Валерий Карышев. Официальный сайт.

Авторитет

   Предчувствие не обмануло Прохорова. Как только ему на мобильный позвонил адвокат и сообщил, что он не был допущен к Илье и тот якобы от его услуг отказался, а потом рассказал про злоключения с машиной и про допрос, Андрей понял, что круг сжимается. Илья точно дал признательные показания.

   В этот же вечер был арестован Виктор. Со следующего дня начали брать ребят из его бригады.

   Ночуя у своих подруг, Андрей понимал, что ему нужно срочно уезжать из Москвы. Бросив свои дорогие машины, деньги, лежащие на счетах, он переоделся в одежду попроще, взял билет на электричку и рано утром отправился во Владимир.

   Приехав в город, Андрей снял небольшую квартиру на окраине, рассчитывая на то, что по прошествии какого-то времени про него могут забыть.

   Однако недели через две он увидел телевизионную передачу о том, как милиционеры распутали громкое дело и ликвидировали одну из опасных и кровавых группировок, которую возглавлял он, Андрей Прохоров. В конце передачи зрителям было показано несколько его фотографий.

   Андрею требовалось срочно уезжать за границу. Но для этого необходимо было снять деньги со счетов в банках. Не пустым же ехать! Конечно, операция была очень рискованной, но необходимой.

   В один из дней Андрей на частной машине приехал в Москву, в банк, где лежала основная часть его денег. Частным банком руководил земляк Андрея. Рассчитывая, что в девять часов утра народу в банке будет мало и оперативники не выставят там засаду, Прохоров решил, что на операцию по снятию денег у него уйдет не более пятнадцати-двадцати минут. Подъехав к банку за четверть часа до открытия, он сидел в машине и следил за входом, пытаясь вычислить, нет ли среди тех, кто входил внутрь, оперативников МУРа. Но ничто не предвещало опасности. Обычные служащие, которые торопились на работу.

   Ровно в девять Андрей вышел из машины, незаметно перекрестился и направился к входу в банк. Показав пропуск и карточку акционера, он спустился в подвальное помещение, где находились ячейки. В одной из них лежала крупная сумма валюты. Какие-то деньги Андрей хранил на банковских счетах, а в ячейке лежала заначка на «пожарный» случай. Он давно смекнул, что рано или поздно органы могут заинтересоваться им и устроить здесь засаду. Но никто не знал, что большую часть ассигнаций он хранит именно так. Поэтому он и рассчитывал, что быстро сможет взять свои деньги и благополучно выехать за рубеж. Заграничным паспортом с его фотографией, но на другую фамилию он уже давно, с помощью Лучина, обзавелся.

   Подойдя к ячейке, Прохоров открыл ее, переложил содержимое в спортивную сумку и уже собрался уйти, но неожиданно его остановил охранник.

   – Одну минуточку, – сказал он негромко, – можно еще раз посмотреть ваши документы?

   Вероятно, полубомжовый вид Андрея смутил его. Охранник видел, что незнакомец показал контролеру при входе паспорт с вложенной в него глянцевой карточкой акционера банка.

   Андрей остановился. Охранник стал внимательно разглядывать паспорт, перелистывая страницы.

   – Послушай, командир, – проговорил Андрей, – я тороплюсь. Что, ко мне какие-то вопросы? Я акционер этого банка.

   Охранник подозрительно взглянул на него.

   – За город я еду, потому так и одет, – объяснил свой внешний вид Андрей.

   – Извините, – сказал охранник, возвращая паспорт, – всего доброго!

   Прохоров стал медленно подниматься по крутой лестнице наверх. Он вышел в вестибюль и направился к выходу. Когда оставалось пройти буквально несколько шагов до неприметной машины, его окликнули:

   – Андрей!

   Прохоров обернулся. Перед ним стояли несколько мужчин.

   – Спокойно, Прохоров, без глупостей! – проговорил один из них.

   Это были оперативники МУРа. Через минуту он уже сидел в машине, скованный наручниками. «Ну вот, – подумал он, – все и закончилось!»

   Сначала Андрея привезли на Петровку. Но там его только фотографировали и снимали на видеокамеру, вероятно, для телевидения. Потом в кабинет вошли несколько человек, очевидно, полюбопытствовать, посмотреть на пойманного злодея, руководителя самой кровавой группировки киллеров. Затем один из оперативников принес постановление прокурора об аресте Андрея.

   – Ну что, поехали, – сказал он.

   – Куда, в Бутырку? – поинтересовался Андрей. – Или в Лефортово?

   – Нет, в Лефортово ты точно не поедешь, – ответил оперативник. – В Матроску, в спецблок.

   Вечером Андрей уже находился в одной из камер спецблока Матросской Тишины.

   На следующий день к нему пришли оперативники. Это был не допрос, а просто беседа. Они начали с главного, сообщив, что взяли всю группировку. И все ее члены дали признательные показания. В ближайшее время состоится суд, так что Андрею гарантирован максимальный срок наказания.

   – Жаль, конечно, – сказал один из оперативников, – что тебе смертную казнь не дадут, так как Россия подписала конвенцию об ее отмене. Но в лагере, а получишь ты лет двадцать – двадцать пять, ты и одного дня не проживешь.

   – Почему?

   – Потому что смертный приговор тебе подписала половина преступного мира Москвы, – усмехнулся оперативник. – И тут тебе никакая фээсбэшная «крыша» не поможет. Кстати, твоего опера тоже в ближайшее время «закроют», он работал с тобой как левак. Контора ему полномочий на твое «крышевание» не давала, – добавил он.

   Андрей понял, что они его просто злят.

   – Да пошли вы!.. – громко сказал он.

   – Ах вот как ты разговариваешь! Ну что же, тогда вот что. Завтра тебя ожидает сюрприз.

   – Какой? На свободу, что ли, выпускаете?

   – Почти угадал. В общую камеру тебя переводим. Нечего тебе на спецблоке отсиживаться. А там, может быть, кого из знакомых встретишь…

   Это известие расстроило Андрея. Он понимал, что сделан очередной ход оперов. Не могут они ни снять с него информацию, ни попробовать его завербовать, не сразу переводят в общую камеру. А если они блефуют, чтобы он признался в чем-то?..

   Андрей не мог заснуть, все время думая об этом. Если его переведут в общую камеру, то там наверняка найдутся его враги из тех группировок, с кем он вел войну, чьих лидеров и авторитетов истреблял. Тогда ему конец. Он ворочался с боку на бок и старался отогнать от себя эти мысли.

   На следующее утро конвоир, открыв дверь в камеру, громко сказал:

   – Прохоров, с вещами!

   – Куда меня? – спросил Андрей.

   – Тебя в общую камеру переводят.

   Прохоров медленно шел по коридору. «А может быть, это все же неправда?»

   Они миновали несколько коридоров и спустились двумя этажами ниже. Там конвоир передал его другому, который и повел его в общую камеру. «Ну что же, – подумал Андрей, – попытаемся выжить!»

   – Проходим! – громко произнес конвоир, открывая металлическую дверь большой камеры.

   Андрей шагнул внутрь. Большая камера, в которой находилось человек сто, была очень грязной, в запущенном состоянии. «Может быть, – подумал он, – мне все же повезет…»

Лучин

   Ситуация вокруг Лучина резко изменилась, и он попал в опалу. Несколько разговоров на повышенных тонах в кабинетах своего и вышестоящего начальства, бесконечное писание оправдательных бумаг, объяснений, рапортов привело к тому, что через два дня Лучин был выведен за штат и поступил в распоряжение управления кадров. Несколько дней он сидел дома, ожидая, что его направят куда-нибудь на периферию. Он помнил слова начальника, что рано или поздно снова окажется в конвойных войсках.

   В один из дней раздался звонок. Владимир услышал знакомый голос бизнесмена Ивашова.

   – Что делаешь, Володя? – спросил тот.

   – Вот, сижу дома, жду направления в конвойные войска, – невесело пошутил Лучин.

   – Брось, не думай об этом! Приезжай ко мне в офис, поговорить надо.

   Вскоре Лучин был в просторном кабинете Ивашова.

   – Пиши-ка ты рапорт об увольнении и переходи ко мне в охрану или референтом, – сказал он. – Выбирай, кем хочешь.

   – А вам не страшно меня, опального чекиста, к себе брать? – спросил Владимир.

   – Я своих не бросаю.

   Радостный и обнадеженный, Лучин вернулся домой. Он решил дождаться вызова в управление кадров и, в зависимости от предложенного варианта – а скорее всего, вариант его не устроит, – написать рапорт об увольнении. Ближе к вечеру телефон снова зазвонил. Незнакомый мужской голос произнес:

   – Мне нужен Лучин… Вас беспокоит следователь Главной военной прокуратуры. У нас есть к вам несколько вопросов. Вы можете приехать на беседу?

   – А какие ко мне вопросы?

   – Вы же работали в известной конторе, и вас надо допросить в качестве свидетеля.

   – Хорошо, я приеду завтра.

   – Нет, желательно сегодня.

   – Так уже шесть часов вечера!

   – Мы работаем допоздна. Приезжайте сегодня.

   – Хорошо. Как я вас найду?

   – Вы знаете, где находится Главная военная прокуратура?.. Подойдете на проходную, назовете свою фамилию, скажете, что вы к майору Северцеву. Для вас будет приготовлен пропуск.

   – Хорошо, минут через тридцать я буду, – ответил Владимир.

   – Пожалуйста, не забудьте взять с собой документы, – добавил следователь.

   Лучин сел в машину и поехал к зданию Главной военной прокуратуры, которое находилось недалеко от метро «Фрунзенская». «Интересно, – думал он по дороге, – по какому делу они меня вызывают?» Конечно, вопросов могло быть много. И военными, которые совершали приписки и хищения воинского имущества, они занимались, и другие дела делали… Да мало ли какие эпизоды прошли!

   Через полчаса он уже сидел в небольшом кабинете. Майору Северцеву было около сорока лет. Его звание говорило о том, что Северцев звезд с неба не хватал.

   – Мы пригласили вас вот по какому делу, – начал следователь. – Два года назад вы, как офицер Федеральной службы безопасности, допрашивали коммерсанта Рената Ашарова. Помните?

   – Нет, извините, не помню… И что из этого?

   – Вы применили к нему грубую физическую силу и психологическое запугивание.

   Лучин пожал плечами:

   – Может быть, тут какая-то путаница?

   – Никакой путаницы нет, – проговорил Северцев и нажал на кнопку вызова. Через несколько минут в кабинет вошли два офицера. Один из них нес видеодвойку. Офицеры подключили аппаратуру к сети. – Вот, пожалуйста, посмотрите! – сказал майор.

   Конечно, Лучин вспомнил, как пару лет назад допрашивал этого коммерсанта из Строгина. На пленке было видно, как Лучин бил коммерсанта по лицу. «Вот сволочь, – подумал Владимир, – он, оказывается, меня записывал! В квартире видеокамеру поставил!»

   – Узнаете себя? – спросил следователь.

   – Да, узнаю, – кивнул Лучин. – Я работал по инструкции и не допрашивал, а только беседовал с ним.

   – По инструкции бить не полагается. В общем, на вас написали заявление, и мы были вынуждены возбудить уголовное дело против вас. Вот, – он протянул Лучину два листка бумаги, – ознакомьтесь!

   – Что это? – спросил Владимир.

   – О привлечении вас в качестве обвиняемого.

   Лучин почувствовал, как сердце у него часто забилось.

   – А это что? – Он показал на второй листок.

   – А это постановление о взятии вас под арест, подписанное Главным военным прокурором.

   – Меня – под арест? – переспросил Лучин.

   – Да, именно вас.

   – Я ничего подписывать не буду, – отрицательно покачал головой Лучин.

   – Мы это предусмотрели, – спокойно сказал следователь и обратился к одному из офицеров: – Пригласите, пожалуйста, понятых!

   Вскоре в кабинет вошли две женщины, которые, вероятно, работали в прокуратуре машинистками.

   – Гражданки, – обратился к ним следователь, – назовите, пожалуйста, ваши фамилии!

   Женщины назвались.

   – Вы присутствуете при следственных действиях, – продолжал Северцев. – В настоящее время гражданину Лучину, капитану Федеральной службы безопасности, предъявляется обвинение, от ознакомления с которым гражданин Лучин отказался, а также ордер на его арест, от ознакомления с которым он тоже отказался. Пожалуйста, распишитесь!

   Лучин зло посмотрел на следователя. Вот так приехал побеседовать!

   – И куда меня теперь? – спросил он.

   – В Лефортово, – ответил следователь. – Побудете там несколько дней.

   Всю дорогу до Лефортова Лучин думал, почему это случилось. «Кто же меня так подставил? Неужели это козни генерала Цветкова? Похоже, его работа. Как они раскопали это дело? Да если бы я не был в опале, никто на это внимания бы не обратил… А может быть, все же выпустят?.. Нет, определенно, мне мстят за связь с Прохоровым», – думал Владимир.

   Сидя в Лефортове, в камере на двоих, Лучин думал только о том, как себя спасти. Однажды, когда его повели на допрос к следователю, он в коридоре неожиданно встретил своего знакомого, работающего следователем в ФСБ. Увидев Владимира, тот удивленно посмотрел на него.

Адвокат

   Об аресте Прохорова я узнал из газет и многочисленных телевизионных репортажей, которые показывали, как был задержан лидер самой кровавой группировки киллеров, действующей в Москве. Вспомнив о данном Андрею слове, что в случае, если того задержат, немедленно появлюсь у него, я быстро собрал необходимые документы, заполнил на имя Андрея ордер и направился в городскую прокуратуру. Через некоторое время я уже был в здании, которое находилось недалеко от метро «Бауманская».

   Предъявив удостоверение дежурному милиционеру, я сказал:

   – Мне нужен следователь, который ведет дело Прохорова.

   Милиционер пожал плечами:

   – Откуда я знаю, кто его ведет?

   – Свяжитесь с канцелярией или с секретарем начальника управления по расследованию убийств. Наверняка у них это дело.

   – Хорошо, – сказал дежурный, – сейчас я узнаю.

   Он снял трубку внутреннего телефона и набрал номер.

   – Тут адвокат пришел по делу Прохорова. К кому его направить?

   Милиционер внимательно выслушал объяснения и обратился ко мне:

   – Сейчас за вами спустятся.

   Через несколько минут со второго этажа спустился высокий парень в гражданской одежде.

   – Вы адвокат по делу Прохорова? – спросил он и сопроводил меня до большой двери с табличкой: «Зам. начальника отдела».

   Я вошел. Передо мной сидел тот самый замначальника отдела, который недавно показывал листы ватмана с фотографиями членов группировки Андрея.

   – Вот мы с вами и встретились снова, – улыбнулся он. – Проходите, садитесь!

   – Я пришел как защитник Андрея Прохорова, – проговорил я.

   – А ордер у вас есть?

   – Да, конечно. – Я достал ордер и удостоверение.

   – Кто же вас нанял?

   – Вообще-то нас не нанимают, нанимают лошадей на ипподроме. А адвокатов приглашают…

   – Хорошо, кто же вас пригласил? Вроде всех арестовали.

   – Это не имеет значения. Пригласили родственники.

   – У него родственников в Москве нет, – продолжал замначальника отдела.

   – Извините, вы специально время тянете? Может быть, опять оперативников из МУРа ждете? – перебил его я.

   – Нет, никого не жду. Я сам могу принять решение. Напишите, пожалуйста, официальное заявление о том, что ходатайствуете перед Московской городской прокуратурой о допуске вас в качестве защитника по делу Андрея Прохорова.

   – А зачем нужно такое заявление?

   – Пишите, пишите! Потом вам все объясним.

   Я взял листок бумаги и быстро составил заявление.

   – Все, теперь вы свободны. Завтра вам позвонят и сообщат, допущены в качестве защитника или нет, – сказал прокурорский работник.

   На следущий день меня все же допустили до защиты Прохорова. Сразу после звонка из прокуратуры я подъехал к следственному изолятору Матросская Тишина. Поднявшись на четвертый этаж, протянул требование с фамилией, но неожиданно конвоир сказал мне:

   – А вашего клиента перевели на другой этаж, в общую камеру, так что идите в общую картотеку.

   Для меня это было полной неожиданностью. Почему человека, жизнь которого органы так тщательно охраняли, вдруг перевели в общую камеру? Это что, приговор или, может быть, форма воздействия, чтобы он все-таки «раскололся», признался в содеянном?

   С такими мыслями я спустился на второй этаж, где была расположена картотека для заключенных общих камер. Быстро заполнив требование, я передал вызов контролерам.

   Две миловидные женщины лет сорока отыскали в деревянном ящичке карточку с фамилией Андрея и сделали там какую-то отметку – вероятно, зафиксировали визит адвоката.

   Я обратил внимание, что на другой стороне карточки было несколько строк, заполненных датами. Вероятно, в мое отсутствие клиента часто посещали оперативники.

   Потом женщина взяла карточку вызова, поставила номер камеры, расписалась и, взяв большой красный карандаш, провела черту, означающую: «Склонен к побегу». После этого протянула карточку обратно, бросив на меня любопытный взгляд.

   На четвертом этаже другая женщина-контролер молча взяла листок, адвокатское удостоверение и сказала:

   – Вам придется немного подождать.

   Сев в «предбаннике», я стал разглядывать присутствующих. В основном они делились на две категории – следователи и адвокаты. Обычно они работали в разных кабинетах, и только работники СИЗО знали, какой именно кабинет предназначен для того или иного посетителя. Вероятно, кабинеты для работы адвокатов были оборудованы специальными прослушивающими устройствами. Я всегда думал, что тюрьма является придатком следствия. На самом деле в любом цивилизованном государстве тюрьма должна быть независимой организацией, то есть местом, где содержат людей, находящихся под стражей. До суда еще неизвестно, будет ли человек признан преступником. Пока он еще только подозреваемый. Поэтому проводить какие-то следственные действия в отношении его или дополнять доказательствами, собранными уже в период нахождения его в следственном изоляторе, является актом несправедливым и негуманным. И незаконным к тому же.

   Но пока – это лишь лирика. В нашей стране все по-другому. Следствие и тюрьма – под одной крышей, в ведении МВД.

   Только в 1998 году началась судебная реформа, которая означала, что постепенно следственные изоляторы, а также колонии должны перейти в другое ведомство – Министерство юстиции. Но пока этот процесс только начинался и все оставалось по-прежнему.

   Оглядев присутствующих, я заметил, что следователей значительно меньше, чем адвокатов. Мои коллеги были разные – и пожилые, и молодые, мужчины, женщины, совсем молодые ребята и девушки, вероятно, стажеры. Каждый занимался своими делами: кто разговаривал, кто звонил по телефону, стоящему на тумбочке, иные просматривали газеты.

   Я сел на лавочку и, достав журнал, задумался. Как же быть с сообщением о похищении Олеси? Сказать ли ему об этом вначале? Или позже? А может, вообще не говорить? Нет, сказать нужно определенно. Пусть знает правду. Но – чуть позже. Во-первых, нужно выяснить, почему его перевели в общую камеру, что ему об этом известно. Я понимал, что для него такой перевод – прежде всего определенная опасность. Интересно, понимает ли он это?

   Полчаса пролетели быстро. Контролер выглянула из окошка и выкрикнула мою фамилию, назвав номер кабинета – семьдесят шестой.

   «На каком же это этаже?» – подумал я.

   Видимо, поняв мое замешательство, контролер добавила:

   – Пятый этаж.

