлялся и, улыбнувшись одними губами, обратился к секретарю:

— Простите, пожалуйста, не могли бы вы напомнить своему шефу о том, что я жду, когда он меня примет? Как-никак сижу я здесь уже полтора часа... Может, он просто про меня забыл?

Выражение лица девушки совершенно не изменилось. Бросив на Отари быстрый оценивающий взгляд, она произнесла спокойным официальным тоном:

— Не беспокойтесь, он не забыл о вас, просто очень занят.

Отари такой ответ не устраивал совершенно. Он даже поморщился.

— Создается такое впечатление, что стоило мне появиться, как тут же в городе одновременно произошло немыслимое количество преступлений и все они требуют незамедлительного решения в присутствии вашего руководства.

Секретарша окинула Отари еще одним презрительно-ледяным взглядом и, сделав вид, что не расслышала его колкой реплики, углубилась в какие-то бумаги.

Неожиданно в приемной зазвонил телефон — аппарат белого цвета, с глухой панелью. Нетрудно было догадаться, что это была внутренняя связь начальника РУОПа со своим секретарем. Девушка сняла трубку.

— Хорошо, — она кивнула, — обязательно. — Девушка положила трубку, встала и направилась к двери противоположного кабинета. Открыв ее, она вошла в кабинет зама. Пробыв там не более двух-трех минут, секретарша вернулась обратно, затем приоткрыла дверь кабинета начальника и сказала, обратившись к Отари:

— Вы можете пройти.

Отари встал, еще раз откашлялся, одернул пиджак, проверил, не сбился ли узел галстука, и вошел в кабинет начальника РУОПа.

Это оказалось более чем просторное помещение, вероятно служившее некогда кабинетом первому секретарю райкома партии. Имелась здесь и еще одна дверь, ведущая, должно быть, в комнату отдыха. Огромный стол занимал середину помещения, вокруг него стояли многочисленные стулья. Вероятно, здесь начальник РУОПа проводил свои совещания. Обстановку дополняли многочисленные офисные шкафы и кожаный диванчик с креслами и журнальным столиком. В дальнем конце комнаты размещался еще один стол — на сей раз обыкновенных размеров, уставленный телефонами, заваленный бумагами и папками. К столу были придвинуты два кресла. В третьем, стоящем с другой стороны стола, под портретом президента сидел сам начальник РУОПа.

Это был мужчина лет сорока — темноволосый, темноглазый, с приятными чертами лица. Его можно было бы назвать симпатичным, если бы образ не портили тонкие сухие губы, которые начальник сжимал в узкую полоску.

Отари кивнул полковнику и приблизился к столу. Начальник также ответил Отари коротким кивком и, указав рукой на одно из стоящих возле стола кресел, сказал:

— Здравствуйте, присаживайтесь, пожалуйста.

При этом полковник не протянул руку для приветствия. Отари тут же отметил это, и в нем вновь всколыхнулась обида. Даже чиновники из администрации президента здороваются с ним за руку, а тут всего лишь полковник, пусть и начальник РУОПа, не пожелал этого сделать!

Отари собрался уж было начать разговор, но начальник жестом остановил его.

— Одну минуточку, — сказал он, — сейчас придет мой заместитель, и тогда мы начнем с вами беседовать.

«Зачем нам нужен заместитель? — удивленно подумал Отари. — Неужели мы не можем поговорить вдвоем? Ладно, в конце концов, ему виднее... Скорее всего он просто боится себя скомпрометировать. Все же как-никак я являю собой фигуру довольно одиозную. Мало ли что могут подумать его сотрудники, узнав, что их начальник говорил о чем-то с глазу на глаз с Отари...»

Через несколько минут дверь открылась, и в кабинет вошел невысокий худощавый мужчина с совершенно седыми волосами, хотя на вид ему было не больше сорока. Как узнал Отари в ходе последующего разговора, это был заместитель начальника РУОПа полковник Селиверстов.

Заместитель остановился возле двери и тихо произнес:

— Разрешите войти?

Начальник поднял голову и приветливо кивнул. Заместитель прошел через весь кабинет и сел в кресло рядом со столом, напротив Отари.

— Вот теперь я готов вас выслушать, — сухо произнес начальник РУОПа, обращаясь к Отари.

Он решил начать издалека.

