Владимирский централ
Владимирский централ
Вор в законе Слава Соловей сидел в своей одиночной камере в одном из блоков Владимирского централа и поглядывал время от времени то на решетку, за которой виднелось уже потемневшее небо, то на свои пластиковые часы «Касио».
Неожиданно открылась дверь. В камеру заглянул дежурный по корпусу конвоир. Приветливо улыбнувшись заключенному, он полушепотом сказал:
— Вячеслав Григорьевич, к вам посетитель!
— Кто еще там?
— Глеб Хмелевский.
— А, Хмель... Ну, заводи его, базара нет!
В камеру вошел невысокий сутулящийся мужчина лет пятидесяти пяти. Подойдя к Соловью, он обнялся с ним. Они трижды поцеловались.
— Здорово, бродяга! — сказал Соловей. — Садись! Сейчас чифирь заварим, ящик посмотрим!
Хмель расположился на лавке. Соловей взял с тумбочки пульт от телевизора и нажал на кнопку. Тотчас же вспыхнул экран. Отыскав четвертую программу, Соловей сказал:
— Сейчас новости будут. Посмотрим, что в столице делается...
— Как у тебя дела? — поинтересовался Хмель.
— Вроде завтра суд будет. Пацаны с судьей договорились, УДО будет.
— Значит, ты условно-досрочно выпускаешься?
— Еще не факт... Вот когда выйду, тогда и побазарим.
— Да ладно, — ухмыльнулся Хмель, — я думаю, твои пацаны уже с судьей вопрос решили, занесли бабулек!
— Хмель, ты же знаешь, я не в курсах. А то, что пацаны меня уважают и заботятся обо мне, так это правильно по нашим понятиям.
— Все верно. А я вот...
Но тут Соловей неожиданно прибавил громкость телевизора.
— Смотри, — обратился он к Хмелю, — генерал выступает, как его — Щукин, что ли... В Молдавии воевал. Смотри, что говорит!
По телевизору транслировали знаменитое выступление генерала. Законники молча слушали, стараясь не пропустить ни слова. Ведь Щукин говорил о борьбе с организованной преступностью. Затем он сделал небольшую паузу и произнес знаменитую фразу: «Если вы меня слышите, так помните, что я вам говорю, — бойтесь!»
Тут же пошли кадры многочисленных облав.
— Смотри, что творят! — стал возмущаться Соловей. — Это где же они так? Беспредел в натуре!
— В столице, в Белокаменной. А ты что, первый раз это видишь? Уже несколько дней эти кадры показывают.
— Я слышал, менты «черный список» по нам готовят. Всей братве минусы ставить будут.
— Не верю я, — махнул рукой Хмель.
— Почему не веришь?
— Всем зеленкой лоб не помажут. Не первый раз все это происходит. Так, кампания идет... Что значит — нам менты отстрел готовят? А как же следствие, как же суд? Это же беспредел!
— Да другого выхода у них нет. Ты про Мансура слышал?
— Мансур? Какой такой Мансур? Татарин, что ли?
— Да нет, Сергей Мансуров был, он все законником стать хотел. Недавно показывали, он в квартире своей в центре Москвы забаррикадировался. Так его менты сразу завалили и живым брать не стали.
— И что из этого? Может, возможности не было.
— Да была возможность, я видел. Патроны бы у него кончились, и взяли бы его как миленького! — стал объяснять Соловей.
— Так что ты хочешь сказать?
— Вывод один — они начали отстрел.
— Так Мансур, говорят, беспредельщик был.
— А какая разница? Они до всех до нас доберутся!
— Откуда про список знаешь? — спросил Хмель.
— Есть у меня один мент прикормленный. Мне пацаны маляву отписали про это. Метки они на нас поставили!
— Нет, я все же не верю.
— Ну, твое право... А про тебя тут тоже базар идет, якобы ты общак на сто «лимонов» держишь и якобы ты заныкать его хочешь, лыжи сделать и в Европу соскочить, — неожиданно проговорил Соловей и внимательно посмотрел на собеседника. Но лицо Хмеля оставалось совершенно невозмутимым.
— Да пургу гонят! — сказал он спокойно. — Ты посмотри, как я одет и как ты одет! Как фраер! А я — так, бродяга и есть бродяга.
— Мы с тобой в разное время живем. Ты — по одним понятиям, вчерашним. А я сегодняшним днем живу. Время изменилось.
— Не понимаю я этого — как это вор может быть вором да еще и бизнес крутить? Не понимаю! — сказал Хмель. — А что касается твоего списка и мента прикормленного, то я еще раз скажу — нашел кому верить! Ментам! Они все мутные. Все равно не верю! Слышь, Соловей, ты лучше отпиши своим пацанам, чтобы мне лекарство привезли. Зубы болят незнамо как!
— Завтра ко мне приедут. А у тебя только зубы болят? Возраст-то у тебя какой...
— А я на Колыме здоровье закалял, — усмехнулся Хмель. — Это ты все по ресторанам ходишь, по салонам с телками трешься. А я — на лесоповал, в крытку, вот мой маршрут!