   Я подошел к ней, взял талончик, контролер нажала кнопку. Решетчатые двери захлопнулись за мной. Я пошел вдоль длинного коридора третьего этажа. В коридор выходило бесчисленное множество дверей – и с левой, и с правой стороны. Наши адвокатские кабинеты имели окна, выходящие во внутренний двор тюрьмы, и располагались по левую сторону коридора.

   Проходя мимо, я обратил внимание, что все двери оборудованы «глазками». Два года назад такого не было, теперь – нововведение, кругленькие «глазки». Можно, проходя по коридору, видеть, кто чем занимается. Многие кабинеты были пусты.

   Вот и пятый этаж. Наконец я нашел кабинет номер 76. Он представлял собой небольшую комнату размером 14-16 квадратных метров, в которой был письменный стол, наглухо прикрученный железными скобами к полу, и две табуретки, также привинченные к полу мощными шурупами. Справа на стене – три крючка для одежды. На противоположной стороне – маленькое окошко.

   Я разделся и подошел к окну. Оно выходило во внутренний тюремный дворик. С правой стороны его находилось здание следственного изолятора, в котором содержались заключенные, а с левой – хозяйственные постройки. Я обратил внимание, что все зарешеченные окна камер имеют «дороги» – соединены между собой веревками, по которым время от времени проходят «малявы» – тюремные записки, свернутые в круглые трубочки. Так действует тюремный телеграф. Записки передавались и по вертикали, и по горизонтали. Было слышно, как люди перекрикивались между собой, сообщая какую-то важную информацию. В некоторых камерах играла музыка.

   В последнее время я обратил внимание: для того чтобы заключенные не могли слышать какую-либо запрещенную информацию, здесь стали громко транслировать музыку. В основном это были передачи программы «Европа Плюс», которая раздражала обитателей следственного изолятора рекламой, зазывающей на экзотические острова, призывающей использовать дорогостоящую импортную косметику.

   Зимний день был достаточно пасмурным. Я зажег лампочку. Свет в кабинете с зелеными стенами тускло сочился. Мне стало не по себе. Я вышел в коридор и обратил внимание, что по коридору (в отличие от спецкорпуса, где практически никого не увидишь, поскольку все тщательно контролируется, чтобы никто ни с кем не встречался) без конца ходили вертухаи, они же конвоиры, ведущие заключенных на встречу с адвокатами или следователями. Кто-то из пришлых стоял, курил, разговаривал с другими. Я заметил, что наверху, под потолком, были установлены видеокамеры, полностью просматривающие большой и длинный коридор.

   Наконец показался Андрей, сопровождаемый долговязым конвоиром. Я обратил внимание, что они о чем-то оживленно разговаривали. «Интересно, – подумалось, – наверное, уже успел законтачить, кого-то раскрутил…»

   Решив не мелькать перед конвоирами лишний раз, я вернулся в кабинет, сел за стол и достал газету, спрятав под нее записку от Олеси. Дверь приоткрылась, и в кабинет вошел Андрей.

   Бросив на него взгляд, я сразу заметил перемены. Прежде всего, он за две недели моего отпуска каким-то образом здорово похудел, под глазами проступили синяки и ссадины. Невесело улыбнувшись, Андрей подошел к столу. Я понял, что настроение у него далеко не праздничное. Он что-то сказал конвоиру, тот взял листок и вышел. Мы поздоровались.

   – Ну как дела? – поинтересовался он с безразличием в голосе.

   – Нормально.

   – А как отдохнули?

   – Отдыхать – не работать, – не вдаваясь в подробности своего отпуска, ответил я. Зачем раздражать человека? – А как у тебя дела?

   Он пожал плечами:

   – Пока жив…

   – А почему тебя перевели в общую камеру, как ты думаешь?

   – А что тут думать? – махнул он рукой. – Все ясно. Потому что я свои показания не меняю.

   – В мое отсутствие к тебе приходили?

   – И неоднократно.

   – Что говорили?

   – Предлагали все – «колоться», брать вину, признаваться в чем-то, принимать на себя какие-то эпизоды…

   – А эпизодов много?

   – Да, достаточно предъявляли.

   – И что ты думаешь, кто-то из твоей команды все же начал давать показания?

   Андрей посмотрел куда-то вдаль:

   – Трудно сказать… Но, видать, информация у них есть. Скорее всего, кто-то «поплыл».

   – Что ж теперь делать?

   – Да что… Может, кто-то под прессом находился, нервы не выдержали… Но информация у них очень большая.

   – Но ты-то ни в чем не признавался? – уточнил я.

   – Абсолютно ни в чем!

   – И чем угрожали?

   – Да какие у них угрозы… Стали говорить, что бросят меня в общую камеру, к ворам…

   – И как?

   – Вот, перевели. Дней пять назад.

   – А сколько человек в камере?

   – Около девяноста, даже больше.

   – Ого! – присвистнул я. – А камера большая?

   – Чуть больше тридцати метров.

   – Да как же вы там помещаетесь?!

   – С трудом…

   – А почему у тебя на лице ссадины и синяки?

   – Помахался уже кое с кем, – нехотя ответил Андрей.

   – А это как, случайно получилось или…

   – Да что тут случайного, – зло проговорил Андрей, – если все было подготовлено заранее! Так получилось, что я попал к людям, которые представляют структуры, враждебные мне, к моим конкурентам. Вот, с одними уже помахался.

   – А где махался?

   – Один раз – в бане, другой – в камере… Ну ничего, – улыбнулся Андрей, – за себя я смогу постоять, кое-кому влепил нормально.

   Я знал, что Андрей был хорошим самбистом, имел первый разряд. Но против большой группы людей и самбисту выстоять непросто…

   Я думал, как продолжить разговор. Наконец сказал:

   – Андрей, есть не очень хорошие новости.

   Он пристально взглянул на меня:

   – Что случилось?

   Я молча подвинул к нему газету:

   – Почитай.

   Андрей вытащил из-под газеты конверт с письмом и фотографией Олеси, его невесты. Взглянув на фотографию, он все понял.

   – Кто?!

   Я пожал плечами.

   Андрей быстро прочел письмо. Желваки на скулах еще больше вздулись, лицо покраснело.

   – Так, ситуация складывается сложная, – сказал он. – Кроме вас, у меня никого нет. Я ни с кем не контактирую. Кроме, конечно, оперативников, – невесело улыбнулся он. – Но им-то я этого никогда не скажу.

   – Хорошо, – сказал я.

   – Не потеряйте газету! – напомнил Андрей.

   Он о чем-то задумался, достал из кармана пачку сигарет.

   – Ты же не куришь! – удивился я.

   Он глубоко затянулся и сказал:

   – Вообще-то у меня есть возможность… Не знаю, насколько она осуществима и сработает ли на сто процентов, но надежда все же есть. Может быть, в ближайшее время и сбудется.

   – Что ты задумал?

   – Ладно, – сказал Андрей, – поживем – увидим. Сами узнаете, если все произойдет так, как нужно. – И, сделав небольшую паузу и наклонившись к моему уху: – Самое главное чуть не забыл. Скажите Лучину, что ему ставится последний срок – в течение трех дней он должен предпринять какие-то действия. Если же он не сделает этого, то у меня выхода нет. Мне нужно спасать себя и свою невесту. А уж он знает, что нужно делать. Так и передайте. Постарайтесь встретиться с ним сегодня же. Передайте – срок три дня, до понедельника, – повторил он. – Он все поймет.

   – Послушай, может, тебе не стоит заявлять так категорично? Я не знаю твоих дел с Лучиным, но если он что-то затевает, то все это не так просто сделать при твоем сегодняшнем положении.

   – Он все может утрясти, – повторил Андрей, – если захочет. А может быть, он и не хочет ничего делать и я действительно зря все это раскручиваю. Но выхода у меня другого нет. Сейчас включен «счетчик», и сколько ему до конца щелкать осталось – никто не знает. Вернее, кто-то знает, но не я. Может, на моих часах уже мало времени…

   – Подожди, – остановил его я. – Давай я напишу жалобу или заявление начальнику следственного изолятора, чтобы тебя перевели обратно на «спец».

   – Нет, это бесполезно, – перебил меня Андрей. – Неужели вы думаете, что меня перевели в общую камеру просто так? Значит, кому-то это нужно, – раздельно произнес он. – Только кому? То ли им, то ли этим…

   – Что это значит?

   – Им, – Андрей похлопал себя по плечу, как бы показав погоны, – а этим, – он сделал жест, напоминающий уголовную распальцовку. – Кто еще заинтересован в этом? Все очень просто… Да, – неожиданно спросил он, – ничего не удалось узнать насчет покушения-то после моего суда?

   Я опешил:

   – Откуда знаешь?

   Он улыбнулся многозначительно:

   – Пришла малява с воли. Так удалось раскопать?

   – Да что там раскопаешь, – пришел в себя я. – Все может быть. Может, перепутали, решив, что тот, кого я подвозил, был ты. А может, меня перепутали с кем-то.

   – А эти, опера-то, что?

   – Они ничего не говорят. Дела никто не возбуждал – жертв не было, ранений – тоже, потому все замяли. Типичный «висяк». Кто теперь его раскроет?

   Андрей понимающе кивнул головой.

   – Ну что, прощаться будем? – спросил он.

   – Да, пора.

   – Я очень вас прошу связаться с Лучиным, – напомнил Андрей, – и сделать это немедленно.

   – Не волнуйся, сделаю это сразу же, как выйду отсюда.

   – Ладно, удачи! – сказал Андрей. – Вызывайте конвоира.

   Я нажал кнопку вызова. Минут через пять вошел конвоир, тот самый, который привел Андрея. Он молча взял листок, расписался в приеме заключенного и вывел его в коридор. Сразу же они вновь о чем-то оживленно заговорили.

   Выйдя из следственного изолятора, я осмотрелся по сторонам. Не заметив ничего подозрительного, сел в машину и тронулся с места. Проехав немного, остановился у телефона-автомата, достал листок с номером пейджера Лучина и послал ему сообщение, чтобы он немедленно перезвонил мне.

   Звонок мобильного раздался буквально сразу же.

   – Что случилось? – раздался голос в трубке.

   – Мне необходимо с вами встретиться. Я только что был у Андрея Николаевича…

   – Насколько это срочно? – переспросил собеседник.

   – Очень срочно.

   – Хорошо, давайте минут через двадцать. Сможете быть?

   – Буду.

   Меня задержали сотрудники ФСК и доставили на допрос. Следователь задавал много вопросов, в основном они касались взаимоотношений Прохорова и Лучина. Но вскоре, убедившись, что я не в теме, следователь прекратил меня допрашивать. Затем предложил выйти в коридор покурить.

   Я понял, что он просто хочет со мной поговорить. Я не ошибся и вскоре узнал, что это дело очень мутное и опасное для меня. Следователь порекомендовал выйти из этого дела, а позже я узнал, что бывший куратор Прохорова Лучин вышел из-под контроля, допустил ряд злоупотреблений и сейчас сам находится в СИЗО.

   Поняв, что ситуация накаляется, я поехал домой.

   Въехав во двор дома, я внимательно осмотрел его. Как ни странно, знакомой серой «Волги» там не заметил. Наверное, потеряли ко мне интерес. Может, это и к лучшему…

   Я вошел в квартиру, сел в кресло и стал анализировать события. Андрей находится в опасности. Об этом говорят несколько драк в следственном изоляторе с его участием.

   Итак, напрашивается вывод. За три следующих дня должны произойти какие-то события. Но с чем они будут связаны? Неужели Андрей задумал бежать? Нет, это маловероятно. Такая идея обречена на провал.

   Что же еще может быть? Тайное похищение? Тоже практически невозможно.

   Так просидел, ломая голову, почти целый вечер…

   В выходные решил не искушать судьбу и поехал за город. Однако предчувствие того, что нечто должно случиться, заставило меня, перед тем как выйти из квартиры, вставить в прорезь видеомагнитофона чистую кассету и запрограммировать таймером запись всех выпусков новостей, а также криминальных программ. Я рассчитывал, что если за выходные что-то случится, то обязательно подробности передадут по телевидению и я смогу увидеть их в записи. …Выходные пролетели быстро. Вечером в воскресенье я вернулся домой и тут же бросился к видеомагнитофону просматривать все, что было записано в наше отсутствие. Однако ни в новостях, ни в других передачах ни о ЧП в следственном изоляторе, ни о каких-то волнениях в криминальной жизни столицы ничего сказано не было, за исключением трех убийств. Два из них были совершены на бытовой почве, а третье – заказное: убили какого-то авторитета в Измайловском районе. «Ну, – подумал я, – таких убивают каждый день. Значит, все пока нормально».

   Однако в девять вечера неожиданно зазвонил телефон. Я снял трубку.

   – Алло!

   Мужской низкий голос назвал меня по имени-отчеству.

   – Да, это я.

   – Я должен вам сказать… – раздалось в трубке.

   – Кто это говорит? – перебил я.

   – Это неважно. У вас есть один клиент, который находится в следственном изоляторе. Так вот, у него очень много долгов. Вы, наверное, это хорошо знаете.

   – Ну и что?

   – Долги нужно возвращать.

   – Но это не мое дело, а его. От меня-то вы чего хотите?

   Собеседник сделал паузу.

   – Я хочу немногого. Чтобы вы работали так, как работают обычные адвокаты, и не выходили за рамки своей профессии.

   – Что вы имеете в виду?

   – Вы должны делать то, что вам полагается. Вы же неглупый человек и должны все прекрасно понимать.

   – Я не считаю, что выхожу за рамки своей работы. Да и почему я должен перед вами отчитываться?

   – Мое дело, – сказал неизвестный, – предупредить вас. Мы нормальные люди и не хотим неприятностей ни вам, ни вашим близким. Тем более что вы понимаете, если мы знаем ваш телефон, то, соответственно, знаем и адрес, и даже номер вашей машины.

   Я понимал, что все сказанное относится к моей работе с Андреем. Но какую цель преследует неизвестный своим звонком, не понимал.

   Наконец, после большой паузы, собеседник продолжил:

   – Теперь самое главное. Мне очень бы не хотелось… Вернее, нам бы очень не хотелось, – поправился он, – чтобы вы проявляли активность в связи с какими-либо событиями в отношении вашего подзащитного. Вы понимаете меня?

   – Да, понимаю, – ответил я. – Но это моя работа. Кто знает, каковы ее критерии и в чем заключается эта активность?

   – Не нужно никакой активности вообще. А лучше всего постарайтесь забыть все и жить нормальной жизнью. Так оно спокойнее будет. Я правильно говорю? – сказал неизвестный, ожидая моего ответа.

   Но я промолчал.

   – Ну, всего хорошего. Желаю вам успехов и, главное, беречь свое здоровье, – закончил неизвестный. – Всего доброго.

   В трубке послышались гудки отбоя.

   Звонок был полной неожиданностью. Вроде не угроза, а с другой стороны – предупреждение. Какова цель этого звонка? Что значит – не проявлять активность? И в чем заключается она? Я выполняю свои обязанности – хожу в следственный изолятор, разговариваю с Андреем, ничего более. Какая активность и к чему этот звонок?

   Наконец наступил понедельник, этот день я запомнил надолго. Я подъехал к следственному изолятору. Быстро поднявшись на второй этаж, заполнив карточку вызова, протянул ее контролеру. Женщина взяла картотеку, вытащила листок, посмотрела на него и тут же перевела взгляд на меня:

   – Вас просили подойти в кабинет номер шестнадцать.

   – А что это за кабинет?

   – Там находится заместитель начальника учреждения по режиму.

   «Так, – подумал я. – Что-то случилось!» Медленно вышел из комнаты, где находилась картотека, и посмотрел по сторонам. Кабинет номер шестнадцать где-то за углом. Я пошел в ту сторону. Ноги будто налились свинцом. «Что же случилось? – думал я. – А вдруг это и для меня тоже опасно? Если он совершил побег или убил кого-то? Что стоит задержать адвоката? Ведь он всегда на стороне подзащитного, а подзащитный – оппонент той организации, в которой он находится… Но в чем я виновен?» «Был бы человек, а статья для него всегда найдется», – вспомнились слова известного специалиста шить дела Вышинского.

   Я подошел к двери кабинета, она была металлической, обитой кожзаменителем. Постучал. В кабинете молчали. Попробовал надавить на ручку – дверь оказалась закрыта.

   Я немного подождал. В кабинете никого не было. Опять мою голову заполнили неприятные мысли: «Что же могло случиться с Андреем? Ведь не случайно он выдвинул ультиматум…»

   Ну ладно, что гадать, надо набраться терпения. Сейчас я все узнаю, или, по крайней мере, все станет более определенным.

   Я снова зашел в картотеку.

   – Извините, – подошел я к окошку, – а в шестнадцатом кабинете никого нет.

   – Значит, скоро подойдут, – ответила контролер.

   – А у вас можно узнать – мой подзащитный жив-здоров?

   – Он вам все скажет, – произнесла женщина, показывая в сторону кабинета и дав понять, что разговор окончен.

   Я вновь вернулся к кабинету зама по режиму.

   Из-за железной двери доносился его голос. Видимо, он уже пришел и разговаривал с кем-то по телефону. Я ждал окончания. Наконец наступила тишина. Я постучал и немного приоткрыл дверь.

   За столом сидел темноволосый, усатый майор. Кивнув мне, он сделал приглашающий жест.

   Я прошел в кабинет. Майор продолжал держать телефонную трубку около уха. Видимо, молча слушал своего собеседника. Я сел на предложенный стул и огляделся. Кабинет был достаточно просторным, около двадцати пяти квадратных метров. Казенные шкафы, какие-то книги. Посредине – большой стол, у стены – три кресла. На столе – три телефона. Два из них были внутренними. Рядом – телевизор с несколькими пультами. Экран его был разделен на четыре части. Каждая показывала определенные отсеки следственного изолятора. Нетрудно было догадаться, что сюда выходили все видеокамеры, установленные в тюрьме. Время от времени они меняли режим и показывали разные отсеки: то стену, примыкающую к следственному изолятору, то какой-то коридор, то коридор с дверями камер. Таким образом, хозяин кабинета мог в течение короткого времени контролировать весь следственный изолятор.

   Я стал смотреть на монитор. Майор, перехватив мой взгляд, повернул экран телевизора вправо, показав тем самым, что он не для посторонних взглядов.

   Наконец он закончил разговор по телефону, положил трубку и, посмотрев на меня внимательно, сказал:

   – Слушаю вас.

   Я назвал свою фамилию. Он удивленно посмотрел на меня. Фамилия ни о чем ему не говорила.

   – Я передал карточку вызова моего клиента, и мне велели зайти к вам.

   – Да, да, – сказал майор, – я понял. Вы у нас кто будете?

   – Я адвокат.

   – Документы у вас есть?

   – Конечно. – Я достал из кармана свое удостоверение.

   Майор внимательно его рассмотрел, потом подвинул к себе папку. На ней я увидел имя, отчество и фамилию своего подзащитного. Майор стал просматривать какие-то находящиеся внутри листки. Я заметил, что в папке находятся все мои листки вызовов. Таким образом, каждое из моих посещений за четыре месяца фиксировалось.

   Майор просмотрел бумаги. Там находились какие-то рапорты – видимо, конвоиров, коридорных. Их было несколько.

   – Вы в курсе дела, что случилось? – спросил он меня.

   – Нет. А что случилось?

   – Давайте сначала поговорим о вашем клиенте. Вы ничего подозрительного не заметили, когда были у него последний раз? Кстати, когда это было?

   – В четверг.