— Мы же с вами в некотором роде коллеги, — произнес он и посмотрел на реакцию присутствующих. Те удивленно переглянулись. — Я ведь не так давно работал тренером общества «Динамо», и ко мне приходили многие подполковники и полковники. Сейчас эти люди уже стали генералами, — и Отари назвал несколько фамилий, стремясь прозондировать почву.

Начальник РУОПа прервал его:

— Мы в курсе всей вашей деятельности, Отари Давидович, и знаем о том, какие у вас обширные связи... Поэтому, если можно, давайте сразу перейдем к существу проблемы.

«Интересно, — подумал Отари, — и как много они обо мне знают? Конечно, и дураку ясно, что определенный компромат на меня есть — на что же человеку враги, если не для того, чтобы доносить».

— Хорошо, по существу так по существу... — согласился Отари. — Я пришел к вам по пустяковому вопросу. Дело в том, что сын моего близкого друга, погибшего в автокатастрофе, попал в беду и проходит по одному из уголовных дел, которое ведет ваша организация.

— Можно узнать фамилию задержанного? — спросил заместитель начальника, взял ручку и листок бумаги, чтобы записать сведения.

Отари назвал фамилию Бадри.

— Когда он был задержан оперативным составом?

— Кажется, два или три дня тому назад, — ответил Отари.

Начальник РУОПа нажал на кнопку вызова, и секундой позже в кабинет вошел тот самый мужчина, который сопровождал Отари. Селиверстов протянул ему листок с записью. Тот взглянул на фамилию, тут же подошел к полковнику Ушакову и, наклонившись, прошептал ему что-то на ухо.

Ушаков кивнул головой, тут же снял телефонную трубку и набрал две цифры. На том конце незамедлительно отозвался мужской голос.

— Послушай, Иван Александрович, — обратился к невидимому собеседнику начальник, — тут ко мне пришел Отари Давидович... Да, тот самый... По поводу одного своего земляка, — и он назвал фамилию Бадри. — Это по твоему департаменту он проходит?

Мужчина стал что-то скороговоркой объяснять начальнику. Тот только кивал головой. Минут через пять разговор был закончен. Ушаков положил трубку и в упор посмотрел на Отари.

— Похоже, Отари Давидович, у вашего знакомого возникли достаточно серьезные проблемы, — сказал он. — Боюсь, что ничем помочь вам мы не сможем.

— Да ведь дело-то пустяковое... — вновь начал Отари. Но начальник прервал его:

— Это уже не нам с вами решать, пустяковое оно или нет. Это будет решать следователь, а в дальнейшем — суд.

— Так уж сразу и суд? — улыбнулся Отари. — Может, до суда дело и не дойдет? Может быть, если вы вопрос решить не можете, с ним сможет разобраться заместитель начальника ГУВД Москвы или замминистра МВД?

Такая открытая похвальба связями Ушакова просто взбесила. Он даже в лице изменился.

— Я уже говорил, Отари Давидович, что мы прекрасно осведомлены о ваших немалых связях в чиновничьей и офицерской среде, но поверьте мне на слово — для вас же будет лучше, если вы не будете вмешиваться в это дело.

Речь Ушакова Отари очень не понравилась, и не потому, что он фактически угрожал ему. Дело было в другом — подобная осведомленность правоохранительных органов о делах Отари говорила о многом.

— А почему моя скромная персона вызывает у вас столь пристальное внимание? — спросил он.

На несколько секунд в кабинете воцарилась полная тишина. Наконец Ушаков глубоко вздохнул.

— Мы тут, — начальник посмотрел на своего заместителя, — сидим и удивляемся, как вы, можно сказать, покровитель криминального мира, московской мафии, умудряетесь выходить сухим из воды?

— А в чем дело? — насторожился Отари. — Вы что, обладаете какими-то фактами? У вас есть доказательства? С какой стати, спрашивается, вы записываете меня в крестные отцы мафии?

— По крайней мере, вы сами подобным образом пытаетесь себя преподнести через прессу и телевидение. Насколько я знаю, вы не отрицаете своих связей с преступным миром? Не так ли?

— Нет, не отрицаю, — подтвердил Отари. — А что, разве за это судят?

— Судят за какое-то конкретное преступление, — пристально взглянув в лицо Отари, устало сказал Ушаков.