— Ладно, Хмель, не заводись! — улыбнулся Соловей. — Ты вообще хоть раз болел?
— В детстве только. А потом тайга и зона организм закалили. Таких, как я, уже мало осталось...
Дверь приоткрылась, в камеру заглянул тот же конвоир.
— Извините, надо расходиться по камерам. Комиссия какая-то с проверкой идет, сюда направляются!
— Какая еще комиссия, на ночь глядя? — спросил недовольно Хмель, вставая с лавки.
— Я не знаю, — ответил конвоир. — Мне велено вам сказать.
— Ладно, веди меня в хату!
Миновав несколько коридоров, Хмель подошел к своей камере. Конвоир испуганно оглянулся по сторонам и повернул ключ в замочной скважине.
— Ты чего пуганый какой-то? Чего трясешься? — спросил Хмель.
— Нет, ничего, все в порядке, вам показалось... Проходите!
— А где мой напарник, где Прошка? — удивленно спросил Хмель, войдя в камеру и не обнаружив там своего сокамерника.
— А его это... на прогулку повели...
— Какая прогулка ночью?
— Попросился...
Хмель вошел в камеру. Его охватило предчувствие какой-то беды. Он сел на лавочку. Через несколько минут он услышал в коридоре шаги, которые затихли возле двери его камеры. Дверь открылась, и в камеру вошли четверо здоровых мужиков в камуфляжной форме с черными масками на лице.
— Здорово, законник! — сказал один из них.
— Вы кто? Почему в масках? — проговорил Хмель. — Снимайте маски, давай знакомиться, давай базарить! — Он настороженно посмотрел на мужчин.
Один из вошедших снял маску.
— О-о, да ты, кажись, корпусной? Я тебя тут, на крытке, видел. Только ты из другого корпуса... — улыбнулся Хмель.
— Значит, узнал меня? Теперь у тебя выхода никакого нет, — усмехнулся мужчина. — Значит, так. Тут слух прошел, что на воле у тебя общак в одном месте спрятан.
— Вы что, сучары, задумали? — возмущенно сказал Хмель. — Чтобы я, законник, вам, ментам, общак сдал? Да даже если бы и был у меня, ни в жизнь!
— Сдашь, куда денешься! — один из конвоиров накинул удавку на шею Хмеля. Через какое-то время она стала затягиваться.
— Говори, где общак!
Но вор только мотал головой. Вскоре он перестал дышать...
На следующее утро Слава Соловей проснулся как обычно. Он сел, потянулся и пошел умываться. После туалетных процедур он снова подошел к столу и, сварив крепкий кофе, включил телевизор. В новостях ничего интересного не было.
В камеру заглянул конвоир.
— Вячеслав Григорьевич, готовьтесь! Скоро на суд поедете!
— Я всегда готов! — ответил Соловей. — Да, вот тебе, держи! — он вытащил из кармана две стодолларовые банкноты. — Это тебе от меня за правильное поведение и хорошее отношение!
— Да ладно, Вячеслав Григорьевич! — улыбнулся конвоир. — Я хотел бы сказать, чтобы вы приезжали к нам еще, но говорить этого не буду.
— Типун тебе на язык! — замахал рукой Соловей. — А с чего, кстати, ты взял, что я освобожусь?
— Так все говорят, что у вас будет условно-досрочное освобождение сегодня...
— Да мало чего говорят! Говорят, что и кур доят, — засмеялся Соловей. — Давай-ка на прогулку пойдем! Хочу с братвой попрощаться, вдруг и правда выпустят!
Конвоир кивнул.
— На прогулку и Хмеля вызови! Хочу со стариком попрощаться. А то вчера у нас разговор как-то не получился...
Неожиданно конвоир опустил голову.
— Так они же... вчера умерли...
— Как умер?!
— Врачи сказали — сердечная недостаточность. Пришел от вас, лег, а утром уже мертвый. Комиссия местная уже была, сейчас городская едет.
— Да ты что?! Вчера же мы с ним говорили, здоровье у него отменное! Говорит, только зубы болят!
— А вот умер, и все!
От неожиданности Соловей опустился на лавку. Что-то вспомнив, он спросил:
— Слышь, землячок, у тебя мобила с собой есть?
— Есть...
— Дай мне на минутку!
Оглянувшись, конвоир протянул ему мобильный телефон. Соловей набрал несколько цифр.
— Алло, Сова? Это я... Здравствуй, дорогой! Как у нас там дела?
— Да все нормально! — услышал он голос Савельева. — Сегодня ты освобождаешься. Судья отмашку дала. Пацаны уже выехали. У здания суда тебя встретят и до Москвы довезут.
— Чего там у вас происходит? Заморочки, канитель какая-то?
— Да все тут нормально! Встретим тебя по правилам! А что касается заморочек, так они всегда идут! Ты же знаешь, такая наша жизнь!
— Это верно. Да, Хмель вчера откинулся...
— Да иди ты! — не поверил Сова.
— Говорят, сердечная недостаточность. Но я этому не верю.
Выключив телефон, он протянул аппарат конвоиру.
— Похоже, меня правда освобождают... Ладно, веди меня на прогулку!