   – И в четверг вы ничего подозрительного не заметили в его поведении?

   – Ничего подозрительного. А что все-таки случилось?

   – Он ничем с вами не делился? – будто бы не заметил моего вопроса майор. – Не говорил о проблемах, о конфликтах в камере?

   – Да нет, ничего не говорил.

   – На волю ничего не просил передать?

   – Нет, ничего.

   – Мы с вами, – майор обратился ко мне по имени-отчеству, – говорим не для протокола. Для нас это очень важно. Он никакой записки на волю не передавал?

   – Нет, никакой. Но что случилось?

   – Да, собственно… Беда случилась. Вашего клиента больше нет. Ну… убили его. Погиб он.

   – Как? А можно узнать, при каких обстоятельствах это случилось?

   – Какое для вас это имеет значение? – ответил майор. – Это уже наша забота.

   – Но я все же его адвокат и представляю его интересы. И я должен знать, каким образом он погиб. И убит ли он на самом деле.

   Майор улыбнулся:

   – Вы что, не доверяете нам?

   – Я должен убедиться, что, если вы говорите, что его нет, так его нет на самом деле.

   – А что я вам должен показать? В морг отвести? – раздраженно ответил майор.

   Я молчал.

   – Ваш клиент убит сокамерниками в драке. Вот все, что я могу вам сказать. Ведется следствие, устанавливается истина, кто это сделал. Поэтому я и задавал вам вопросы.

   – А кто ведет следствие?

   – Органы прокуратуры.

   – А как мне узнать, кто именно из следователей ведет это дело, чтобы связаться с ним?

   – Послушайте, – неожиданно перебил меня майор. – Вы проявляете чрезмерное любопытство – кто ведет дело… Все данные про вас есть. Если следствие сочтет нужным, то вас об этом известят. А пока не смею вас задерживать. Вы будете работать сегодня с другими клиентами?

   – Нет, пожалуй, сегодня не буду…

   – Ну что ж, тогда до свидания, – приподнялся он из-за стола.

   Я взял свое удостоверение и вышел из кабинета.

   «Вот тебе и на – Андрея убили! Кто, по чьему заданию? Случайна ли эта смерть? Нет, конечно, можно выдвинуть разные версии. Может быть, действительно был межкамерный конфликт, типичная бытовая драка, или его убили блатные по заданию воров… Не зря же говорили, что он имеет несколько смертных приговоров от воров в законе. А может… – Страшная мысль пришла в мою голову. – А может… его организация убрала Андрея? Он же выдвинул ультиматум!»

   С этими мыслями я отъехал от следственного изолятора. Через несколько метров остановился и посмотрел, нет ли за мной «хвоста». Но ничего подозрительного не заметил.

   Я поехал в консультацию. Но, войдя в свой кабинет, понял, что работать не могу. Не так часто случается в адвокатской практике ЧП. Конечно, были и у меня несколько убийств моих клиентов. Но эти убийства случились на воле. А тут – в тюрьме… Хотя, впрочем, это не такая уж и редкость. Я знаю, что, по статистике, в тюрьме часто и погибают, и умирают. Просто об этом знает не каждый, лишь те лица, которые допущены в круг событий. А следственные изоляторы живут своей таинственной внутренней жизнью…

   Окончательно поняв, что сегодня работать не смогу, я сел в машину и поехал домой.

   Включил телевизор. В вечерних новостях сообщили о происшествии в следственном изоляторе, о смерти Андрея. Что меня удивило – эту новость передали практически по всем каналам, а потом и в специальных программах: «Дорожный патруль», «Дежурная часть». Там была дана более подробная информация о смерти Андрея. Правда, в некоторых передачах почему-то изменили его фамилию.

   На следующее утро практически во всех центральных газетах была подробная информация о смерти Андрея. К тому же выяснилось, что в это же время при таинственных обстоятельствах умер и подельник Андрея, Илья. Почему-то газеты писали: «в связи с сердечной недостаточностью».

   Да, я знал, что в тюрьмах и следственных изоляторах часто умирают люди, и именно «в связи с сердечной недостаточностью». Но, насколько мне известно, Илья был здоровым парнем и на свое здоровье никогда не жаловался.

   Все это выглядело очень странным. Что мне оставалось делать?

   А вечером меня ждала очередная неожиданность. В дверь моей квартиры позвонили.

   – Откройте, это ваш участковый.

   В квартиру вместе с ним вошли двое в штатском.

   – В чем дело? – поинтересовался я.

   – Мы пришли к вам, – назвали они меня по имени-отчеству, – для выполнения следственных действий.

   – Каких еще следственных действий? О чем вы? Вы меня ни с кем не перепутали? – удивился я.

   – Нет. Вы ведь адвокат такой-то? – назвали они мою фамилию.

   – Да. А какие могут быть следственные действия?

   – Вот ордер на обыск вашей квартиры.

   – При чем тут обыск? В связи с чем?

   – В связи с тем, что вы являетесь свидетелем по делу об убийстве Андрея, – они назвали фамилию моего подзащитного.

   – Но я же не могу быть свидетелем, я его адвокат!

   – Все вопросы к прокурору, – прервал меня один из сыщиков. – Нам приказано провести у вас обыск.

   – Хорошо. Но сначала покажите мне ваши документы.

   Оперативники показали мне «корочки». Да, это была именно та организация, которая вела так называемое оперативное сопровождение этого уголовного дела. То есть пожаловали коллеги моих знакомых оперативников.

   – Ну что ж, приступайте, – сказал я. – Но необходимо пригласить понятых.

   – Да, конечно, – сказал участковый и тут же вышел звонить в соседние квартиры.

   Наконец вошли соседи, живущие напротив меня.

   – Мы приступаем, – сказал оперативник, прошел на кухню, достал протокол обыска и стал его заполнять.

   – А можно поинтересоваться, что вы будете искать? – спросил я.

   – Да, – спохватился один из оперативников. – Мы предлагаем вам сразу выдать оружие, наркотики и иные предметы, запрещенные законом.

   – Так, – сказал я. – Я сразу хочу записать в протокол, что ни оружия, ни наркотиков, ни иных запрещенных предметов я не имею. – И, обращаясь к своим соседям-понятым, я сказал: – Попрошу вас быть очень внимательными, поскольку не исключается возможность того, что мне могут подбросить что-либо запрещенное.

   – Ну что же вы так! – сказал один из оперативников, назвав меня по имени-отчеству. – Неужели думаете, что мы способны на такое? Нам этого не нужно. Мы ищем только то, что касается смерти вашего клиента. У нас есть оперативные данные, что вы вынесли из следственного изолятора какие-то записки на волю в отношении его. А поскольку в данное время ведется следствие по факту его убийства, то, как вы понимаете, любые записи имеют колоссальное значение для следствия. Поэтому мы вас убедительно просим, – он вновь назвал меня по имени-отчеству, – выдать те записи, которые вы взяли.

   – Еще раз повторяю, что никаких записей я не выносил и ничего у меня нет, – сказал я.

   Обыск оперативники начали достаточно вяло. Вскоре я понял, что их ничего не интересовало, только мои личные записи. Они без всякого энтузиазма отнеслись к газовому оружию, которое хранилось у меня дома, не проявили никакого интереса к пистолетным кобурам. Один даже примерил кобуру.

   – Что же вы так равнодушно на это смотрите? – не удержался я.

   – Это нас не интересует, – отмахнулся один из оперативников.

   – Что же вас интересует?

   – А вот это секрет фирмы, – улыбнулся он.

   Переходя из комнаты в комнату, оперативники просматривали вещи. Они вели себя корректно. Я понял, что подкинуть что-либо они задания не имеют. Скорее всего, это просто обыск.

   Наконец они сказали:

   – У вас есть радиотелефон?.. Можно его попросить?

   – Извините, а зачем он вам? У меня есть официальное разрешение на право пользования им.

   – Мы должны посмотреть ваш телефон, – настаивали оперативники.

   Я протянул им телефон.

   – Так, – сказали они. – Вот постановление о его изъятии.

   – А какое право вы имеете изымать телефон? – спросил я. – Он является моей частной собственностью.

   – Дело в том, что радиотелефон нам необходим для изучения.

   Я понял, что они наверняка будут изучать звонки, которые поступали, или кому звонил я. А может, мне пытаются поставить подслушивающее устройство? Ладно, пусть берут, какое это имеет значение…

   – Хорошо, берите, только внесите в протокол, что я не согласен с фактом изъятия.

   – Пожалуйста, – согласились оперативники. Один из них стал вписывать это в протокол.

   – Можно ваши записные книжки?

   – Какие еще книжки? Вы знаете о том, что Конституция гарантирует гражданину тайну переписки?

   – Все это так. Но существуют интересы следствия. Вы понимаете, что это дело неординарное. И сейчас нас интересует, прежде всего, установление истины. Поэтому мы просим вас передать нам ваши телефонные книжки.

   – У меня телефонных книжек нет, – соврал я.

   – А как же вы звоните? – удивился оперативник.

   – А я все номера помню наизусть.

   – Позвольте вам не поверить.

   – А как вы можете доказать, что у меня есть телефонные книжки? – улыбнулся я. – Вы же их не нашли. – При этом я стал вспоминать, куда мог деть их.

   – Ну хорошо, пусть будет так, – махнул рукой оперативник. – Все, обыск закончен.

   Он продолжался полтора часа.

   – Ну что, теперь мы попросим вас поехать с нами, – сказал оперативник.

   – Это еще куда?

   – Следователь хочет с вами поговорить.

   – Я никуда не поеду, – наотрез отказался я. – Уже десять часов вечера. Время позднее.

   – Вам лучше поехать с нами, – сказал один из оперативников.

   – Я никуда не поеду! – повторил я. – Пусть он вызывает меня официально. И потом, куда я должен ехать, к какому следователю? Вы ведь должны понимать, что меня могут вызвать только по конкретному уголовному делу.

   – Да, и такое конкретное дело существует. Вы проходите по нему как свидетель.

   – По какому делу?

   – Об убийстве вашего клиента.

   – Вы хотите сказать, что я его убил?

   – Это все будет решать следствие, – сказал оперативник. – Наша задача – доставить вас на беседу со следователем.

   Тут мне в голову неожиданно пришла мысль. Я понял, что, давая показания, становясь свидетелем по этому делу, я практически выбываю из разряда адвокатов своего клиента. Андрея уже нет в живых. Но существует факт его убийства. Значит, автоматически я остаюсь его адвокатом и после смерти. Я обязан выяснить причину его гибели. Существуют, в конце концов, его родные и близкие. Поэтому я решил согласиться на беседу со следователем.

   Мы сели в машину и поехали. Почти всю дорогу молчали. Только один из них спросил меня:

   – А вы его давно знаете?

   – Кого?

   – Клиента.

   Я пожал плечами, не собираясь отвечать на вопрос.

   Приехали мы все в то же здание на Ново-Басманной улице, в отдел по борьбе с бандитизмом и убийствами.

   Следователь, который вел дело Андрея, продолжал его и по убийству. Тот же кабинет, заваленный бумагами, только оружия в сумках на полу нет.

   Я вошел в кабинет, поздоровался и сел. Следователь достал бумагу и начал набирать на компьютере текст: «Протокол допроса свидетеля», но тут я попросил лист бумаги и достал из внутреннего кармана пиджака ручку. Следователь удивился, однако листок бумаги мне передал, совершенно не понимая, что я собираюсь писать. А я быстро написал заявление на имя прокурора города Москвы, в котором изложил следующее: поскольку адвокат по данному уголовному делу не может быть свидетелем, то я на основании закона отказываюсь давать какие-либо показания, так как хотя мой клиент мертв, но для меня остается важным уточнить истинные причины его убийства. На этом основании я отказался от дачи показаний.

   Следователь прочел мое заявление, улыбнулся и сказал:

   – Вы не так просты, как я думал!

   – А кто же тут простой? – съязвил я.

   – Ну что ж, – сказал следователь, – вольному воля. Не смею больше вас задерживать.

   Неожиданно дверь открылась, и в кабинет вошел старшина милиции, поигрывая наручниками. Я насторожился. Ничего себе поворот! Сейчас мне объявят, что я задержан по какой-либо статье, и сержант наденет мне наручники…

   Следователь удивленно посмотрел на сержанта. Тот взглянул на следователя, на меня и сказал:

   – А что вы на меня так смотрите? Мы его привезли.

   – Кого? – не понял следователь.

   – Как кого? Кого вызывали. Подозреваемого в убийстве, его сокамерника.

   Тут я понял, что сейчас в кабинет войдет тот, кто убил Андрея.

   – Хорошо, вводите, – сказал следователь.

   Сержант крикнул в коридор:

   – Гринько, вводи!

   Я настороженно смотрел на дверь. Но следователь протянул мне руку и сказал:

   – Все, не буду больше вас задерживать. – Теперь он явно торопился.

   Но я, наоборот, не спешил. Мне надо было посмотреть на этого человека. Каков он из себя, убийца Андрея? А может, он просто взял на себя это преступление?

   Дверь открылась, и появился высокий худощавый парень, с короткой стрижкой, в спортивном костюме. На руках – наручники. Взгляд холодный и колючий. Он сразу смерил взглядом меня, и какие-то враждебные искорки проскочили. Мне стало не по себе. Неужели он как-то вычислил, что я адвокат Андрея?

   Следователь показал место, где можно было посадить подозреваемого. Сотрудники милиции наручники не сняли. Один из них встал рядом с парнем, а другой вышел из кабинета.

   Я также вышел. Сотрудник, вышедший из кабинета, стал около двери для охраны. У меня появился шанс получить информацию об Андрее. Я подошел к сержанту и спросил у него, который час. Сержант взглянул на часы:

   – Половина одиннадцатого.

   – Ну вот, – сказал я, посмотрев на свои часы, – как обычно, они опаздывают…

   Так, контакт начался, теперь надо как-то произвести впечатление, что я работник прокуратуры. Надо постараться что-то выяснить про подозреваемого.

   – А чего так долго везли-то? – спросил я.

   – Да нет, как обычно, – ответил сержант. – Не такой уж близкий путь… Пока получали, пока документы оформляли, пока выпускали…

   – А как он себя вел?

   – Да нормально, спокойно.

   – А вообще, что ты о нем думаешь? – продолжал спрашивать я.

   Конечно, сержанту и в голову не пришло, что посторонний человек, не работающий в прокуратуре, свободно выходящий из кабинета следователя в половине одиннадцатого вечера, может быть адвокатом. Скорее всего, он подумал, что я либо помощник следователя, либо оперативный работник, либо другой следователь, в конце концов…

   – Человек как человек… Сами знаете, кто он. Чего ему терять-то? На нем два убийства висят, или даже три, – сказал сержант. – Ну, и четвертое до кучи взял. А убивал он его или нет – это уже вашему брату решать.

   Теперь я имел точное представление обо всем. Убийца Андрея проходил по делу о тройном убийстве, и теперь Андрей был для него четвертой жертвой.

   Я стал соображать, как мне задать следующий вопрос, чтобы не выдать себя. Но тут неожиданно дверь открылась, выглянул следователь и спросил меня:

   – А что, вы еще не ушли? – и обратился к сержанту: – Проводите товарища адвоката до выхода.

   Сержант растерянно посмотрел на меня, но, сделав вид, будто ничего не произошло, сказал:

   – Пожалуйста, провожу.

   В конце коридора я попрощался с ним, спустился вниз, сел в машину и поехал домой.

   Мне надоели все эти разборки, погони и тюрьмы. Надо было сменить обстановку, хоть ненадолго. К тому же приближался Новый год.

   В этот же день я заехал в туристическое агентство, с помощью которого всегда оформлял свои поездки за границу. Руководителем фирмы была давняя моя знакомая.

   – Привет, Ленок! – сказал я, входя.

   – Привет, заходи! – улыбнулась Лена. – Куда теперь собрался?

   Она сидела за большим столом, на котором стоял компьютер. Рядом – включенный факс. Зажав плечом трубку радиотелефона, Лена что-то записывала. «Вот деловая женщина! – подумал я. – И факс принимает, и на компьютере работает, да еще и с клиентом разговаривает!»

   Я сидел, смотрел на нее и улыбался. Наконец Лена закончила разговаривать по телефону.

   – Ну что, куда поедешь отдыхать? Сейчас группа намечается, делегация одного банка, они в Италию поедут, в Рим. Хочешь, я тебя к ним подключу?

   – Ой, Лена, Рим… Это же надо недели две оформляться!

   – Да, шенгенская виза необходима. За десять дней тебе оформим.

   – Что ты, при моей профессии – какие десять дней? Ты мне безвизовую страну подбери, чтобы завтра можно было улететь или в крайнем случае – послезавтра.

   – А на какое время?

   – На неделю.

   – А что ты хочешь – посмотреть, на лыжах покататься, поплавать?

   – Я бы на песочке полежал, погрелся… Тем более погода позволяет…

   – Да, погода шепчет, – улыбнулась Лена. Она посмотрела на монитор. – Вот, на Мальту хочешь?

   – Нет, на Мальту не хочу. Пустынный остров, зелени мало…

   – А Кипр?

   – Ой, я там уже несколько раз был!

   – В Эмираты, в Египет…

   – Нет, не хочу. Туда я в феврале поеду, когда совсем уж зима достанет. Давай тогда опять на Кипр.

   – В Лимасол или в Ларнаку?

   – В Лимасол.

   – Хорошо. Сейчас я запрос сделаю. У тебя мобильный включен?

   – Да, конечно.

   – Тогда я тебе через часок позвоню и скажу, приняли заявку или нет.

   Через несколько минут я покинул туристическую фирму.

   Лена не обманула – позвонила минут через пятьдесят и сказала:

   – Все в порядке. Вылетаешь послезавтра, на неделю. Рейс Москва – Лимасол. Шереметьево-2.

   Через два дня я закончил все свои дела и благополучно вылетел на отдых. В самолете я немного расслабился и подумал: хорошо, что этот кровавый год с многочисленными убийствами и разборками заканчивается. Наступает Новый год, но что он несет мне?

Послесловие

   Закончился 1994 год, который вписался в историю криминального мира как рекордный год убийств.

   Погиб легендарный Отарик, его убийство будет раскрыто только в 2006 году. Заказал его его конкурент по криминальному бизнесу Сильвестр. Исполнителем этого убийства признают бывшего военнослужащего из отдельной группировки киллеров некоего Лешу Солдата, которого будут судить через год.

   Убийство самого Сильвестра так и не будет раскрыто. Версий по этому поводу много. Больше всего подозрение падает на тех, кто был с ним рядом и хотел прибрать к рукам его империю. Правда, участь самих ореховских была печальной. После гибели своего лидера его мощная структура раскололась на мелкие бригады. Ореховские стали убивать друг друга, борясь за наследство патрона. В 2002-2007 годах прошел ряд судебных процессов над участниками ореховской ОПГ.

   Легендарный киллер Солоник сумел бежать из следственного изолятора через год, но в феврале 1997-го он будет убит по приказу нового лидера ореховских, который посчитал, что в случае ареста Солоник может назвать заказчиков убийств.

   Бывший сотрудник ФСК Владимир Лучин будет осужден военным судом к небольшому сроку лишения свободы. Формально по приговору за превышение своих полномочий, на самом деле – за предательство чекистских принципов и левую работу на крупного бизнесмена.

   После отсидки ему удастся слинять в одну из европейских стран к беглому бизнесмену Ивашову. Спустя некоторе время Лучин при загадочных обстоятельствах погибнет.