— Тогда чем объясняются ваши претензии? — не унимался разъяренный Отари. — Вы в чем-то меня подозреваете? Тогда предъявите обвинение!

Ушаков испустил еще один вздох.

— К сожалению, все наши подозрения не имеют твердой юридической базы, по которой вас можно было бы привлечь к уголовной ответственности.

— Даже так? — раздраженно сказал Отари. — А вам не кажется, что вы слишком много берете на себя?

— Послушайте, Отари Давидович, — сказал начальник, — я не пойму, кто к кому пришел? Кажется, вы явились ко мне с просьбой?

— Да никакой просьбы у меня нет, вам показалось, — перебил Ушакова Отари. — Я просто пришел поговорить, но вижу, что разговора у нас с вами не получилось. Я могу идти? — Он встал с кресла.

— Конечно, можете, — ответил Ушаков. — Только подождите секундочку, я сейчас вызову человека, который проводит вас вниз. — И начальник снова взялся за телефонную трубку.

Отари вышел из кабинета, даже не попрощавшись. Всю дорогу до выхода он кипел от злости. «Сначала полтора часа продержали меня в приемной, можно сказать, унизили, — думал он, — а потом, совершенно ни во что не вникая, тут же отфутболили! Нет, это им так с рук не сойдет! Я придумаю, как разобраться с этим Ушаковым, а заодно и с его помощником!»

@STARS = * * *

Из РУОПа Отари поехал в свой офис. Он вошел туда мрачнее тучи. Накричал на охранника возле лифта по какой-то пустяковой причине — что случалось с ним крайне редко. Отари всегда славился своей осторожностью и обходительностью. Последней каплей, переполнившей чашу терпения Отари, оказалось присутствие в приемной двух гостей — дяди Левана и Вахтанга. Вот уж кого он сейчас хотел бы видеть меньше всего!

Увидев вошедшего Отари, дядя Леван поднялся со стула и засеменил ему на встречу.

— Как внучок? — с надеждой в голосе спросил он. — Скоро его выпустят?

— Понимаешь, старик, пока не выпустят, — ответил Отари. — Но ты не волнуйся. Я все сделаю, чтобы сломать этого милицейского начальника! Твой внук обязательно будет на свободе — это я тебе обещаю, что бы мне ни пришлось для этого сделать, я это сделаю.

У дяди Левана на глазах выступили слезы.

— Не волнуйся, старик! — повторил Отари и обратился к Вахтангу: — Пойдем поговорим.

Они вошли в кабинет.

— Слушай, у меня с этим ментом очень неприятный разговор получился, — начал Отари. — Надо что-то придумать. Позови ребят, посидим, покумекаем вместе.

Вахтанг тут же подошел к телефону и начал обзванивать ребят, принадлежащих к близкому окружению Отари. Всего таких было девять человек. Все они были старыми друзьями Отари, так сказать, проверенными кадрами. К сожалению, всех их в этот раз собрать Вахтангу не удалось.

Минут через двадцать приехали только трое: Георгий, Дато и Антон. Отари всех их тепло поприветствовал и, усадив, рассказал о своем визите к начальнику РУОПа.

Закончив рассказ и дав самую что ни на есть нелестную характеристику начальнику РУОПА полковнику Ушакову, Отари обвел взглядом присутствующих, ожидая их реакции. Первым нарушил молчание Георгий.

— Отари, я считаю, за такой разговор он должен ответить, причем по самому жесткому варианту, — как всегда предельно кратко высказался Георгий. Он всегда был сторонником жестких мер, за что Отари в глубине души его временами даже побаивался.

— Что значит «по жесткому варианту»? — переспросил Отари, примерно зная, о чем пойдет речь.

— Вплоть до того, что... Слушай, Отари, давай его закажем!

— Нет, — отрезал Отари, — на «мокруху» я не пойду, это исключено.

Тут слово взял Дато.

— Может быть, хорошенько припугнуть этого полковника? — предложил он. — Тоже мне — крутой нашелся!

Отари невесело рассмеялся:

— Кого пугать-то? Это тебе что, коммерсант или мент из районного отделения милиции? Ты что? Скорее он нас запугает! Давай на вещи смотреть реально.

— А у него дети есть? — неожиданно спросил Антон.