   Алексей Кретов после посещения Бутырки просидит под следствием два года, как участник сходки авторитетов. Через год после приговора суда он выйдет на свободу и сразу уедет на постоянное место жительства за границу.

   Сыщик Максим Калинин останется в РОУПе до 2001 года, до момента ликвидации этой структуры. В настоящее время он работает в частной охранной фирме.

   Кроме того, в 1994 погибли следующие лица криминального мира. 2 января в Подмосковье прошли похороны балашихинского авторитета. Фрол – вор в законе Сергей Фролов по кличке Фрол Балашихинский – входил в десятку авторитетнейших воров и имел незыблемый авторитет как борец с чеченцами и сторонник всех воровских законов и понятий. 5 января В Яузе возле канализационного слива был случайно найден труп молодого человека с гирями 32 и 24 килограмма, привязанными к ногам. Утопленником оказался не кто иной, как Сергей Круглов – криминальный авторитет Сережа Борода. 14 января 1994 года в Нью-Йорке был убит выстрелом в затылок известный российский боксер Олег Каратаев. Он уже имел судимость и после отсидки возглавлял одну из российских преступных группировок. 21 марта произошло убийство чеченского законника Султана Даудова. В связи с этим убийством высказывались различные версии. В частности, многие связывали его со смертью крупного авторитета из Балашихи Сергея Фролова. 21 января около гостиницы «Белград» в Москве был обнаружен труп екатеринбургского предпринимателя Александра Газарова, убитого выстрелом в затылок. 26 января в подмосковном Волоколамске в камере СИЗО был найден труп Виктора Бурлачко, известного под кличкой Бурлак, одного из лидеров преступных группировок подмосковных городов Зеленограда и Сходни. 5 апреля в Москве произошло, наверное, самое громкое заказное убийство Отари Квантришвили.

   День 12 апреля в Москве начался с очередного заказного убийства крупного авторитета преступного мира. На этот раз жертвой киллера стал 37-летний вор в законе Квежо Чиквадзе. По оперативным данным, Квежо входил в пятерку наиболее авторитетных грузинских воров в законе.

   В мае 1994 года спецслужбы проводят беспрецедентную операцию под кодовым названием «Банкет». В ходе силовой акции задержаны 34 человека, 7 из которых оставлены в Бутырской тюрьме. Среди задержанных – вор в законе Сибиряк, Шаповалов, Авилов, М. Леднев.

   Также задержаны и взяты под стражу: дежурный помощник начальника СИЗО Н. Заболоцкий, его заместитель Р. Бондарский, дежурные контролеры Н. Савкин и Н. Ерохин. июнь Совершено покушение на генерального директора АО «ЛогоВАЗ» Бориса Березовского. Водитель «Мерседеса» погиб на месте, охранник оказался ранен, а сам Борис Березовский получил резаные раны лица и термические ожоги. 13 сентября Москву потряс взрыв, эхо от которого разнеслось затем по всей стране. В тот день в 19.00 у дома № 50 по 3-й Тверской-Ямской улице был взорван автомобиль «Мерседес-600», в салоне которого находился знаменитый преступный авторитет Сергей Тимофеев по кличке Сильвестр, лидер ореховской группировки. 5 октября В тот день в 14.30 на Петровско-Разумовском рынке произошла перестрелка, в результате которой был задержан легендарный киллер А. Солоник. 7 октября в Москве был убит один из крупных уголовных авторитетов России 57-летний Леонид Завадский. Его труп с огнестрельными ранениями был обнаружен на территории Введенского кладбища. октябрь Пятью выстрелами из пистолета Макарова в подъезде своего дома на Сумской улице тяжело ранен Сергей Соколов, один из «братьев-соколят», ведущих затяжную борьбу за сферы влияния с находящимся в федеральном розыске некоронованным королем Пушкинского района Подмосковья знаменитым Акопом Юзбашевым.

   В декабре в результате крупной операции милиции арестован один из авторитетнейших российских воров в законе Павел Захаров по кличке Цируль – по некоторым данным, держатель воровского общака московских «славянских» группировок. Цируль задержан столичным РУОПом в подмосковном Жостове в своем особнике.

Москва, Орехово-Борисово, 14 октября

   Сбор ореховских бригад был назначен на 21.00. К этому времени к небольшому ресторанчику под названием «Орехово», представляющему собой двухэтажное здание из бетона и стекла, стали припарковываться иномарки с тонированными стеклами, преимущественно черного цвета.

   В одной из машин сидели трое: Стас Чернов, Денис Орлов и их лидер, бригадир Игорь Чернаков, известный под кличкой Двоечник.

   Машина медленно припарковалась недалеко от входа в ресторан. Игорь вытащил из-за пояса два пистолета и протянул их своим охранникам.

   – Смотри, Стас, – произнес Игорь, – смотрите оба! Если что – вы знаете, как делать. Ты – моя правая рука, будешь принимать решения самостоятельно.

   – Что значит «если что»? – переспросил Стас. – Если менты?..

   – Нет, с ментами базара нет. Если вдруг братва не так себя поведет, тогда все на твое усмотрение. Короче, я пошел! Привет, бродяги!

   Чернаков быстро вылез из машины. Еще раз бросив взгляд на оставшихся в машине, он медленно направился в сторону ресторана.

   – Представляешь, Стас, – произнес Дэн, – уже девять дней как Сильвестра нет! Трудно себе представить, что Иваныч в земле лежит… Хотя, честно говоря, мне с трудом в это верится. Как ты думаешь?

   Стас медленно повернул голову в сторону Дэна и задумчиво сказал:

   – Может, и не лежит… Может, соскочил Иваныч. Значит, ему так нужно. Сейчас надо с пацанами договориться, чтобы войны не было.

   – А как ты думаешь, договорятся они?

   Стас посмотрел на площадку перед рестораном, где стояло более двух десятков автомобилей.

   – Почти все бригадиры приехали, – сказал он. – С одной стороны, раз приехали, то, наверное, будут как-то договариваться. А с другой стороны, братва у нас отмороженная, ничего и никого не признает, только Сильвестра уважали. А что касается новых лидеров… – Стас сделал паузу.

   – Ты кого имеешь в виду – Культика или Дракона?

   – Может, и их. Мне кажется, что никто за ними не пойдет.

   – Значит, будет война?

   – А как ты думал, парень? Такое наследство! Все хотят ухватить кусок пирога побольше! Ладно, что гонять попусту… Подождем, скоро все будет ясно. – Стас достал из кармана кожаной куртки пачку сигарет и закурил.

   Каждый погрузился в свои мысли.

   Стас размышлял: с одной стороны, он – простой боевик, телохранитель своего бригадира, Игоря Чернакова, Двоечника. Простому боевику было все равно, с кем воевать – со своими или с чужими. Конечно, со своими обидно. Сколько лидеров уже было у ореховской братвы! И Дима по кличке Димон, и Саша Клещенко – Узбек-старший. Но самым выдающимся, по мнению парней, был, безусловно, Сильвестр. Именно он сумел разрозненные бригады соединить в единую, мощную структуру, с которой считалась вся Москва. Недаром его считали чуть ли не лидером столичного криминального мира. А теперь, после его смерти, когда Сильвестра неожиданно взорвали, все идет по-старому. Значит, скорее всего, будет война… А если Сильвестр жив? Вдруг он объявится и скажет: вот я вас, пацаны, и проверил на вшивость! «А что мы можем сделать? – думал Стас. – Как старшие скажут, так и будем действовать».

   Он повернулся к Дэну и пристально посмотрел на него. Дэну на вид было года двадцать два.

   На самом деле ему стукнуло уже двадцать пять. Высокого роста, широкоплечий, темноволосый и голубоглазый, он был похож на культуриста. Но Дэн никогда спортом не занимался. Его биография практически полностью совпадала с биографией Стаса. Они жили в одном дворе, окончили одну школу, служили в армии, правда, в разных местах. После армии, вернувшись в родное Орехово-Борисово, пытались заниматься мелким бизнесом – торговлей пивом. Тогда, взяв деньги у друзей взаймы, они закупили партию бутылочного пива. Им, казалось, повезло – попался покупатель, который взял партию оптом. Но потом произошло страшное – так называемый кидок. Покупатель оказался настоящим кидалой.

   Он закупал крупные партии товара, а потом исчезал, не отдав денег. Стас с Дэном попали в большие долги. Хотя взаймы они брали у хороших друзей, но отдавать-то все равно нужно было!

   Поняв, что законными способами деньги заработать невозможно, друзья попали к бандитам – к известному уже нам Двоечнику. Игоря Чернакова они тоже знали с детства. Он был немногим старше их и раньше вступил на бандитскую тропу. Тогда же они познакомились с Культиком, с Драконом, а чуть позже – со знаменитым Сильвестром.

   Сначала Стас с Дэном были на подхвате у Двоечника – покупали телефоны, пейджеры, оформляя их на себя, поскольку еще не были замечены в бандитском деле. Постепенно пошли на свои первые дела. В основном они занимались вымогательством и вышибанием долгов. Кстати, основная причина того, что они попали к Двоечнику, была обычной – они обратились к нему с просьбой найти кидалу и выбить у него долги. Двоечник со своей бригадой сделал это очень быстро. Они нашли кидалу, выбили долги по полной программе, основательно намяв ему бока и преподав хороший урок.

   После этого, рассчитавшись с долгами, Стас с Дэном решили, что бизнесом больше заниматься не будут. Лучше они станут работать с Двоечником. По их понятиям, работа оказалась непыльной, а денег – много. Правда, занятие связано с риском, но к этому Стасу с Дэном было не привыкать. Вскоре Стасу благодаря острому уму даже удалось стать заместителем бригадира Двоечника.

   Тем временем на площадке около ресторана можно было наблюдать довольно интересную картину. Стоявшие там машины, в которых сидели такие же боевики из ореховской братвы, казались пустыми. Никто не выходил. Это было странным, так как все парни знали друг друга. Но почему-то в этот день никто не решался выходить из машин. Каждый понимал, что сейчас решается их судьба – то ли они вместе, то ли порознь, – из вчерашних друзей могут в одно мгновение превратиться в заклятых врагов, делящих наследство покойного Сильвестра…

   Стас посмотрел на часы. Уже полчаса как старшие сидели в ресторане, разбирая свои проблемы. Затем он взглянул на Дэна. Тот достал из кармана жвачку и, сунув пластинку в рот, сказал:

   – Слушай, уже тридцать семь минут базарят! Может, договорятся, как ты думаешь?

   Стас пожал плечами.

   – Меня волнует другое: почему из машин никто не выходит?

   – Не знаю.

   – Видишь, в сером «мерсе» Вован с Витохой сидят. А в вишневом «БМВ» – Генка с Русланом… Я их заметил через стекла. Но никто не выходит.

   – Небось сидят и волыны в руках держат, – подхватил Дэн, – чтобы, если что, сразу стрелять начать…

   – Не думаю, – ответил Стас. – Сразу стрельба не начнется. Посмотри! – неожиданно сказал он, показывая на невысокий кустарник, возле которого стоял неприметный серенький «москвичонок». – Похоже, нас всех менты пеленгуют.

   – С чего ты решил?

   – Наши-то на «Москвичах» не ездят…

   Дэн кивнул.

   – Значит, это менты. И я не удивлюсь, если сейчас нас всех задержат и что-нибудь подбросят, чтобы одним махом расправиться со всей ореховской братвой.

   – Ладно тебе, – махнул рукой Дэн. – Мы непобедимы! Мы же мафия! – добавил он гордо. – А потом – кого задержат? Ну, бригадиров, ну, телохранителей бригадиров. А остальные – на воле, на свободе.

   – Ты хочешь сказать – выберут новых бригадиров и назначат новых телохранителей? – переспросил Стас с усмешкой.

   Дэн кивнул.

   – Дэн, а что ты будешь делать, если нас обшмонают и стволы найдут?

   – Стволы я возьму на себя. Мы с Двоечником договорились накануне: если что, сделаем так.

   Стас от неожиданности закашлялся.

   – Вы даже меня в известность не поставили!

   – Ладно, Стас, чего ты обижаешься? Зачем ерша гонишь? Я же беру на себя, а не на тебя вешаю!

   – Нет, я так…

   Стас опять стал осматриваться.

   – Ты чего дергаешься? – спросил Дэн.

   – Знаешь, что-то у меня на душе неспокойно. Какой-то подвох чувствую. То ли от ментовской засады, то ли сейчас что-то начнется.

   – Ты, братишка, совсем нервный стал! – усмехнулся Дэн. – Какая засада может быть, кроме ментовской? Враги к нам приедут? Вряд ли. Кто об этом знает?

   – Ты думаешь, что утечки информации нет? Появилось много людей от Коша, а мы его совсем не знаем.

   – Да он – тихий и спокойный пацан!

   – Нет, я насквозь таких людей вижу! Он что-то замышляет. И не удивлюсь, если через какое-то время мы окажемся под его началом, – уверенно сказал Стас. – А мне больше нравится Витоха…

   – Витоха твой – выскочка! Он еще при Сильвестре пытался отираться около лидеров и старших, хотя и был простым боевиком. Но Культик его четко осадил…

   – Интересно, а он сегодня приехал? – Стас стал высматривать машину, на которой ездил Витоха. Но «Опеля Фронтеры» не обнаружил.

   Прошло еще минут двадцать, прежде чем из дверей ресторана «Орехово» стали появляться люди. Первые пятеро вышли молча. Кто-то курил, кто-то посматривал на машины, стоящие неподалеку. Наконец вышел Двоечник. Он шел вместе с другими лидерами группировки – Культиком и Драконом. Они остановились у выхода, двое курили сигареты. Двоечник что-то говорил. Мимо них проходили бригадиры, каждый из них садился в свою машину и уезжал.

   – Процесс пошел, – сказал Дэн. – Ну что там, как ты думаешь?

   – Не договорились. Видишь – порознь выходят… Будем дожидаться.

   Черный «Мерседес» с тонированными стеклами, стоявший на площадке, подъехал вплотную к входу. В него молча сели Культик и Дракон. Машина плавно тронулась.

   Двоечник шел по направлению к «мерсу», в котором сидели ребята. Подойдя к машине, он сел на переднее сиденье и, повернувшись назад, спросил:

   – Волыны у кого? У тебя, Дэн?

   – Да, – Дэн кивнул. – Ну как стрелка прошла?

   Двоечник пожал плечами:

   – Да никак. Ни о чем не договорились – слишком серьезные разногласия. Каждый считает, что его обделяют другие.

   – Но до чего же все-таки договорились? – продолжил Стас.

   – Условились, что встретимся снова через некоторое время. Но я думаю, что никакой встречи не будет. Скорее всего, начнется война, будем друг друга отстреливать. Но самое опасное и самое неприятное – никто не знает, кто против кого воевать будет…

   – Как это? – переспросил удивленно Стас.

   – А вот так. Какие у нас в бригаде лакомые кусочки остались? Оптовый рынок, автосервис, ресторан, небольшой банк и часть территории на Горбушке. На все эти места будет претендовать кто-то из наших. Но не знаю точно, от кого ждать удара.

   Стас понимающе кивнул.

   – Ладно, прорвемся, не впервой!

   – Все это так, – ответил Двоечник, – только пацанов подставлять жалко. Не для этого я всех вас собирал, растил и воспитывал, чтобы в землю легли.

   – Да что ты нас хоронишь-то заживо! – неожиданно вступил в разговор Дэн. – Война еще не началась, а ты уже…

   Двоечник пристально посмотрел на Дэна. Тот сразу понял: все, что он говорит, – ерунда и войны не миновать.

   – Все, поехали в бильярдную! Посидим, пивка попьем, потолкуем, – сказал Двоечник.

   Стас медленно повернул ключ в замке зажигания. Машина завелась и медленно выехала с территории ресторана.

   Проезжая мимо серого «Москвича», Стас обратил внимание, что в машине сидят двое или трое. Один из них курил, другой держал что-то около рта. Похоже, рация…

   – Что ты там увидел? – спросил Двоечник.

   – По-моему, менты нас пасут.

   – Ну и черт с ними, пускай пасут! А волыны у кого? – опять спросил Двоечник.

   – У Дэна.

   – Дэн, – Двоечник повернулся к Денису, – если что, то ты у нас пассажир, мы тебя только вот тут посадили. Ты попросился довезти тебя до метро.

   – О’кей, – кивнул Дэн. – Стволы беру на себя. Я их только что нашел и еду сдавать в отделение милиции.

   Двоечник кивнул и улыбнулся.

   – Ты бы, парень, написал заявление в милицию на всякий случай…

   – Что-то мне стремно на душе, – снова сказал Стас.

   – Стоп! – оборвал его Двоечник. – По-моему, пацаны, вы сглазили. Вон гаишники стоят. Притормаживай немного! Сто процентов нас сейчас прошмонают!

   – Погодите, – сказал Дэн, – стоп. Я лучше выйду. Если что – скажу, что вообще в машине не был.

   – А если они снимают? – спросил Двоечник.

   – Тогда – пассажиром был. Разберемся!

   Стас нажал на тормоз. Дэн быстро выскочил из машины и направился в противоположную сторону.

   – Поехали! – сказал Двоечник. Стас отпустил сцепление, машина тронулась.

   – Больше в машине ничего такого нет? – спросил Двоечник. – Патроны там, гранаты…

   Стас пожал плечами.

   – Черт его знает… Вроде нет, чисто. А потом, какое это имеет значение? Если захотят что-то подложить, так все равно подложат.

   Через несколько секунд «Мерседес» поравнялся с машиной гаишников. Стоящий на обочине милиционер замахал палочкой, останавливая их машину.

   Вскоре около нее оказался милиционер с погонами капитана. Тотчас же из второй машины появился сержант с автоматом Калашникова, который навел дуло на «мерс»…

   В этот вечер в криминальных теленовостях передали сообщение о загадочном убийстве двух ореховских криминальных авторитетов.

Адвокат

   Я сидел за столиком и внимательно смотрел на только что приехавшего на встречу Андрея Прохорова. Тот был взволнован. Он говорил, что ему немедленно нужно подъехать на Петровку и пробиться к задержанному Илье.

   – Пойми, необходимо срочно к нему прорваться, иначе они его «запрессуют» так, что он всех сдаст. У нас в нем никакой уверенности нет.

   Я кивнул:

   – Хорошо, сейчас туда поеду.

   Сев в машину, я направился на Петровку, 38. Из приемной дозвонился до отдела, который задержал Илью. Вскоре я получил пропуск и подошел к проходной. Но каково же было мое удивление, когда из здания вышел мужчина, который несколько дней назад ждал меня у подъезда и предупреждал об опасности его профессии! Увидев меня, он улыбнулся:

   – Ну вот мы и встретились снова! Какие проблемы?

   – Я по поводу клиента. – Я назвал фамилию Ильи.

   – А-а, – усмехнулся муровец, – этого, которого мы задержали? Так Илья, – он достал из кармана листок бумаги, – написал, что никакого адвоката ему не нужно. – Мужчина протянул мне листок. Я быстро прочел заявление на имя одного из руководителей МУРа, что такой-то отказывается от защиты и готов дать чистосердечное признание. «Все, – подумал я, – они его сломали!»

   – Но это же незаконно, – запротестовал я, – ему нужен адвокат! Я не знаю, кто написал эту бумагу!

   – Послушайте, – проговорил оперативник, – если вы хотите жаловаться – пожалуйста, ради бога!

   – Я пойду в прокуратуру!

   – Это ваше право, – повторил оперативник, повернулся и пошел обратно.