Антон был одним из тех немногих людей, которым Отари доверял практически полностью. Когда-то Антон был одним из любимых учеников Отари. Кроме силы, смелости и преданности, Антона отличали недюжинные аналитические способности, за что Отари ценил его еще больше.

Антон всегда мог реально оценить ситуацию, сказать, какие перспективы открываются в том или ином деле и каких негативных последствий стоит остерегаться.

Хотя у Антона были очень неплохие перспективы в спорте, он распрощался со спортивной карьерой два года назад, решив заняться бизнесом. К тому времени Антон как раз закончил институт физкультуры и перед ним был широкий выбор. Он сколотил небольшую бригаду из бывших спортсменов, сумев поставить под свой контроль несколько коммерческих структур. Со временем Антон несколько отошел от своего не слишком спокойного ремесла и занялся исключительно коммерцией. Однако время от времени, словно испытывая ностальгию по прошлому, он пытался решать спорные коммерческие проблемы старыми силовыми методами.

— А дети у него есть? — повторил Антон.

— Дети? — переспросил Отари. — Я не знаю. Должны быть. А что?

— А что, если детей украсть и заставить этого, как его там, Ушакова, пойти на наши условия?

Отари задумчиво взглянул в окно, оценивая предложенный выход.

— А что, Антон дело говорит! — поддержал спортсмена Вахтанг. — Единственные, кто не защищен у этой ментовской сволочи, так это его дети. Сам-то он с охраной ездит. Ты не думай, Отарик, ничего плохого мы его детишкам не сделаем! — ухмыльнулся Вахтанг, поймав на себе косой взгляд Отари. — Что мы, звери какие? Наоборот, мы будем о них очень хорошо заботиться, пальцем их не тронем. Но мы заставим этого мента играть по нашим правилам.

Отари неопределенно пожал плечами:

— Я затрудняюсь что-либо сказать по этому поводу.

— Тогда, Отари, — вновь заговорил Дато, — может быть, своих генералов подключишь? Пусть они с ним как-нибудь поговорят. А может, денег собрать, и пусть они его уберут и другого человека поставят?

— Слушай, Дато, ты будто на Центральном рынке сидишь — думаешь, что все покупается и продается. Там другой мир, менты по своим собственным законам живут, — невесело усмехнувшись, сказал Отари. — К тому же, как говорят мои генералы, у этого полковника Ушакова большое будущее. Он скоро генералом будет. И я не удивлюсь, если через несколько лет он сможет стать министром внутренних дел.

— Может, и станет, если мы не остановим, — загадочно улыбнулся Антон.

— Ты так думаешь? — задумчиво сказал Отари. — Что ж, над этим стоит поразмыслить...

Однако дальнейшее обсуждение проблемы никаких позитивных результатов не принесло. Так и не придумав ничего существенного, приближенные Отари разошлись примерно через полчаса.

Отари чувствовал себя настолько разбитым, что отменил все свои встречи, даже с тем журналистом, с которым так надеялся встретиться. Но сейчас Отари явно не был настроен давать интервью — он был выжат как лимон. К сожалению, поехать домой и отдохнуть Отари тоже не мог — ему еще предстояло заехать на телевидение.

@STARS = * * *

Через несколько минут Отари уже ехал на своей машине в сторону Останкинского телецентра. Там ему предстояла запись очередной еженедельной программы. Обычно они записывались поздно вечером по той простой причине, что днем телевизионная студия была сильно загружена.

Таким образом, еженедельная передача со странным названием «Караул» записывалась ночью, а показывалась по московскому каналу вечером того же дня.

За оставшийся до выхода в эфир небольшой промежуток времени запись подчищали — убирали повторы, незаконченные фразы, лишний материал. Автором и ведущим этой передачи был Павел Голиков, один из теледикторов московского канала.

Отари познакомился с Голиковым около года назад. Его свели с ним по собственной просьбе Отари, давно имевшего целью покорение телевизионного эфира. Пообщавшись с Голиковым некоторое время, Отари пришел к выводу, что ему необходимо делать на телевидении свою собственную передачу.

Отари через свои коммерческие структуры оказывал большую материальную помощь телевизионной студии, которая готовила передачи с его участием. Этим своим еженедельным выступлениям, впрочем, так же, как и обращениям через другие средства массовой информации, он придавал большое значение. Для него это была подготовка будущего политического плацдарма, канал для распространения его идеологии. И, наконец, — что самое главное, — это была борьба за будущих избирателей того блока, вместе с которым намеревался выступить Отари.

Каждая передача была посвящена разъяснениям принципов идеологии Отари и в конечном итоге могла быть охарактеризована одной-единственной фразой: «Спортсмены — это наша сила, наше будущее».

Однако сегодня голова Отари была занята совершенно другими мыслями. Вместо того чтобы хорошенько продумать свою телевизионную речь, Отари размышлял над тем, как ему рассчитаться с полковником Ушаковым за нанесенное ему оскорбление.

«За все свои слова и поступки человек должен отвечать, — думал Отари, — а значит, этот заносчивый полковник должен ответить за мое унижение, за то, что заставил меня, как какого-то лоха, сидеть под дверью кабинета целых полтора часа, за угрозы и унизительные намеки».

Занятый своими не слишком приятными мыслями, Отари сам не заметил, как добрался до телецентра. Припарковав машину, он вылез из нее и направился ко входу в студию. Пройдя через стеклянный предбанник, Отари вышел в просторный холл, подошел к дежурному милиционеру и предъявил ему свой пропуск на телевидение и паспорт.

Милиционер посмотрел документы, взял под козырек и вежливо сказал:

— Проходите.

Отари зашагал по длинному, плохо освещенному коридору. Его не встречали, так как он бывал здесь довольно часто и уже хорошо разбирался в сложной системе коридоров и в переходах телецентра.

Неожиданно сзади Отари окликнули. Голос был знакомым. Отари остановился и обернулся. Его догонял мужчина с пышными усами, в светлой одежде. В руках у него была гитара в матерчатом чехле. Отари узнал мужчину — это был известный бард Александр Ракитин.

— Отарик, дорогой, рад тебя видеть! — воскликнул Александр, тепло поздоровавшись с Отари. — Ты что такой невеселый? Что-нибудь случилось?

— Нет, все в порядке, Саша. Просто устал немного.

— Новый день только начинается, а ты уже устал?! — усмехнулся певец.

— Представь себе, — ответил Отари, гадая, скоро ли ему удастся избавиться от назойливого знакомого.

— Слушай, Отарик, я хочу пригласить тебя на свою презентацию, завтра в концертном зале «Россия». У меня вышел новый компакт-диск... Да, кстати, у меня есть один экземплярчик, сейчас я его тебе презентую. — Певец быстро достал из кармана куртки диск и жирным красным маркером написал на компакте: «Дорогому Отарику на память». Затем поставил размашистую витиеватую подпись и протянул диск Отари.

Отари взял диск, сделал вид, что внимательно рассматривает его, потом похлопал Александра по плечу.

— Я рад за тебя! — сказал он, улыбнувшись и мечтая только о том, чтобы бард поскорее от него отвязался.

Это удалось ему лишь минут через пять, в течение которых Ракитин не уставал хвастаться своими достижениями и делиться дальнейшими планами. Когда Отари наконец продолжил свой путь в студию, настроение его было совсем уже скверным.

У лифта на этаже его встречал ведущий программы Павел Голиков — молодой человек лет тридцати, плотного телосложения, с лицом и манерами интеллигента в третьем поколении. Поздоровавшись с Отари, он участливо поинтересовался:

— Что-нибудь случилось? Вы припозднились и кажетесь мне немного расстроенным...

Отари взглянул на себя в зеркало, висящее на стене. Выглядел он действительно не лучшим образом.

— Просто устал... Выдался тяжелый день.

— Может быть, воспользуетесь услугами гримера? — предложил Павел.

— Что я, баба, что ли? — фыркнул Отари. — Нет уж, увольте. Лучше скажите, все готово?

— Да, конечно, — засуетился Голиков. — Операторы и режиссер уже давно вас ждут.

Вместе они прошли в помещение, где непосредственно проходила съемка программы.

— О чем сегодня пойдет разговор? — спросил Отари.

— Я тут приготовил перечень вопросов. — И Павел, достав из внутреннего кармана пиджака несколько аккуратно сложенных листков, протянул их Отари. Тот прочитал текст и согласно кивнул.

— Хорошо, это меня устраивает. Думаю, можно начинать.