   Я понял, что доказывать что-то сейчас бесполезно. Другого выхода не было – нужно было ехать в прокуратуру города.

   Тут же я направился в сторону Новокузнецкой, где находилась городская прокуратура. У меня уже был разработан план.

   Я не верил в то, что заявление, которое показал мне оперативник, Илья написал добровольно. Кто станет отказываться от адвоката? Конечно, заявление было написано под каким-то воздействием.

   Неожиданно я услышал, как кто-то в громкоговоритель произносит номер моей машины. Я притормозил у обочины. Рядом остановилась милицейская машина. Двое толстых гаишников подошли ко мне. Один из них представился и сказал:

   – Будьте любезны, ваши документы!

   Я протянул ему водительское удостоверение и техпаспорт. Гаишник взял документы и вернулся к милицейской машине. Там засветился экран маленького переносного компьютера.

   – Уважаемый, ваша машина в розыске, – сказал гаишник, вернувшись. – Вам придется проехать с нами.

   – Этого не может быть!

   – Может, какое-то недоразумение. Но нам нужно все проверить.

   – Хорошо. Куда мне ехать?

   – Дайте, пожалуйста, ключи! – протянул руку гаишник. Я пересел с водительского сиденья на пассажирское, гаишник уселся за руль.

   Вскоре машина остановилась у ближайшего отделения милиции. Там я пробыл около трех часов. Я полагал, что случилось недоразумение. Может быть, произошла какая-то ошибка. И тут мне в голову пришла мысль, что никакой ошибки нет. Это обыкновенная провокация. Муровцы специально дали машину в розыск, чтобы меня задержали. Но почему? Это же «чистая» машина, ее подарил Андрей Прохоров полгода назад. Он же не мог ездить на угнанной машине!

   Вскоре меня пригласили в один из кабинетов. Там сидел следователь, который представился и сказал:

   – Нужно допросить вас по поводу вашей машины.

   – Здесь какое-то недоразумение, – начал я, – моя машина не может быть в розыске.

   – Не она. Просто на вашу машину объявлен розыск по линии Главного управления уголовного розыска.

   – Как это? – переспросил я.

   – То есть разыскивается не ваша машина, а человек, который ездит на ней. В общем, я должен был вас допросить, но мне сказали, что вас допросят уже в Московской городской прокуратуре.

   – Я что, арестован?

   – Нет, что вы! – улыбнулся следователь. – Сейчас товарищи из МУРа приедут за вами.

   Я заволновался. Достал мобильный телефон и набрал номер своего знакомого, с которым вместе учился, следователя ФСБ.

   – Алло! – Я назвал себя. – Я в одном из отделений милиции. Меня вроде задержали.

   – Одну минуточку, – ответил знакомый, – вам перезвонят.

   Через несколько минут кто-то позвонил следователю по городскому телефону. Я услышал, что разговор идет обо мне.

   – Почему я должен выполнять ваш приказ? – спрашивал следователь. – Я понимаю, кем вы работаете. Но мы немного из другой структуры, и я не знаю, с кем я говорю по телефону…

   Наконец возмущенный следователь бросил:

   – Не буду я с вами разговаривать!

   Положив трубку, он обратился к мне:

   – А у вас, оказывается, очень высокие покровители с Лубянки! – Он вышел из кабинета, вероятно, отправился кому-то звонить.

   Через несколько минут появились улыбающиеся сотрудники МУРа, которые когда-то говорили со мной возле подъезда.

   – А мы за вами! – сказали они. – Вас необходимо доставить в прокуратуру города. С вами там хотят побеседовать.

   – Я что, задержан? – спросил я.

   – Нет, что вы! – вежливо ответил муровец. – Это просто беседа по поводу машины, на которой вы ездили. Кстати, мы сейчас ее осмотрим.

   – Минуточку, – остановил их я. – Я должен позвонить своему коллеге, адвокату.

   – Зачем? – удивился оперативник.

   – А как же вы будете осматривать машину? Вдруг что-нибудь подложите – оружие или наркотики?

   – Ну что вы! Мы этим не балуемся. Нам интересно другое.

   Оперативники ушли. Я остался дожидаться следователя. Выйти никуда не мог. И позвонить никому уже не мог – села батарейка у телефона. «Сейчас оперативники подкинут мне что-нибудь, оружие, наркотики, и – привет, я буду обвиняемым…»

   Примерно через полчаса оперативники вернулись. По их виду я понял, что ничего интересующего их они в машине не нашли. Я вышел из отделения милиции и в сопровождении оперативников доехал до прокуратуры. Там, в одном из кабинетов, меня уже ждали двое незнакомых мужчин. Один из них был следователем, другой – заместителем начальника отдела. Муровцы вошли в кабинет вместе с мной.

   – Мы хотим допросить вас по поводу машины, – сказал следователь. – Каким образом она попала к вам?

   – Мне ее подарили, – ответил я.

   – Кто?

   – Андрей Прохоров.

   – А как вы с ним познакомились?

   – Он мой клиент, и этот факт является адвокатской тайной.

   – Хорошо, – кивнул головой следователь. – А вы знаете помощника Прохорова Илью… – Он назвал фамилию.

   – Да, знаю.

   – Откуда вы его знаете?

   – Он мой клиент.

   – А что вы о нем можете сказать?

   – Да ничего особенного…

   Затем было названо еще несколько фамилий ребят, которые входили в группировку Прохорова. Позже я узнал, что это был формальный допрос – задается вопрос: знаете ли вы такого-то человека, допрашиваемый отвечает: да, знаю. И если человек дал показания, даже такие формальные, он уже не может быть адвокатом этих лиц. Следственные органы решили вывести меня из дела, чтобы в дальнейшем я им не мешал.

   Когда процедура была закончена, один из оперативников вдруг спросил:

   – Помните, недавно мы с вами разговаривали и предупреждали вас, чтобы вы не защищали этих отморозков?

   Я пожал плечами:

   – Допустим, помню…

   – Пойдемте, – сказал оперативник, – мы кое-что вам покажем.

   Я встал и вместе со всеми прошел в соседний кабинет. Замначальника отдела зажег свет. На стене висели несколько листов ватмана. На них были наклеены фотографии. Наверху – снимок Андрея Прохорова с подписью – «Лидер ОПГ». Затем шли фотографии всех ребят, включая Илью, Виктора, Славку и других, с которыми я был знаком. В правую сторону была направлена стрелка с надписью «ФСК». С левой стороны – стрелка «Адвокат», рядом наклеена моя фотография, которая, видимо, была сделана «наружкой». По бокам – наклеены фото людей. Кто-то из них лежал на земле, кто-то находился в полусгоревшей машине… Вероятно, это были жертвы группировки. Достаточно много.

   – Ну что, впечатляет? – спросил один из оперативников. – Видите, что творят ваши друзья! А если бы вы послушали нас…

   – Вы думаете, тогда убийств было бы меньше? – спросил я. – Вы считаете, что заказные связаны только с тем, буду я работать с этими людьми или не буду? Они бы и так убивали…

   Муровец промолчал.

   – Ладно, мы больше не будем вас задерживать, – неожиданно вступил в разговор замначальника отдела прокуратуры. – Вот ваше удостоверение, вот повестка. Если будет нужно, мы вас еще раз пригласим. А теперь можете быть свободны.

   Через несколько минут я покинул здание прокуратуры. Машина была на специальной стоянке, мобильный разряжен… Я подошел к телефону-автомату, достал карточку и стал набирать номер Андрея, чтобы предупредить его и рассказать о той схеме, которую увидел в кабинете прокуратуры.

Петровско-Разумовский рынок, 6 октября

   В серенький день октября Петровско-Разумовский рынок жил обычной жизнью. Торгаши, обложенные и обвешанные незамысловатым товаром, высматривали покупателей, а те, бродя стадами между торговыми рядами, останавливались у лотков, приценивались, рассматривали товар. Покупали мало – то ли денег у населения совсем не стало, то ли товар был скверный…

   – Давай, Моня, пройдемся, – Солоник обернулся к своему напарнику.

   – Давай, – кивнул Моня. – Когда он тут будет?

   – Через час.

   Солоник отлично помнил совет чекиста взять с собой кого-нибудь из шадринских. На Петровско-Разумовский рынок он отправился с Мониным, авторитетным человеком в их кругу.

   Окинув толпу равнодушным взглядом, Солоник двинулся в сторону рядов. Монин последовал за ним.

   Впереди – целый час: надо убить время. Они ходили, не глядя ни на сереньких людишек, ни на товары. Солоник сосредоточенно осматривал возможные места отхода: выход, забор, за ним железнодорожная насыпь…

   Неожиданно над самым ухом послышалось:

   – Ваши документы.

   Саша поднял голову – перед ним стояли трое ментов. Ленивые взгляды, равнодушные лица.

   – А в чем дело? – стараясь держаться как можно спокойней, спросил он.

   – Документы есть?

   – Есть…

   В кармане китайского пуховика Солоника лежал паспорт на имя Валерия Максимова – тот самый, выправленный в свое время через Шестнадцатый Главупр еще союзного КГБ. Ксива грамотная, хорошая – но лишь до первой проверки по Центральной картотеке. А в другом кармане лежал большой черный пистолет, любимый семнадцатизарядный «глок», который и должен был сегодня поставить точку в жизни клиента.

   – Пошли с нами, покажешь, – развязно приказал милиционер. – Тут недалеко…

   Саша пожал плечами и, не меняя выражения лица, двинулся следом. Монин последовал за ним.

   Они прошли в будку милицейского поста. Милиционеры пропустили их вперед, закрыв за собой дверь.

   – Давайте, что там у вас в карманах? – спросил старший наряда.

   Конечно, можно было сослаться на то, что забыли документы, или предложить им денег, как-нибудь договориться…

   Но договориться не удалось: нервы у Монина оказались слишком слабыми. Саша с ужасом заметил, как тот полез во внутренний карман.

   Мгновение – и резкий, как удар кнута, выстрел сотряс милицейскую будку. Монин стрелял вверх, но от этого Солонику было не легче…

   Действовать следовало быстро и решительно. Саша мгновенно выхватил ствол, трижды выстрелил и выскочил наружу.

   А вокруг уже собиралась толпа – стрельба, крики. Интересно! Глаза любителей острых ощущений были устремлены на него, но, кроме интереса, в них прочитывался естественный страх.

   Впрочем, беглецу было не до них – толпа отрезала путь к припаркованной машине. Прорываться через людскую массу бессмысленно: вдруг найдется какой-нибудь энтузиаст из народа, бросится под ноги, повалит…

   А к павильону уже бежали охранники рынка – трое, нет, четверо, и еще двое сзади. В разных концах базарчика замелькали милицейские фуражки. Какие-то люди с булыжными выражениями глаз уже брали милицейскую будку в кольцо. Монин вновь выстрелил и неожиданно бросился в толпу. Выстрелил и Саша – двое ментов тут же свалились наземь.

   Еще выстрел, еще, еще…

   Не оборачиваясь, Саша бросился в сторону бетонного забора и, перемахнув через него, помчался к железнодорожной насыпи. За спиной гремели пистолетные хлопки, и киллер, обернувшись, прицельно выстрелил в преследователей.

   Он уже бежал по насыпи, из-под подошв летели камешки, ноги заскользили по рельсам, но преследуемый знал: если удастся перемахнуть на ту сторону, он спасен.

   Внезапно острая боль обожгла поясницу, и его переломило пополам. Но силы не покидали Солоника. Прижимая ладонью набрякший кровью пуховик, он уже приближался к Ботанической улице.

   План был прост: остановить какую-нибудь тачку и, наставив на водителя ствол, приказать отвезти себя куда угодно, лишь бы подальше. И как можно быстрей, пока он еще не истек кровью и не потерял сознание.

   Но уже на самом подходе, у коммерческого киоска с какой-то дребеденью, неожиданно послышался начальственный окрик:

   – Стоять!

   Саша поднял глаза – перед ним, неумело выставив табельные «макаровы», стояли два мента.

   Стрелять он уже не мог – ноги подгибались, глаза застилала кровавая пелена. Упав, беглец слышал, как накатывается сзади погоня, как у самого уха прошуршали по жухлой траве чьи-то сапоги, как кто-то, перевернув его на спину, произнес:

   – Жив, кажется…

   «Жив, жив, жив, жив», – гулко пульсировала кровь в висках, отдаваясь в каждой клеточке, но он знал: впереди его наверняка не ждет ничего хорошего.

   Приподнявшись из последних сил на локте, Солоник обреченно прошептал:

   – Добейте меня, менты, дострелите… Ну, прошу вас – добейте!

   Уже под вечер, когда раненого увезли в больницу и разъехались милицейские машины, когда схлынула жадная до зрелищ толпа и торговцы, не дождавшись окончания рыночного дня, спешно упаковывали товар, к столбу неподалеку от входа на рынок подошли трое с одинаковыми короткими стрижками и одним и тем же напряженным выражением лиц – сотрудники милиции.

   Остановились, посветили фонариком, присмотрелись. На столбе виднелось несколько следов от пуль. Они легли кучно, наверняка отметки можно было бы покрыть пятикопеечной монетой.

   – Ничего не скажешь – Вильгельм Телль, – произнес один из милиционеров, проводя пальцем по щербинкам. – Ворошиловский стрелок.

   – Откуда он стрелял? – спросил второй.

   Первый кивнул в сторону насыпи.

   – Со стороны железной дороги. Навскидку, на бегу.

   – Дьявол, а не человек, – заметил третий, завороженно глядя на следы выстрелов. – Нормальный человек так стрелять не может.

   В голосе его сквозил суеверный ужас…

   Настроение прессы, буквально взвывшей после событий на Петровско-Разумовском рынке, было под стать милицейскому. Чудеса меткости и скорострельности заставляли журналистов строить предположения – порой даже самые невероятные и фантастические.

   «По данным МВД, – писали газеты, – еще в местах лишения свободы Солоник сошелся с рядом преступных лидеров. Несмотря на непопулярную среди уголовников статью, по которой он был осужден, бывший спецназовец быстро завоевал авторитет. И на свободе преступные лидеры не оставили Солоника без внимания. Оценив его навыки, в частности умение метко поражать цель из любого оружия на значительном расстоянии, преступники предложили ему выгодную работу. Таким образом, Александр Солоник стал профессиональным наемным убийцей».

Следственный изолятор Матросская Тишина

   Камера оказалась довольно большой, четырехместной, но к Солонику по понятным причинам никого не подселяли – слишком уж ценным выглядел в глазах прокуратуры этот узник. Более того – следствие пошло на уступки: разрешило не только поставить туда холодильник и телевизор, но и пользоваться электрокипятильником, даже соорудить в камере нечто вроде конторки.

   Здоровье шло на поправку – раненный во время ареста киллер уже не испытывал тошноты, приступов головной боли и ломоты в пояснице: сильный, тренированный организм брал свое.

   Саша понял: теперь можно немного расслабиться. Все, что от него теперь зависит, он сделает. Интуиция не подводила: на воле о нем помнят, и уж там наверняка сделают все возможное, чтобы его спасти.

   Его главный капитал – страх, который он умеет внушать.

   Не для того делали из него жупел, чтобы вот так, за здорово живешь, отдать на растерзание мусора.

   Допросы шли каждый день: перед прокуратурой открылась радужная перспектива раскрытия стопроцентных «висяков». И подследственный давал показания, может быть, даже подробней, чем ожидалось, – чтобы потянуть время.

   Его возили на следственный эксперимент к кооперативным гаражам на Волоколамское шоссе – к месту расстрела Бобона. Оперы предусмотрительно прихватили каски и бронежилеты как для себя, так и для клиента – на случай нападения «быков» покойного Выгорбина. Саша охотно показывал, где он стоял, откуда стрелял, с какой стороны и в какой момент появилась машина, сколько приблизительно патронов было выпущено в «Форд» Ваннера… Правда, никого из подельников шадринских так и не сдал. Впрочем, следствие не особенно упорствовало: в глазах прокуратуры он был куда опасней и значимей, чем какие-то «быки»-исполнители…

   Он уже сознался в убийствах Длугача, тюменских авторитетов и расстреле Калины. Часами рассказывал следователям об оружии, из которого ликвидировал авторитетов, и глаза его в этот момент блестели так странно, что даже опытные следаки отшатывались. Его вынуждали взять на себя Квантришвили и Бешеного, но Солоник был непоколебим, отказываясь от чужого «исполнения».

   Естественно, вставал вопрос о заказчиках…

   Саша и тут продумал линию защиты: я эдакий вольный стрелок, свободный художник, выполнял заказы, а от кого, мне неведомо, потому что информацию о жертвах и деньги мне передавал посредник. Как найти его, не знаю: обычно он сам меня находил… И вообще, давайте я лучше вам об очевидном поведаю, о том, как ликвидировал вора в законе Длугача по прозвищу Глобус…

   Следаки качали головами, естественно, не веря ни в «свободного художника», ни в посредника. Слишком уж примитивно все это выглядело, слишком топорно.

   Но Солоник и не настаивал: не хотите верить – не верьте.

   Куда больше беспокоило его другое: тут, в Матросской Тишине, его запросто могли ликвидировать друзья тех, кого он в свое время отправил на тот свет. Саша отлично помнил поговорку, услышанную им в ИТУ под Пермью: на воле – закон ментовской, на зоне – воровской. Помнил – и находил ее совершенно справедливой: в местах лишения свободы масть держат авторитетные зэки, поднаторевшие в «командировках» воровские паханы. Уж если они что-то решат, вряд ли кто-нибудь помешает им в исполнении.

   Так что тут, в камере № 938, ему надо было опасаться не ментов с прокуратурой – он и так был в их руках. Опасаться следовало настоящих, подлинных хозяев тюрьмы.

   С такими мыслями он шел на свидание с адвокатом – первым за время заключения…

Адвокат

   У меня сегодня появился новый клиент. Пришла его гражданская жена и по рекомендации авторитетных людей попросила взять защиту ее мужа.

   Я нервничал – информация, собранная о новом клиенте, была настолько противоречива, что не позволяла составить единую картину: кто этот человек, чьи заказы исполнял, кем, в конце концов, подготовлен.

   В том, что подследственный Солоник наверняка прошел курс специальной подготовки, я не сомневался. Фантастически меткая стрельба, умение не угодить в ловушки, расставленные милицией, особая, ни с чем не сравнимая дерзость…

   Было очевидно: профессионала такого класса могло подготовить только государство. И не в люберецких подвалах накачивал он мускулы, не в подмосковных лесах учился метко стрелять, не в театральной студии при Дворце пионеров осваивал курсы театрального грима!

   Стало быть, у него есть хозяева, и от них можно было ожидать чего угодно. В том числе и мне.

   Вежливо кивнув вертухаю, я прошел в указанный кабинет. На удивление чистые стены, небольшое окно в тюремный дворик, забранное двойной решеткой, столик с двумя кнопками: одна – для вызова конвоира, другая – чтобы поднять тревогу…

   Ничего нового: почти как в любых следственных изоляторах. За свою карьеру я провел в подобных кабинетах сотни часов.

   В тот день в Матросской Тишине сидели три новых клиента, включая Солоника, и я заказал охране всех троих.