Он удобно уселся в кресло рядом с ведущим. В студии зажегся яркий свет юпитеров. Замерцало табло с надписью: «Микрофон включен». Павел откашлялся и задал вопрос. Тема сегодняшней передачи касалась жизни столицы и москвичей. Сценарий был достаточно прост. Ведущий говорил о тех или иных проблемах и спрашивал мнение на этот счет своего гостя. Отари, в свою очередь, должен был излагать свои мысли по поводу этой проблемы.

Они быстро прошлись по теме воспитания молодежи, затем перешли на любимую тему Отари — тему физкультуры и спорта. Потом побеседовали о деятельности фонда Отари и о возможности создания его партии.

Отари говорил давно заученными, сто раз уже повторенными фразами. Сколько раз он уже излагал все это журналистам и ведущим.

И тут, совершенно неожиданно, в памяти Отари всплыл сегодняшний инцидент с полковником Ушаковым. Отари почувствовал такую ненависть и обиду, что чуть не заскрипел зубами. Внезапно в голову ему пришла безумная мысль.

Очень плавно, исподволь, Отари перевел разговор на нужную ему тему.

— А еще я хочу сказать, — как бы невзначай продолжил он, — что нашему движению, к сожалению, — он сделал небольшую паузу, — мешают правоохранительные органы, в том числе и начальство московского РУОПа.

Ведущий сделал удивленные глаза. Он никак не ожидал такого отступления от темы. Однако передача, по существу, делалась на деньги Отари, а значит, он был волен говорить в эфире практически все, что только душа его пожелает.

— А что случилось, Отари Давидович? — тут же подхватил Голиков. — Мы совершенно не в курсе происходящих событий. Расскажите нам, пожалуйста, обо всем подробно.

Отари не собирался доводить до широкой общественности суть того, что произошло на самом деле, тем более не собирался раскрывать цель своего визита к начальнику РУОПа. Он обошелся парой-тройкой ничего не значащих предложений.

Потом Отари не мог объяснить, как это получилось, но следующая фраза у него вырвалась как бы сама по себе:

— Я хочу сказать, что этот милицейский чиновник должен задуматься над своими поступками и, самое главное, побеспокоиться о своих детях...

Сразу после того, как прозвучала последняя фраза, микрофон в студии был отключен. Отари удивленно посмотрел на Голикова, затем перевел взгляд на операторов. Все они застыли в каком-то неестественном молчании, и на лицах их был написан откровенный страх.

 

Глава 5

 

ОТГОЛОСКИ СКАНДАЛА

Прошло две недели после той злополучной передачи, в которой Отари как бы невзначай обронил скандальную фразу о том, что начальнику московского РУОПа следует заботиться о своих детях.

Журналисты, почувствовав, что тут пахнет жареным, сразу начали раскручивать скандал. Практически все ведущие газеты опубликовали ряд статей, так называемые журналистские размышления, по поводу личности крестного отца московской мафии и его сенсационного вызова главному сыщику города.

Сам же Отари, как ни старался замять этот скандал, ничего сделать не мог. Он уже и сам жалел о том, что был так неосмотрителен, но предпринимать что-либо было уже поздно, поэтому оставалось лишь «кусать локти» от досады.

Журналистская же братия никак не хотела успокаиваться и продолжала муссировать эту тему, высказывая различные прогнозы и перспективы дальнейшего развития событий. Кто-то говорил о том, что в ближайшее время Отари будет арестован и уголовное дело на него сейчас спешно готовит московский РУОП, другие, наоборот, утверждали, что сейчас не время для ареста Отари, что Лубянка сама раскручивает столь одиозную личность и готовит на него весьма солидный компромат.

Так или иначе неделя для Отари выдалась беспокойной. Он не находил покоя даже в кругу близких и друзей, так как, о чем бы ни шел разговор изначально, в конце концов он сводился к обсуждению злосчастного интервью.

Друзья разделились на два лагеря. Одни осуждали Отари, не понимая, зачем нужно было так эпатировать публику и настраивать против себя начальника силового ведомства. Ведь даже ребенку ясно, что подобного начальник РУОПа не простит и в ближайшее время Отари должен ждать ответной реакции. А уж в чем она будет выражаться — известно лишь самому начальнику.

Были люди, которые предлагали Отари срочно выехать за границу и переждать там некоторое время, пока здесь улягутся страсти.

Сам же Отари такую возможность категорически отвергал. Напротив, он старался как можно чаще встречаться с прессой, давать интервью, в которых пытался оправдаться, убедить общественность в том, что смысл его фразы был совсем другим, нежели всем показалось, что ни о каких угрозах в адрес начальника РУОПа не могло быть и речи.

Само собой, Отари отменил все указания, данные им Антону, по поводу проработки варианта с похищением детей Ушакова.

Прошло еще какое-то время, и скандал потихоньку стал затухать. Однако отголоски произошедшего дошли до Отари через две недели, когда он был приглашен на одно из торжественных собраний.

@STARS = * * *

Однажды в офис Отари позвонил генерал Богданович.

— Я хочу тебя пригласить на торжественное собрание по поводу празднования 23 февраля, — после краткого приветствия сказал генерал.

— Я даже не знаю, как быть, — задумчиво ответил Отари. — У меня намечены кое-какие дела и...

— Ничего, бросай все и приезжай к нам, в клуб... Тебе, я думаю, нужно помириться с твоим главным оппонентом.

Отари понял, что Богданович имеет в виду начальника московского РУОПа. Вполне естественно, что Ушаков будет принимать участие в торжестве.

— А что, есть такая возможность? — переспросил Отари.

— Приезжай. Пропуск тебя ждет внизу. Я тоже буду там.

Отари положил трубку и погрузился в раздумья. «Что же происходит? Может быть, начальник РУОПа сам решил пойти с ним на мировую? Или это генерал Богданович хочет примирить две враждующих стороны, так как такое положение дел ему, мягко сказать, невыгодно?»

В любом случае Отари решил, что такой возможности упускать нельзя. В конце концов, конфликт со столь влиятельным человеком ему не нужен, и если есть возможность помириться с ним, а еще лучше — получить в его лице союзника, то нужно сделать все, чтобы этого добиться. Такой поворот дел стал бы для Отари большой удачей.

Вскоре Отари уже ехал по заснеженным улицам Москвы. Его путь лежал в сторону Лубянки, где недалеко от главного здания бывшего КГБ находился клуб, принадлежащий Главному управлению Министерства внутренних дел Москвы.

Отношения Отари с правоохранительными органами являли собой отдельную главу в книге его жизни. К середине девяностых годов Отари уже имел огромные связи среди генералов различных спецслужб. В его записной книжке можно было отыскать телефоны многих высокопоставленных чиновников в погонах.

Отари вообще был мастак в приобретении различных связей и в завязывании нужных знакомств. Происходило это обычно на всевозможных презентациях и торжественных собраниях, которые Отари очень любил посещать.

Любимыми праздниками, как ни странно, у него был День работников милиции, 10 ноября, и День чекиста, 19 декабря. Торжественные мероприятия, приуроченные к этим праздникам, Отари посещал очень охотно. Именно там он и знакомился с нужными ему людьми, создавал, так сказать, свой «банк данных», состоящий из представителей генералитета московской милиции и спецслужб.

Приобретая подобные связи, Отари полагал, что тем самым он способствует своему продвижению к вершине политической власти, что еще немного, и он сам будет играть одну из главенствующих ролей в политической жизни России.

@STARS = * * *

Через несколько минут Отари уже был на месте. Но здесь у него сразу же возникли проблемы с парковкой. Дело в том, что часть улицы, прилегающей к клубу ГУВД, была сплошь заставлена машинами, немалую часть которых составляли черные «Волги», на многих из которых красовались синие «мигалки». Номера практически всех машин начинались с двух, а то и с трех нулей, что говорило о том, что эти машины принадлежали служащим либо Министерства внутренних дел, либо ГУВД. Многие авто отличались тонированными стеклами, через которые невозможно было разглядеть, кто сидит внутри.

Отари долго пытался пристроить свою машину в ряд служебных авто, но все его попытки оказались безуспешными. В конце концов он свернул в ближайший Большой Кисельный переулок. Тут находилось Управление ФСБ по Москве и Московской области. Отари эта контора была известна не понаслышке. Припаркованных машин здесь было поменьше. Отари поставил свою машину и вышел, на ходу поправляя одежду.

Как и обещал генерал Богданович, пропуск в клуб дожидался его внизу у дежурного. Вскоре он уже поднимался по широкой лестнице, отделанной светлым орехом, в актовый зал клуба, находящийся на втором этаже здания.