   Первый, судя по всему, был обычным уголовником, и ничего непредвиденного от него ждать не приходилось. Я приязненно улыбнулся вертухаю и уже спустя десять минут деловито беседовал с типом, один лишь вид которого наверняка бы довел до инфаркта любого, встреться с ним в темном подъезде: налитый злобой единственный глаз, причудливые татуировки, выдающаяся вперед нижняя челюсть…

   Второй клиент выглядел еще более устрашающе: покатые плечи профессионального спортсмена-силовика, комья перекатывающихся под курткой мускулов, красные кулаки со сбитыми костяшками, агрессивный взгляд и по-блатному «мурчащие» интонации речи, в которой специфических рэкетирских терминов было куда больше, чем обычных слов…

   Когда увели второго, я заказал третьего. Закурив, подумал: третий – серийный убийца и потенциальный террорист – должен впечатлять куда больше, чем эти двое, вместе взятые. А вдруг в прокуратуре правы: киллеру нечего терять, и он запросто захватит меня в заложники?!

   Менты вряд ли захотят подставляться: кого-кого, а защитника, причиняющего им столько неприятностей, они с радостью отдадут на расправу!

   Дверь приоткрылась, и первый «рекс», стоявший в кабинете, кивнул второму, невидимому, доставившему подследственного:

   – Веди!

   Второй протянул в открытую дверь руку и сделал какое-то незаметное движение, будто бы поправляя вывихнутое плечо. Наметанный мой взгляд сразу определил: запястье конвоируемого пристегнуто к запястью вертухая наручниками – стало быть, даже тут, в бывшем спецкорпусе КГБ, этот человек находится на особом, только для него введенном режиме.

   Человек, который нагнал на ментов и прокурорских работников такого страху, выглядел весьма обычно, чтобы не сказать заурядно. Небольшого роста, с русыми, аккуратно причесанными волосами, с подстриженной короткой бородкой… И одет был для СИЗО идеально: спортивный костюм и кроссовки.

   Я профессионально быстро взглянул на руки клиента: на них не было ни вытатуированных перстней-спецсимволов, ни загадочных аббревиатур.

   Вошедший, перехватив этот взгляд, понятливо улыбнулся – может быть, чуточку снисходительней, чем требовала ситуация.

   Его усадили за стол. Неприятно звякнули «цацки», и я вопросительно взглянул на конвоиров:

   – А наручники давайте снимем.

   – Не положено, – последовал ответ. – У нас приказ.

   Пристегнув узника к столу второй половинкой браслетов, «рексы» удалились, и я остался наедине с Солоником – в первый раз.

   Минуты две мы молчали. Несомненно, первым должен был начать беседу я, но никак не мог подобрать нужных слов, несмотря на то что не единожды репетировал в голове возможное начало этого разговора.

   Солоник же смотрел на меня изучающе: кто же ты такой и чем можешь помочь?!

   Наконец я достал из кармана автомобильный брелок, положив его на стол, заметил на лице подследственного улыбку: брелок этот был Аленин, и Солоник не мог не узнать его.

   – Как она? Наверное, на полной скорости гоняет? – спросил Саша, и глаза его немного сузились, как у человека, который силился представить нечто далекое и одновременно приятное.

   Вместо ответа я представился.

   – Я ждал вас завтра, – ответил подследственный, продолжая рассматривать брелок.

   – А я вот сегодня пришел… Если ты, конечно, не против. – Удивительно, но я никак не мог поймать нужную интонацию: подобное со мной случалось впервые.

   Правда, я сразу обратился к нему на «ты», и это не было фамильярностью. Такое обращение, как правило, располагает к доверительности, а кому еще довериться узнику СИЗО в ожидании суда, как не защитнику?!

   – Значит, будем встречаться каждый день, – судя по интонациям, Солоник не спрашивал, а констатировал. Он уже все решил для себя, судя по всему, окончательно и бесповоротно.

   – Можно, только тяжело. Ты ведь не единственный мой клиент.

   – Сможешь восстановиться. Сауна, массаж, спортзал, бассейн. По вечерам будешь прилично расслабляться. О тебе позаботятся.

   Я не стал спрашивать, кто будет заботиться обо мне, и, устало взглянув на подследственного, поинтересовался:

   – А ты с кем сидишь?

   – Один. Не думаю, что ко мне кого-нибудь подселят. Тихо, хорошо, никакой суеты. Есть возможность задуматься о жизни. На воле все по-другому: круговерть, спешка… Наверное, только в тюрьме можно стать настоящим философом.

   Мы говорили часа два. Я спрашивал, Солоник отвечал – спокойно и рассудительно.

   Да, дело вырисовывалось безнадежное: слишком много улик и трупов на этом клиенте, и в убийствах этих он уже признался. Я моделировал ситуации, прикидывая возможную стратегию защиты, но ничего путного придумать не мог.

   – Тебя наверняка спрашивают, кто является заказчиком? – осторожно поинтересовался я, понимая, что этот вопрос, безусловно, ключевой.

   Казалось, Солоник только и ждал его.

   – Я ни с кем не работал. Я – сам от себя. Понимаю, – он медленно поднял взгляд на серый потолок, и по этому взгляду я уловил – беседа наверняка прослушивается и записывается, – что меня могут убрать. Слишком многим я поперек горла, слишком много охотников за моей головой. Мне есть кого опасаться. Но просто так я им не дамся… …Из Матросской Тишины я вышел в твердом убеждении, что за мной уже следят. Сел в машину, закурил, осторожно посмотрел в зеркальце заднего вида: вроде бы ничего подозрительного.

   Отъехал на несколько метров, остановился и, не глуша двигатель, осмотрелся вновь…

   Мой черный «бимер» медленно ехал по улице Матросская Тишина, и я, воскрешая в памяти недавний монолог клиента, размышлял…

   Несомненно: за ним стоят очень серьезные люди – те самые, которые подготовили его и вложили в его руки винтовку с оптическим прицелом, которые и вылепили из него страшного монстра, способного внушать страх.

   И уж наверняка, если этот монстр выйдет из-под контроля, люди эти окажутся в самом незавидном положении.

   А это значит, что они так или иначе помогут ему и тут, за решеткой.

   Зачем же тогда понадобился ему я?!

   Впрочем, размышлять не приходилось. Я – профессионал, а профессионализм прежде всего предполагает честность.

Адвокат

   Новую трудовую неделю я решил начать с профилактики своей машины. Для адвоката машина – это и офис, и его транспорт, с помощью которого он быстро добирается до любой точки, будь то тюрьма, прокуратура, отделения милиции или суд, – везде нужно успеть. Иной раз я за один день мог побывать во всех этих местах да еще встретиться с родственниками клиентов.

   Вот и сегодня для моей «бэхи» наступил выходной – нужно по плану сделать ей техническое обслуживание.

   Я позвонил знакомому мастеру, который владел небольшим автосервисом, и, приехав к нему, попросил поменять масло в «БМВ». Заодно спросил, не может ли он на часок-другой одолжить мне чужую машину для поездки по срочным делам.

   – Зачем же чужую? Бери мою «девятку», – ответил знакомый.

   Действительно, «девятка» с затемненными стеклами очень подходила мне.

   Не успел я отъехать далеко от автосервиса, как позвонил мастер.

   – На твоей машине стоит радиомаячок, тебя кто-то пасет, – сообщил он. – Что делать?

   – Я догадывался об этом. Снимай эту ерунду.

   Я по-прежнему задавал себе много вопросов и не находил на них ответов. Мне было ясно, зачем за мной следят. И главное – кто меня водит! Надо было как-то продумать собственную «контрразведку» и прежде всего приобрести спецтехнику, чтобы фиксировать и подслушивать «наружку». Может, тогда я получу ответы на свои вопросы.

   Я понял, что «наружка» начала работать со мной после того, как бежал мой клиент Алексей Кретов. Я рассчитывал, что он будет исправно ходить на допросы под подпиской о невыезде, но страх нового ареста заставил Кретова неожиданно скрыться. Его тотчас объявили в розыск, а за мной поставили «наружку».

   Я и раньше слышал о том, что в Москве, на Митинском радиорынке и Горбушке, можно приобрести различные «примочки», обеспечивающие хотя бы примитивную защиту. Пришло время съездить туда и прикупить что-нибудь из такой техники.

   Радиорынок в Митино представлял собой место тусовки радиолюбителей, съезжавшихся сюда из всех районов столицы. Чего тут только не было из «шпионской» радиоаппаратуры!

   Я приобрел два комплекта: сканирующее устройство мобильных телефонов и небольшую радиостанцию – прослушивающее устройство, настроенное на милицейский диапазон радиотелефонов.

   Теперь я получил возможность, сидя в машине, прослушивать разговоры своей собственной «наружки». Прикупил еще полдюжины мини-радиомикрофонов-маячков, которые можно оставить где-либо и на небольшом удалении от объекта на диапазоне УКВ прослушивать разговоры.

   Также я купил несколько мини-видеообъективов. Такой объектив, подключенный к обычному видику, давал возможность записывать всех, кто подходит к моей двери либо проникнет ко мне в квартиру.

   Я поймал себя на мысли, что начинаю заболевать шпиономанией, и ограничился покупкой только вышеназванной техники. Теперь нужно было ее наладить.

   Вернувшись в автосервис, я попросил поставить в свою машину устройство, настроенное на милицейскую рацию, прямо в бардачок машины.

   Выехав из сервиса, я специально включил ее и проехал рядом с «хвостом».

   Успех был полным. Рация тут же приняла и передала чужую речь в мою машину. Слежка очень переживала, куда я поеду дальше. Оказывается, меня вели две машины, сменяя друг друга. Вероятно, парням надоело ездить за мной по выходным, и они пытались договориться между собой, кому отъехать отдохнуть, если объект встанет на длительную стоянку.

   Чуть позже я уже знал многие особенности работы «наружки» в условиях города. Например, в Москву ежедневно выезжает несколько машин наружного наблюдения за несколькими объектами. Утром, скажем, две первые машины водят объект «А», две другие – объект «Б». После обеда машины меняются объектами. Вот и получается, что каждый объект в течение дня водят четыре и более машин.

   Кроме этого, есть резервные авто и пешая «наружка» – «топтуны». Поедет объект к ресторанчику пообедать или зайдет в магазин – к нему запускают пешую «наружку» с рацией. В общем, все как в хорошем детективе.

   Стало ясно, что я нахожусь в разработке, причем достаточно серьезно.

   Через две недели совместной с «хвостом» езды я знал всех своих «поводырей» по именам, был в курсе их проблем на работе и дома, а главное – что целью разработки является вычисление связей, которые имели бы прямое или косвенное отношение к одному моему клиенту.

   На следующий день утром я поехал специально длинным маршрутом по своим делам и умышленно часто останавливался в разных местах. Выехав из дома, я заметил, что «хвост» стоит у противоположного тротуара и терпеливо ожидает мою машину. «Счастливого пути, поехали!» – улыбнувшись, подумал я. По дороге заметил, что «хвост» поменял машину: серая «Волга» исчезла. Теперь меня сопровождала темно-зеленая «семерка». «Мне тоже нужно поменять машину», – подумал я.

Авторитет

   Убийство Сильвестра было покрыто тайной. Андрей узнал от ребят, что в тот день банку со взрывчаткой, замаскированную под пепси-колу, ребята установить не смогли. Но взрыв все же произошел. «Кто же тогда подложил взрывчатку?» – задавал себе вопрос Андрей.

   Как ни странно, после убийства Сильвестра Химик куда-то исчез, и больше Андрей его не видел. Прохоров уже начал думать, что к убийству он никакого отношения не имеет. Впрочем, это дела не меняло. Попытки подмять империю Сильвестра под себя не удавались. Лучин был категорически против этого и настаивал на том, чтобы структура Сильвестра была полностью раздроблена. Андрей оказался в одной из многочисленных бригад, которые начали стрелять друг в друга, участвуя в переделе собственности. Кроме того, в самой группировке Прохорова намечался разлад. Молодые парни, которые были выписаны из родного города, посчитали, что к ним относятся несправедливо. Всю грязную работу выполняли они, а большой куш доставался старшим. Поэтому время от времени в бригаде Андрея возникали ссоры. Однажды дело дошло до перестрелки.

   Андрей прекрасно понимал, что сейчас ему нужно пересматривать свою позицию. Примерно полгода назад он сошелся с другим крупным авторитетом по кличке Черный. Он был лидером одной из бригад, которая орудовала на севере столицы. Они съездили несколько раз вместе отдохнуть, приглашали друг друга в рестораны. Андрей считал себя другом Черного.

   Но неожиданно дружба перешла во вражду. Как-то вечером Андрею позвонил Лучин и назначил ему встречу. Приехав в один из ресторанов, Лучин достал из кармана небольшой диктофон с наушником и положил его перед Андреем. Включив его, он услышал голос, похожий на голос Черного, который давал указания своим людям убрать Андрея.

   – Этого не может быть! – растерянно проговорил Андрей. – А когда эта запись была сделана?

   – Пару дней назад. Мы прослушиваем его телефонные разговоры.

   – Что же мне делать?

   – То же самое, что с Сильвестром.

   – Кстати, про Сильвестра… Кто же его убрал?

   – Сильвестра нет, и разговаривать не о чем.

   Андрей махнул рукой:

   – Да, ты прав…

   – И запомни: все твои попытки выйти из-под контроля – а я уже в курсе этого дела – будут провалены. И тебя может ожидать такая же участь, как… Ты сам понимаешь, – не договорил Лучин.

   – Я только одного не улавливаю – почему он меня хочет убрать?

   Лучин пожал плечами.

   – Не знаю… Есть подозрение, что ты причастен к убийству его старшего брата.

   – Какого еще брата? Разве у него был брат?

   – Помнишь, два месяца назад?

   – Но мы же не знали, что это он…

   – Вы не знали, а они просчитали, чья это работа.

   – Значит, кто-то «слил» им информацию?

   – В общем, Черный узнал. Теперь он тебя заказал.

   – Но мы же с ним только вчера разговаривали, и все было нормально!

   – Он опытный, маскируется, не хочет вида подать. Я не удивлюсь, если он пригласит тебя в ресторан на день рождения очередной подруги, а после застолья «шлепнет» тебя.

   Вскоре он попрощался и вышел из ресторана. Андрей остался сидеть за столиком, обдумывая услышанное. Кто же настраивает Черного против него? Лучин? Ему нет смысла это делать. Значит, кто-то еще. Он позвонил своим ребятам и поручил им сесть на хвост Черного и проследить, куда тот мотается. Может быть, эта слежка что-то прояснит…

   Через три дня он получил довольно интересную информацию. Черный активно общается с оперативниками из МУРа, которые в последнее время часто задерживали и «прессовали» людей Андрея. Наверное, они и вышли на Черного и «слили» ему информацию по убийству его старшего брата. Теперь выбора нет. Нужно действовать быстро и решительно. Кто успеет первый, тот и останется жить.

   Андрей собрал своих людей и в этот же вечер приказал убрать Черного.

   На следующий день зазвонил его мобильный телефон. В трубке Андрей услышал взволнованный голос Виктора:

   – Андрей, беда! Ребята его «завалили» у Петровки! Илюху «приняли» вместе со стволом!

   Андрей от неожиданности чуть не выронил телефон из рук. Если Илью – а именно ему Андрей поручил убрать Черного – взяли, то к нему применят жесткие меры. «Тоже мне, – подумал Андрей, – нашли место, где это делать!»

   Надо было как-то спасать ситуацию. Андрей позвонил Лучину и коротко рассказал о случившемся.

   – Надо ребят выручать, – сказал он. – Сделай, пожалуйста, я тебя очень прошу!

   – Хорошо, я попробую, – ответил Владимир.

   В этот день Андрей решил не ночевать дома, поехал к одной из своих любовниц.

Лучин

   Лучин сидел в своем кабинете и в очередной раз просматривал видеозапись взрыва «шестисотого» «Мерседеса» возле банка. Закончив просмотр в замедленном режиме, капитан задумался и посмотрел в окно. Затем снял трубку телефона, набрал номер.

   – Товарищ полковник, – проговорил он, – Лучин беспокоит! Пленку просмотрел. Похоже, это не он… Экспертизу? Сделали. А что толку? Положим, зубы соответствуют. Направили данные в Америку. Там его лечил один дантист… Но все равно, это же неофициальная экспертиза… Я понимаю, что официальная не нужна. Но… Понял, товарищ полковник, буду!

   Лучин положил трубку, встал из-за стола, собрал в папку какие-то бумаги, вытащил видеокассету, убрал ее в сейф и направился к выходу из кабинета…

Москва, Житная улица, МВД, час спустя

   Секретное совещание Главного управления по организованной преступности было назначено на двенадцать часов. К этому времени в большой зал, где обычно проводились коллегии и планерки Министерства внутренних дел, съехались заинтересованные лица. Тут были хозяева – представители Главного управления, представители Московского регионального управления с Шаболовки, а также несколько представителей ФСК, Главного управления уголовного розыска. Среди них был и Лучин, приехавший с Лубянки.

   Все ждали появления руководителя совещания – заместителя начальника Управления полковника Сердюкова. Вскоре дверь открылась, и в зал вошел мужчина небольшого роста, одетый в гражданский костюм. Он приветливо поздоровался со всеми и тут же расположился за письменным столом, стоящим на небольшом возвышении. Сердюков достал папку с бумагами, осмотрел зал.

   – Ну что, все присутствуют? Лучин здесь? – спросил Сердюков.

   – Так точно, товарищ полковник! – отрапортовал Лучин, слегка приподнявшись.

   – Сейчас докладывать будешь! – сказал Сердюков и обратился к сидящим в зале: – Товарищи офицеры, я думаю, вы прекрасно понимаете, зачем мы тут собрались – по той же теме, по нашей основной. Сегодня мы с вами должны наметить новые меры борьбы в связи с изменениями в криминальной среде города Москвы, а также обсудим некоторые текущие вопросы. Все вы специалисты в этой области и прекрасно знаете, что криминальный расклад в нашей столице за последние три месяца существенно изменился. В апреле убили человека, мечтавшего быть крестным отцом московской мафии, хорошо известного всем Отарика.

   В сентябре убили второго крестного отца – Сергея Ивановича Тимофеева, в криминальной среде носившего кличку Сильвестр.

   Сегодня мы с вами должны выслушать специалистов и определить, кто же сейчас претендует на лидерство в преступном мире Москвы, а также прослушать доклад Лучина, которому поручили разработать одну из тем. Для начала давайте послушаем аналитиков из ФСК.

   Первым докладчиком был подполковник Березкин, который работал в аналитическом управлении ФСК. Из его доклада следовало, что после убийства крупных лидеров в Москве начался обычный криминальный передел. На эту роль претендовали несколько влиятельных фигур.

   – Однако, – подполковник сделал паузу, – наметились определенные изменения и в самой криминальной обстановке города. Я хочу обратить ваше внимание на то, что после смерти Тимофеева-Сильвестра в его структуре…

   – Какая еще структура? – перебил его Сердюков. – В банде! Говорите проще, товарищ полковник!

   – Так точно, товарищ полковник, в банде наметился раскол. Сейчас около двадцати бригад пытаются разделить его наследство.

   – А что, наследство большое? – спросил Сердюков.

   – Да, очень большое. Я подготовил специальную справку… Извините, она секретная, отпечатана в одном экземпляре. – Березкин протянул бумагу полковнику. – В последнее время Сергей Тимофеев все свои проекты, если, конечно, их можно так назвать, вел со своими главными партнерами – Никитой Угловым, бывшим сотрудником хозу ГРУ, ранее судимым за хозяйственные преступления, и гражданкой Израиля Ольгой Лобинской, женой Сильвестра. Кстати, женившись на ней, авторитет взял ее фамилию, получил израильское гражданство и собирался выехать в Израиль. Они даже на подставные фирмы набрали кредиты более чем в 20 коммерческих банках. Деньги конвертировались и отправлялись в Швейцарию и Израиль на счета фирм «Севен старс Лтд», которыми руководил давний партнер Сильвестра Григорий Неймер. Общая сумма – около 200 млн долларов.

   – Ничего себе! – сказал полковник, посмотрев на данные. – Круто банки и коммерческие структуры покойный Сильвестр под себя подмял! Впрочем, хоронить его еще рано… А теперь я хочу, чтобы перед нами выступил капитан Лучин, который разрабатывал одно из моих поручений.

   Лучин встал, одернул пиджак и подошел к столу.

   – По заданию руководства я должен был изучить и разработать вопрос о гибели Сергея Тимофеева, – начал доклад Лучин. – Прежде всего проанализировал видеопленки, которые мы взяли в банке «Барк». Кстати, допрошенный директор этого банка сказал, что Тимофеев к нему часто приходил за консультациями по акциям и ценным бумагам.

   – Лучин, ближе к делу, – сказал полковник.

   – Основываясь на оперативных источниках, мы пришли к выводу, что Сергей Иванович Тимофеев по кличке Сильвестр, возможно, жив. В пользу этого говорит и то, что Тимофеева, по информации наших источников, уже видели в Одессе и в Вене, в Австрии. Также его видели на Кипре, в Тамбове и даже в Москве в обществе следующих воров в законе, – Лучин взял из папки листок бумаги, где были записаны фамилии.

   – Это детали, – прервал его полковник. – Дальше!

   – Тимофеев недавно приобрел роскошный дом в Израиле. Некоторые криминальные авторитеты в частных беседах говорят, что Сильвестр решил уйти от дел и в настоящее время живет в Вене и Израиле. Еще одним косвенным доказательством того, что Сильвестр жив, является тот факт, что его близкий друг Сергей Круглов по кличке Борода также инсценировал свою гибель, а сейчас живет в Латинской Америке. А накануне своей, так сказать, гибели Тимофеев появлялся у известного пластика…

   – У кого? – переспросил Сердюков.

   – У хирурга по пластическим операциям, – капитан опять достал листок с записями.

   – Это детали! – снова прервал его Сердюков.

   – Так вот, Тимофеев оговаривал с ним возможность пластической операции.

   – Так была она сделана или не была? – спросил полковник.

   – Товарищ полковник, мы пока еще не ведем разработку хирурга. Но в ближайшее время все выясним. По крайней мере, переговоры с ним, как информирует нас «наружка», Тимофеев вел.

   – Хорошо. Дальше что?

   – По информации наших источников, Тимофеев неоднократно среди своих друзей высказывал мысль о том, что хочет отойти от дел и больше не доверяет своим ореховским браткам.

   – По какой причине?

   – Тимофеев утверждал, что в любой момент кто-то из молодых может занять его место, несмотря на его авторитет. Таким образом, многое указывает на то, что Сергей Тимофеев, возможно, жив.

   – Это все неточно, – раздраженно сказал Сердюков. – Плохо подготовился, капитан, плохо! Фактов мало, слабо изучен предмет, нет данных по экспертизе. Сейчас мы эту тему временно отложим. Даю всем установку – у кого есть определенные источники, проработать вопрос о возможности имитации смерти Тимофеева. Задача ясна?

Москва, ресторан «Манила», спустя 6 часов

   В небольшом уютном ресторане с филиппинской кухней, расположенном в полуподвальном помещении, народу было немного. За столиком у окна, откуда хорошо просматривался вход в ресторан, сидели двое мужчин. Один из них – невысокого роста, плотный, с седыми волосами, другой – более крупный, в светло-сером пиджаке, рыжеволосый, в очках с золотой оправой. Они медленно потягивали какие-то напитки.

   Мужчина в очках был не кто иной, как крупный финансовый бизнесмен Андрей Ивашов, занимающийся акциями, векселями и другими финансовыми бумагами.

   Андрей Ивашов окончил физико-математический факультет МГУ, некоторое время проработал в одном из НИИ. Когда началась перестройка и наступило время нового российского капитализма, он ушел в бизнес. Вначале занимался мелким бизнесом «купи-продай», затем перешел в банковскую систему. Потом он понял, что лучше всего разрабатывать какие-то серьезные финансовые операции.

   Седоволосый мужчина был Николай Первухин, начальник службы безопасности банка, где работал Андрей Ивашов. В недалеком прошлом Первухин работал в шестом отделе Московского уголовного розыска. Досрочно закончив службу, устроился начальником службы безопасности в банк к Ивашову, при этом продолжая поддерживать связи со своими бывшими сослуживцами.

   – Ну что, скоро твой Лучин придет? – Ивашов взглянул на часы.

   – Обычно он не опаздывает.

   – Подождем еще минут двадцать и поедем!

   Первухин кивнул.

   Через несколько минут дверь ресторанчика открылась и в зале появился Владимир Лучин. Подойдя к столику, он поздоровался с присутствующими и обнялся с Первухиным.

   – Ну что же ты, коллега, опаздываешь? – спросил Первухин.

   – На службе задержали.

   – А что такой невеселый?

   – Да, – махнул рукой капитан, – полковник нагоняй устроил.

   – Сердюков, что ли?

   – Да, он.

   – Он у вас теперь главный?

   – Нет, он в Главном управлении по разработке и пресечению преступных сообществ работает. Я-то под Ковалевым сижу.

   – Понятно… И за что тебя надрючили?

   – За Сильвестра.

   – За Сильвестра? Так его вроде убили…

   – Представляешь… – Лучин внимательно посмотрел на бизнесмена, сидящего за столиком.

   – Не волнуйся, Володя, – успокоил его Первухин, – это мой хозяин и твой будущий хозяин, когда ты выйдешь на пенсию и уйдешь из своей конторы. Он тебя уже на работу берет. Так что ты там про Сильвестра говорил? Я им в свое время занимался. Интересная тема!

   – В общем, слухи по Москве пошли, что Сильвестр жив.

   – А ты сам-то в это веришь?

   Лучин пожал плечами:

   – Чуть позже все выяснится. Но как-то все неожиданно получилось. Обычно как бывает – хороним человека и больше о нем не вспоминаем. А тут – жив или не жив – черт его знает!

   – Ладно, не об этом сейчас разговор. Здесь вот какое дело, коллега. У моего босса очень серьезный контракт намечается с одной известной фирмой. Я хочу, чтобы ты нам помог. Естественно, не бесплатно, – Первухин написал на салфетке несколько цифр.

   Лучин кивнул.

   – Его будущего партнера «крышует» одна известная тебе ОПГ.

   – Что за бригада? – спросил Лучин.

   – Да какая-то ореховская… Бригадиром у них – Дракон, известный тебе как заместитель того же Сильвестра. Вот видишь, как тесен мир! А теперь вместо них какие-то братки лезут, авторитет сразу поставили, как говорят мои «орлы». Короче, мы хотим одну сделку провернуть… Ты можешь сделать так, чтобы твои ребята поездили за ним и по указу президента задержали их?

   – А в чем дело?

   – Понимаешь, брат, – так надо! Не хочу тебе ничего говорить о деталях. Но нужно эту бригаду на время проведения сделки вырубить. Чтобы под ногами они не путались. А то слишком наглые!

   – Я не знаю… – проговорил Лучин. – Я же не один. Надо с парнями поговорить из соответствующего отдела, ты же понимаешь… Все это будет недешево стоить. И минимум дней пять-семь людей по Москве покатать, посмотреть за этими пацанами. Потом что-то подложить надо, «закрыть» его и подержать…

   – Да ты не бойся! С деньгами проблемы нет. Мой шеф вот такую сумму выделяет, – и Первухин снова написал на салфетке цифры.

   – Да, это серьезно! – сказал Лучин, взглянув на салфетку. – Я поговорю с ребятами. Думаю, что они согласятся.

   – Хорошо, будем считать, что договорились! Ну что, по рюмочке?

   – Это можно! – улыбнулся Лучин. – Меня сегодня Сердюков так приложил, что расслабиться не помешает.

   – Тогда можно сейчас в сауну поехать, телок заказать… Ты как насчет этого, Андрей Петрович? – обратился Первухин к Ивашову. Но тот отрицательно покачал головой:

   – Я вот о чем хочу спросить твоего коллегу, Николай. Если, конечно, это возможно…

   – А почему невозможно? Я думаю, что Володька Лучин через годик-два из конторы своей сбежит и к нам в службу безопасности придет, моим боевым заместителем! – Первухин похлопал Лучина по плечу.

   – Простите, Владимир… Как ваше отчество? – продолжил Ивашов.

   – Можно и без отчества, – улыбнулся Лучин.

   – Володя, меня заинтересовал вопрос о Сильвестре. Дело в том, что я его немного знал. Не пересекался, правда, просто пару раз виделись. Проблем у нас с ним не было. Насколько, по-вашему, серьезно утверждение, что Сильвестр жив? У вас есть какие-то доказательства?

   Лучин неопределенно пожал плечами.

   – Доказательства противоречивые. Самое серьезное тут – утверждения двух источников, которые видели его, один в Одессе, другой в Вене, причем в обществе криминальных авторитетов.

   – Скажите, Володя, в криминальном мире, который, как я понимаю, вы прекрасно знаете, разговоры, что Сильвестр жив, идут?

   – Да, как ни странно, идут. Но это ни о чем не говорит. Был случай с его приятелем Сергеем Кругловым, известным под кличкой Борода, который сидел год назад вместе с ним в ресторане, потом вышел оттуда и как бы исчез. А затем вроде опять появился… были такие слухи. А про Сильвестра разговоры идут, – повторил Лучин, – но пока нет никаких оснований с уверенностью утверждать, жив он или нет.

Адвокат

   Один из двоих мужчин, со светлыми волосами, обратился ко мне по имени и сказал:

   – Пойдем поговорим…

   Я нехотя повиновался. В конце концов, не выяснять же отношения у подъезда, в котором живу!

   Мы подошли к машине, на которой, судя по всему, и приехали эти двое.

   – Ну что, адвокат, – продолжил светловолосый мужчина, – догадываешься, с кем разговариваешь?

   – Я понял, что вы из органов?

   – Правильно понял, – кивнул тот. – С Петровки мы. А поговорить хотим, как мужчина с мужчиной…

   Я удивленно посмотрел на них.

   – Слушаю вас. В чем проблема?

   – Не надоело тебе еще со своими бандитами работать? Да еще с такими?

   – Я не понимаю, о ком вы говорите…

   – Мы говорим о твоих клиентах, которых ты обслуживаешь, о группировках Кретова и Андрея Прохорова. Ты знаешь, сколько на них крови? Мы тут посчитали – за год работы в Москве у них двадцать два трупа. И что получается? Мы сидим в засадах в любую погоду, и в дождь и в снег, в морозы, задерживаем их, доставляем – конечно, не только мы, но и наши коллеги из других отделений милиции, – а ты, такой красавец, приходишь – и раз-раз, с помощью своих хитроумных приемов освобождаешь их. Это справедливо? Вот мы и решили с тобой поговорить, пока еще неофициально.

   – А что, для официального разговора есть повод?

   – Повод всегда найдется! – сказал второй оперативник. – Ты помнишь, чьи это слова?

   – Да, помню. Бывшего генерального прокурора Вышинского. А еще я помню и другое выражение – Дзержинского: «Отсутствие судимости не ваша заслуга, а наша недоработка». Получается, что я у вас под колпаком? Я вас сразу засек, еще в ресторане, и понял это, когда узнал, что вы переписали всех моих клиентов. Но позвольте заметить главное. Я не знаю, кто эти люди. Вы думаете, что ко мне приходит клиент и говорит: «Я – известный бандит, известный киллер, на мне такие-то убийства, причем они не раскрыты, у меня столько-то стволов и столько-то людей в группировке»? Нет, все, когда приходят ко мне, говорят, что они бизнесмены или охранники. А не доверять им я не могу. Я выполняю свой профессиональный долг, как и вы. Вы их ловите, а я выпускаю. Но выпускаю, опять же, на основании законов.

   – Да ладно, хватит нам лекции читать! – махнул рукой блондин. – Знаем мы твои способы, как ты их выпускаешь!

   – Мне кажется, нормального разговора у нас с вами не получится, – сказал я.

   – Не получится по-хорошему, значит, поговорим по-плохому…

   – Как я понял, вы мне угрожаете?

   – Да зачем нам тебе угрожать? Видишь, мы твой адресок без проблем нашли. А ты знаешь, сколько у твоей братвы врагов по Москве? Многие группировки мечтают свести с ними счеты, те, у которых они лидеров и авторитетов положили. Так что, если кто-то случайно узнает твой адресок, я думаю, с тобой, как с их адвокатом, многие посчитаться захотят, – ухмыльнулся светловолосый.

   Мне стало немного не по себе.

   – Ладно, ребята, – сказал я, – мне совершенно не хочется выслушивать ваши угрозы. Если у вас есть какие-то вопросы, вызывайте меня к себе повесткой. В конце концов, у меня тоже есть определенные способы обезопасить себя. – Я резко повернулся и направился к подъезду.

Москва, ул. Новослободская, 18, 20 мая, 22 часа 40 минут

   К главному входу следственного изолятора номер два, больше известного в народе как Бутырка, подъехала «БМВ» цвета мокрого асфальта. Машина, въехав на небольшой скорости под арку со стороны Новослободской улицы, очутилась в небольшом дворике, примыкающем к следственному изолятору. Притормозив, она остановилась около стены, оставив свободное место для других машин, которые, возможно, могли вскоре появиться.

   В «БМВ» сидели трое: Алексей Кретов, совсем молодой паренек Володька, который был за рулем, и Костя, сидевший на переднем сиденье. Повернувшись к Алексею, он сказал:

   – Вот мы и приехали. Пойди посмотри, как там дела.

   Алексей нехотя вышел из машины, достал из пачки сигарету. Закурив, осмотрелся по сторонам. Небольшой дворик, примыкающий к следственному изолятору, был размером не более сорока квадратных метров. Ступеньки, ведущие наверх, упирались в стену с массивной железной дверью, которая вела в тюремный дворик и была закрыта. С правой стороны – обычный жилой дом, с двором, огороженным железным заборчиком, и детской площадкой. Посередине двора, на лавочке, сидели два мужика. Рядом с ними стояло несколько пивных бутылок. Мужики оживленно разговаривали друг с другом.

   Алексей решил выяснить, что это за люди. Он вынул изо рта сигарету, переложил зажигалку из кармана пиджака в брючный и не спеша пошел в направлении сидящих. Те насторожились. Один из них, лет тридцати пяти, обращаясь к Алексею, сразу же сказал:

   – Все нормально, начальник, заканчиваем, уходим… Все!

   Алексей, как бы не придавая значения услышанному, спокойно сказал:

   – Спокойно, мужики, я просто хочу стрельнуть огонька у вас.

   – Сделаем! – оживился второй. И полез в карман за спичками. Как ни странно, два коробка, которые он выудил оттуда, оказались пустыми. Наконец он нашел третий коробок и дал прикурить.

   Алексей старался внимательнее всмотреться в лица мужиков. Обычные, русские лица… «Наверное, где-то погуляли, – подумал он, – а может, ждут кого-то…» Закурив, он постоял еще несколько секунд и спросил:

   – А что, мужики, ждете, что ли, кого?

   – Ну, – ответил один, – к Верке хотим в гости зайти. Что-то сучка загуляла!

   – Понятно. Давайте, отдыхайте дальше, – сказал Алексей и направился к машине.

   Подойдя к «БМВ», он сказал сидящему внутри Константину:

   – Все нормально, мужики гуляют, бабу ждут.

   – Садись пока в машину, скоро остальные будут, – произнес Константин.

   Алексей сел в салон. Он знал, что сейчас им предстоит войти в следственный изолятор, чтобы навестить какого-то известного вора и братву. О предстоящем визите Константин сказал ему буквально накануне. Вскоре должны подъехать еще какие-то люди, в том числе несколько человек из их бригады: Эдик, Леня, Володька, а также жена одного коллеги, который три месяца находился под следствием. Главным же организатором этого «похода» был Серега по кличке Сибиряк. Его приезда ожидали с минуты на минуту.

   Алексей сидел спокойно, время от времени поглядывая на часы. Вскоре в арке показались огни машины, и во двор въехал черный «Мерседес». Он медленно притормозил возле «БМВ», двери открылись, и оттуда вышел здоровый, выше двух метров, детина, в белой рубашке, в светлом пиджаке, с массивной золотой цепочкой на бычьей шее. По телосложению он здорово смахивал на борца-тяжеловеса. Это, бесспорно, был Сибиряк.

   Он улыбнулся своей широкой улыбкой и, обратившись ко всем, произнес:

   – Здорово, братки! Ну что, не опоздал?

   – Нет, точняк, – ответил Алексей. – Все в норме.

   – Сейчас и другие подъедут, – сказал Сергей, доставая мобильный телефон и пытаясь набрать какой-то номер.

   Действительно, черед пару минут в арку въехала «Мазда» с двумя женщинами, джип «Чероки», «Форд», а чуть позже еле протиснулся «Линкольн».

   Всего набралось человек двадцать-тридцать. Каких-то людей Алексей знал, некоторые были незнакомы. Но все прибыли с одним намерением – пройти в Бутырку.

   Постепенно все вышли из машин, тепло поздоровались, стали рассказывать что-то друг другу. Больше всех, как отметил Алексей, радовался встрече Сибиряк. Безусловно, это был его звездный час – он все организовал. И если все пройдет нормально, то авторитет Сибиряка поднимется очень высоко.

   Конечно, Алексей слышал, что когда Сибиряк раздавал «приглашения» различным авторитетам и ворам, то многие отнеслись к этому скептически. Больше всех отговаривал Сибиряка от этого Павел Захаров, известный под кличкой Цыруль. Захаров был вором старой закваски, не одобрял такой визит и сказал, что ничего хорошего от затеи не ждет. Но Сибиряк вроде бы успокоил его:

   – Что нам сделают? Мы идем по-простому. Если что, «попрессуют» влегкую, а потом отпустят – куда им деваться? Дело – верняк!

   Подъезжая к Бутырке, Константин спросил Алексея:

   – А что ты будешь делать, если нас все же заметут?

   – Не знаю, – ответил Алексей.

   – Как ты объяснишь свое нахождение в тюряге?

   – А ты как?

   – Я?.. Скажу, что выпил с тобой и спьяну оказались в Бутырке. Как оказались? А черт его знает! Пьяные были.

   – И я так скажу.

   – Вот и хорошо, теперь у нас одна легенда на двоих. Ее и станем придерживаться.

   Народ, прибывший к Бутырке, уже достаточно расслабился. Многие рассказывали анекдоты, другие что-то обсуждали, собравшись в небольшие группы и куря сигареты одну за другой.

   Алексей заметил двух женщин – Жанну и Тамару. Тамара была женой – точнее, подругой – их близкого кореша Лени Шального, который третий месяц сидел под следствием в Бутырке. Женщины стояли, куря тонкие дамские сигареты, и о чем-то переговаривались между собой.

   Неожиданно Алексей заметил, как в арку медленно въехал «Москвич» синего цвета, с «мигалкой». Это были менты. Все насторожились, замолчали.

   «Все, – подумал Алексей, – сейчас нас повяжут! Я так и знал!» Сердце учащенно забилось.

   Машина не смогла въехать во двор и остановилась, притушив огни. Оттуда вышли два милиционера. Алексей всмотрелся в их погоны. Они были сержантские и старшинские.