Актовый зал был заполнен людьми практически до отказа. Почти все были в парадной форме. Подавляющее большинство присутствующих составляли генералы, остальные носили полковничьи погоны. Отари был прекрасно осведомлен в том, что многие полковники, по сути, занимают генеральские должности. Поэтому у него не оставалось никакого сомнения в том, что весь этот праздник был организован исключительно ради руководства ГУВД.

Отари огляделся по сторонам. Генерала Богдановича нигде не было видно. Справа от Отари располагались длинные столы, накрытые белыми скатертями, на которых в строгом порядке были расставлены бутылки водки, шампанского, коньяка и других алкогольных и прохладительных напитков. Все это перемежалось блюдами со всевозможными закусками. Посадочные места для гостей предусмотрены не были, так как праздник задумывался как фуршет.

Присутствующие уже приступили к апробации напитков и закусок. Многие офицеры вели между собой оживленные разговоры, подкрепляя свои слова взмахами рук, в которых были крепко зажаты рюмки и фужеры или тарелочки с закусками. В зале стоял гул многих голосов, к которому примешивались смех и звон посуды.

Внезапно Отари услышал, как сзади его кто-то окликнул. Он обернулся и увидел направляющегося в его сторону генерала Богдановича. В руке он держал рюмку, наполненную водкой.

— Здравствуй, Отари Давидович, дорогой, хорошо, что приехал! Пойдем выпьем по такому поводу! — сказал генерал.

Они подошли к столику. Генерал наполнил фужер коньяком и протянул его Отари.

— Давай с тобой за встречу, да и за то, что собрались здесь. Все же праздник!

— Да, да, с праздником вас! — переходя на «вы», чтобы не афишировать близкие отношения с генералом, поддакнул Отари. Нетрудно было догадаться, что генерал уже немало принял «на грудь», так как держался он достаточно развязно и язык его слегка заплетался.

— Ну что, — спросил Богданович, — как твои дела, Отари?

Отари неопределенно пожал плечами:

— Дела, сам знаешь, у прокурора, а у нас так — делишки.

— Может, поведаешь мне свои планы, что дальше делать собираешься — воевать или подписывать мирное соглашение с московским РУОПом? — усмехнувшись, спросил генерал.

— А что, есть возможность подписать мирное соглашение? — вопросом на вопрос ответил Отари.

— Конечно, есть! — сказал генерал.

— И кто же будет посредником при наших переговорах?

— Ты что же, про своего генерала забыл? Конечно, я! Пойдем, я тебя сейчас с Ушаковым мирить стану! Вон он стоит, — и генерал кивнул в сторону небольшой группы офицеров, среди которых Отари сразу узнал полковника Ушакова.

Вместе с Богдановичем Отари стал пробираться к Ушакову. Отари чувствовал на себе заинтересованные взгляды десятков людей. Почти все присутствующие в зале были в курсе разразившегося скандала и теперь с нетерпением и некоторым опасением ожидали возможной развязки.

Отари тоже чувствовал себя несколько нервозно. Он хотел как-то сгладить эту ситуацию и обдумывал, как начать разговор. С одной стороны, он должен был извиниться перед начальником РУОПа, а с другой — хотел принести извинения в такой форме, чтобы всем стало ясно, что ничего плохого он не сделал и делать не собирался, что брошенная им необдуманная фраза была лишь досадной оговоркой.

Отари сам имел достаточно высокий статус, и извиняться ему было как-то не с руки. И это еще больше его раздражало.

Неожиданно случилось то, чего Отари не ожидал совершенно. Когда до полковника Ушакова оставалось шагов десять, около него возникла фигура человека, на встречу с которым в данной ситуации он рассчитывал менее всего. Отари тут же остановился в нерешительности.

— Что с тобой, Отари? — удивился шагавший рядом генерал.

— Я сейчас к Ушакову не пойду, — заявил Отари.

— Да что с тобой? Иди, чего ты медлишь, я ручаюсь, что все будет нормально! — настаивал Богданович.

— Нет. Рядом с Ушаковым стоит человек, с которым я не хочу не то что встречаться, но даже близко стоять!

— Что это за человек? — удивился генерал.

— Я тебе позже все объясню, — ответил Отари и резко повернулся в противоположную сторону...

Отрывок для бесплатного чтения