   «Если уж нас и будут брать, то не ниже лейтенантов, – подумал Алексей, – а тут какие-то "макаронники" подъехали!»

   Сибиряк быстро сориентировался. Он подошел к ментам практически вплотную и сказал:

   – Все нормально, командиры! Братишку ждем – освободиться должен скоро.

   Менты внимательно посмотрели на него. Один, улыбнувшись, достал сигарету. Конечно, трудно было поверить в правдивость такого заявления. В одиннадцать часов вечера не выпускают… «Но нас – три человека, – подумали про себя менты, – а их около тридцати!» Они еще раз улыбнулись, сели в машину и выехали из дворика.

   – Ну вот, – расплылся в улыбке Сибиряк, – я же говорил, что дело – верняк! Если бы повязали, то сделали это уже давно, – заявил он, придав голосу авторитетную уверенность. – Все, пора!

   Он поднялся по ступенькам, трижды стукнул в дверь. Она приоткрылась. Сибиряк вошел внутрь, и дверь захлопнулась за ним.

   Алексей поймал себя на мысли, что начинает волноваться. А вдруг сейчас его заберут? Ладно, чему быть, того не миновать. Он повернулся вправо и увидел, что двор, примыкающий к зданию тюрьмы, также полностью находился в темноте, и никого, кроме двоих подвыпивших мужиков, там не было, все тихо и спокойно.

   Вскоре массивная дверь вновь открылась, и Сибиряк вышел обратно, довольный, показывая всем пальцами: «о’кей». Подойдя к Алексею, он сказал:

   – Пойдут человек десять, остальные пусть останутся на улице.

   Алексей кивнул.

   – Слышь, Витюха, – обратился Сибиряк к мужчине, сидевшему в «Форде», – как там у тебя, радио работает?

   – Все нормально, прослушиваем.

   Алексей вопросительно посмотрел на Сибиряка. Тот, перехватив взгляд, сказал:

   – А ты что, не знал? У нас тут все подготовлено по полной программе! Все ментовские радиоволны прослушиваются. Так что мы в курсе, если что… – Тут же Сибиряк достал портативную японскую рацию системы «Стандард», включил ее.

   – Как слышишь меня, Витек?

   Витек, улыбаясь, ответил из машины:

   – Слышу классно!

   Алексей тоже вытащил телефон, включил его. Все работало.

   – Ну что, Витек, если что – то как договорились.

   – Конечно, браток! Все будет нормально. Если менты подъедут, сделаем конкретную драку. Так помахаемся, что все будет в натуре!

   Алексей понял, что в случае опасности люди, оставшиеся во дворе, не только будут прикрывать их, но и инсценируют драку, что отвлечет внимание милиции.

   – Так, минут через пять идем, – сказал Сибиряк. – Еще раз напоминаю тем, кто пойдет: выложите все свои плетки. Идем чистыми.

   – А колеса? – раздался чей-то голос.

   – Что за вопрос? Базара нет, берем с собой. Ребят-то подогреть надо!

   – Все правильно, – ответили ему из другой группы.

   Двое молодых ребят вышли из «Мазды» и из джипа достали две большие картонные коробки, в которых находилось угощение: коньяк, фрукты, консервы и другие деликатесы для сидельцев.

   Какое-то новое чувство – волнения и радости одновременно – заполнило организм Алексея. Он вопросительно взглянул на Константина. Тот сказал:

   – Ну что, Сибиряк, молодец – все организовал как надо.

   – Все схвачено, куплено, все по правилам, – улыбаясь, ответил Сибиряк.

   Все хорошо знали о том, как он сидел под следствием в Бутырке около двух лет назад. Об этом ходили легенды. Он закорешился практически со всеми вертухаями и сумел так поставить свой авторитет, что его очень многие сотрудники даже побаивались до сих пор.

   Серега был человеком добрым и часто угощал едой и куревом соседние камеры. Иногда, получая спиртное, он угощал и сотрудников следственного изолятора, которые впоследствии и согласились на эту акцию. Так, по крайней мере, говорили в Москве.

   Вскоре калитка вновь приоткрылась, что означало: пора идти. Девять человек помахали оставшимся руками и стали подниматься по лестнице.

   Алексей шел третьим или четвертым в этой процессии. Войдя в железную калитку, он увидел, что внутренний дворик был величиной около тридцати квадратных метров. С левой стороны возвышалась большая стеклянная стена, разделяющая два помещения: комнату ожидания для адвокатов и следователей и комнату ожидания для родственников осужденных и подследственных.

   Гости вошли в стеклянную дверь и стали подниматься по каменным ступенькам. Обернувшись назад, Алексей увидел, что человек в военной форме, пропустивший их, был одет в бушлат и фуражку, показывающие, что он имел офицерское звание. Но какое конкретно – ясно не было, так как погоны на бушлате отсутствовали.

   По ступенькам они поднялись на второй этаж. Там Алексей увидел помещение, огороженное решеткой. Раздался зуммер, и дверь моментально открылась. Сидевшая внутри женщина читала книгу. Она специально опустила голову, чтобы не было видно ее лица.

   – Все нормально, – сказал Сибиряк, шедший первым, улыбаясь и показывая всем, что здесь он как у себя дома.

   Все молча шли следом. Так они прошагали еще один отсек и вновь оказались на лестнице. Поднявшись этажом выше, вошли в небольшой коридор, отгороженный решетчатой железной дверью. Открыв ее, мужчина в военной форме пропустил всех внутрь. Как только вошел последний, он ключом-«вездеходом» тут же закрыл замок.

   Коридор оказался достаточно длинным – метров двадцать. На каждой двери, многие из которых были обиты коричневым кожзаменителем, висели таблички: «Административно-хозяйственный отдел», «Финансовый отдел», «Отдел кадров» и так далее. Алексей понял, что это коридор служебного помещения администрации тюрьмы, где находились хозяйственные службы. Вскоре пошли кабинеты с цифрами на дверях: 21, 22…

   Дошли до конца коридора. Алексей обратил внимание, что он заканчивался тремя дверями, перед которыми они остановились, ожидая сотрудника изолятора. Того звали Николай. Он проработал здесь около 18 лет. Вероятно, это был не первый и не последний подобный визит за время его службы, так как особого волнения Николай не испытывал. В то же время Алексей заметил, проходя рядом с ним, что от того попахивает спиртным. Значит, принял все же для храбрости…

   Левая дверь в конце коридора вела вниз. Другая – прямо – была огорожена металлической сеткой со стеклом. Вероятно, там находились служебные помещения оперчасти. С правой стороны – кабинеты, где происходят встречи следователей и адвокатов с подследственными.

   Вдруг Алексей заметил, как к ним приближается темная фигура человека в военной форме, который держал что-то в руках. У Алексея вновь часто забилось сердце.

   Человек медленно подошел и, не обращая внимания на присутствующих, обратился к Николаю:

   – Что так долго?

   – Так получилось, – ответил контролер.

   – Ну, пошли, все готово, – сказал человек в военной форме.

   Вновь все побрели по коридору. Алексей внимательно смотрел по сторонам. Тут находились комнаты-боксы – помещения не больше квадратного метра, так называемые «стаканы», где иногда находились заключенные, ожидая, когда освободится кабинет или за ними придет конвой, чтобы увести их в камеры. С правой стороны находился тюремный туалет, дверь в который была без ручки, но зато с массивным замком, открывающимся также ключом-«вездеходом».

   Все остановились в конце коридора.

   – Сразу направо, – скомандовал военный.

   Они вошли в просторное помещение – громадный коридор, напоминающий холл, высоченный потолок… Это был знаменитый коридор Бутырки, который часто показывали в телепередачах. По обе его стороны находились следственные кабинеты.

   Все ждали, куда их пригласят пройти.

   – Проходите туда, где открыты двери, – сказал второй военный.

   В конце коридора виднелись три кабинета с открытыми дверями. В двух из них уже стояли столы, а в третьем – тоже стол, но поменьше. Когда все уже хотели войти, неожиданно инициативу взял на себя Сибиряк.

   – Так, братва, проходим в первые два, а третий оставим для наших женщин, – ласково улыбнулся он. – Мало ли, какие вопросы могут у них возникнуть…

   Все молча шагнули внутрь. Кабинеты представляли собой большие комнаты, размером двадцать-тридцать квадратных метров. Набор мебели был стандартным: около окна стол и два стула, приколоченные к полу железными скобами. Окно, зарешеченное двумя рамами. Фонарь также был закрыт сеткой. С правой стороны – крючки для одежды. Вот и вся мебель. Стены были выкрашены то ли в синий, то ли в зеленый цвет – при слабом освещении трудно разобрать.

   Алексей сразу заметил, что, помимо стандартного стола, в кабинете находились еще два и несколько стульев, стоящие в углу, видимо, заранее приготовленные конвоирами. Кто-то из молодых начал расставлять стулья и сдвигать столы, создавая что-то вроде большого застолья для банкета. Женщины открыли коробки, из которых достали белые скатерти, постелили их и стали выгружать продукты – коньяк, фрукты, консервы, красную икру, салями, сигареты, какие-то деликатесы…

   Тем временем Сибиряк настроился на волну своей маленькой радиостанции и спросил:

   – Витюха, как там дела?

   Раздалось шипение, и издалека, словно из подземелья, донесся голос:

   – Все нормально, командир! Все спокойно! А как у вас?

   – Отдыхаем, – сказал Сибиряк. – Ждем.

   – Желаю удачи!

   – Понял тебя, братуха!

   Выключив рацию, Сибиряк спрятал ее в карман.

   Первый военный сказал:

   – Вам придется немного подождать. Все будут минут через десять-пятнадцать. Пока посидите, покурите, отдохните. Я вас закрою.

   Он вышел и повернул ключ в замке.

   У Алексея мелькнула мысль: «А вдруг это конец? Так нас здесь и накроют?!»

   Он стоял около окна следственного кабинета, закрытого мощной решеткой, и всматривался в тюремный двор. Давно стемнело. Тюрьма перешла в режим отбоя, но во многих камерах работали телевизоры – показывали эстрадную программу.

   Со стороны тюремного двора доносились голоса заключенных: одни искали своих подельников, другие переговаривались с соседями по камерам и передавали друг другу новости.

   Алексей подумал: «Слава богу, пронесло! Не сижу на нарах, а гуляю на свободе. Хотя мое место давно среди них».

   До прихода долгожданных визитеров оставалось несколько минут. Алексей уже начал нервничать. К нему подошел Костя и сказал:

   – Не тушуйся, братишка, все будет нормально. Только что звонил старшему, он с нетерпением ждет известий.

   Алексей знал, что особых игр с ворами у них не было. Им предстояло обсудить с Шакро-старшим – одним из самых известных воров в законе – коммерческую операцию, которую они должны были провести в ближайшее время. Никто из близкого окружения Шакро окончательно решения этого вопроса на себя брать не стал, поскольку там были задействованы слишком большие капиталы.

   – Все решит он, – говорили они, имея в виду Шакро.

   – А как с ним связаться?

   – Есть у нас одна дорога…

   И когда Сибиряк предложил вариант прохода в Бутырку для встречи с Шакро, то на совете группировки почти все подняли руки, одобряя такую операцию, так как согласование предстоящей коммерческой операции непосредственно с Шакро было оптимальным вариантом.

   Вскоре дверь открылась и вошел Шакро. Это был крепкий лысоватый мужчина, лет пятидесяти. Он вошел осторожно, но, увидев Сибиряка, заулыбался. Сибиряк, широко раскинув руки, стал подходить к нему. Они поцеловались, обнялись. Шакро не ожидал, что к нему кто-то придет. Его тут же окружили другие парни, стали хлопать по плечу, радоваться. Потом в кабинет вошли еще двое из группировки. К ним подбежали Костя и Алексей и также тепло поздоровались.

   Сибиряк обратился к конвоиру:

   – Николашка, может, примешь на грудь с нами по маленькой?

   – Нет, – покачал головой контролер СИЗО. – Я в следующий раз, позже. Ну что ж, времени у вас полтора-два часа. Через два часа подойду. Если что, пусть кто-нибудь из вас выйдет. За столом сидит наш человек. – Тотчас Николай ушел.

   Ленчик, увидев свою временную жену Тамару, которая была на четвертом месяце беременности, крепко обнял и расцеловал ее.

   – Братва, не обижайтесь, жену давно не видел – три месяца! Я сейчас, я быстро…

   Все засмеялись:

   – Ты давай не быстро, а качественно!

   Ленчик, схватив Тамару обеими руками, удалился с ней в соседний кабинет.

   Все спокойно сели за стол, открыли выпивку, наполнили стаканчики и подняли первый тост в честь Шакро.

   После второй рюмки Алексей почувствовал себя немного захмелевшим. Он уже давно не пил, как бы показывая свой характер и выдержку подчиненным.

   Вторая рюмка коньяка дала себя знать, и Алексей немного расслабился, решив, что все закончится благополучно. Он молча сидел за столом и внимательно слушал.

   Разговор начал Шакро. Он коротко рассказал, какие дела творятся в СИЗО, кто правильно заехал, кто идет в «непонятке», затем спросил, что творится в столице. Все переглянулись, как бы решая, кто будет отвечать на этот вопрос. Алексей взглянул на Сибиряка. Тот, перехватив этот взгляд, решил, что если уж он заварил все это, то и говорить надо именно ему.

   – В Москве все по-старому, – сказал он и коротко рассказал о тех криминальных войнах, которые ведутся, кто из воров застрелен, кто находится на лечении, кто уехал, кто с иглы не слезает, на что Шакро сразу же отреагировал ругательством на непонятном для Алексея тюремном жаргоне.

   – Да, Шакро, тут к тебе ребята из одной группировки пришли, ты их знаешь, – показал Сибиряк на Алексея. – Они хотят обсудить с тобой один деловой вопрос.

   Вдруг дверь кабинета резко открылась и раздался крик:

   – Всем оставаться на местах!

   Все вскочили и насторожились. Из-за двери показалась улыбающаяся физиономия Ленчика.

   – А-а. Испугались, братва! – засмеялся он. – Как я вас!

   – Тьфу ты! – выругался Шакро. – Нехорошо шутишь!

   Ленчик вошел, веселый и удовлетворенный.

   – Ну, братва, и подарок вы мне сделали! Век воли не видать!

   Все произошло в доли секунды. Алексей не заметил, как он уже лежал на полу со скрученными руками и в застегнутых наручниках. Кто-то кричал, кто-то матерился, женщины визжали. Вся операция продолжалась не больше пяти минут. Люди в камуфляжной форме стали поднимать людей и разводить по кабинетам, отделяя друг от друга.

   Вскоре появился дополнительный отряд. Потом Алексей увидел человека с видеокамерой, который стал снимать все происходящее – присутствующих авторитетов, задержанных сотрудников следственного изолятора. Многие из них пытались выворачиваться, но собровцы или альфовцы сильно били их кожаными перчатками по лицу.

   – Как тебя зовут? – услышал Алексей. Это допрашивали Константина, который лежал в противоположном углу.

   – Как тебя зовут? Отвечай, сука!

   – Костя.

   – Фамилия? – спросил другой альфовец.

   Костя не успел ответить, как получил мощный удар кулаком. Он застонал.

   – Не понял! – снова наклонился над ним альфовец. – Как фамилия?

   – А-а-ав… – И Костя снова получил сильный удар по голове.

   Алексей зажмурил глаза. Теперь ему было все равно. Все тело трясло – трясло от страха. Он не помнил, как получил удар по голове, хотя он ничего не делал и никто ни о чем его не спрашивал. Когда он очнулся, то увидел, как из карманов Сибиряка вытаскивали пистолет «ТТ», как вынимали порошок, похожий на наркотики. Он понимал, что кому-то, видимо, уже что-то подкинули.

   На столе, где еще недавно стояли бутылки с коньяком, продукты, уже лежали какие-то бинты, наркотики, два сотовых телефона, небольшие рации – все, что изъяли у людей, и несколько пистолетов с полным боевым снаряжением. Алексей увидел «ТТ», «браунинг» и какой-то старенький револьвер. Сомнений не было – это оружие кому-то подложили.

   Алексей услышал, как Толик Кунцевский, здоровенный детина, лежавший вниз окровавленным лицом, матерился:

   – Бля буду, командир! Какой ствол, какой револьвер?! Какую мне помойку подложили?! Да я с такой помойкой сроду не ходил, в натуре!

   Алексей не мог понять, что произошло с ним. «А вдруг мне тоже что-то подложили?! Оружие или наркотики?! Ну, все, меня определят года на три-четыре», – подумал он.

   К нему подошли двое здоровых спецназовцев, подняли его.

   – Пойдем! – сказали они и повели его в соседний кабинет на допрос.

   В четыре часа утра вся операция была закончена. Бойцы спецназа стали покидать следственный изолятор. Всего за это время задержали тридцать четыре человека, семеро из которых остались в Бутырке – против них сразу же были возбуждены уголовные дела, и сотрудники следственного комитета уже готовили соответствующие протоколы. Кроме этого, были арестованы и четыре «гостеприимных» сотрудника следственного изолятора.

   Людей, которые были оставлены на улице, положили сотрудники ОМОНа. Все лежали на мокром асфальте и ждали своей очереди. Потом всех погрузили в машины и повезли – кого в ИВС на Петровку, кого на Матроску, а кто-то поехал сразу в Лефортово.

   В комнате допросов Алексею задавали вопросы, и, не успев на них ответить, он получал удары то по голове, то в пах. Через пятнадцать минут двое мощных собровцев схватили его под руки и потащили по коридору. Алексей уже не мог идти – ноги не слушались.

   Так его протащили через весь коридор и вытащили во дворик. Там стояли «воронки» – небольшие милицейские «газики». Туда грузили всех арестованных и задержанных.

   Собровец, показывая на Алексея, обратился к водителю «газика»:

   – А этого, падлу, вези к нам, на Петры, мы с ним маленько там поработаем перед допросом!

Авторитет

   Прохоров ехал в «Мерседесе» по Ленинградскому проспекту. Неожиданно он ощутил вибрацию в кармане, где лежал пейджер. Достав его, он взглянул на зеленый дисплей, на котором светилась короткая фраза: «Срочно позвони. Соколов». Прохоров знал, что под этой фамилией скрывается не кто иной, как его куратор Лучин. Потребовав, чтобы водитель остановил машину, Андрей в целях безопасности вышел из нее и, отойдя на несколько шагов, достал мобильный телефон, набрал номер Лучина и стал дожидаться ответа. Вскоре он услышал знакомый голос.

   – Привет, – сказал Лучин. – Нужно срочно встретиться. Через час сможешь быть? – Он назвал адрес одной из конспиративных квартир.

   – А где это? – спросил Прохоров.

   – Недалеко от Самотеки.

   Андрей взглянул на часы.

   – Я могу быть там раньше, – сказал он.

   – Ты – может быть. Но я не смогу добраться быстрее. До встречи!

   Андрей убрал телефон в карман и быстро вернулся в машину. Интересно, зачем он понадобился Лучину, да еще так срочно? Тот его почти не беспокоил уже больше двух недель…

   Вскоре Андрей отпустил водителя и двоих охранников, сам сел за руль «Мерседеса» и направился в район Самотечной площади разыскивать переулок, где находилась конспиративная квартира. Перед семиэтажным сталинским домом с большими окнами остановил машину, подошел к подъезду и посмотрел на табличку с номерами квартир. Шестнадцатая, скорее всего, на четвертом этаже. Лифт был сломан. Пришлось подниматься на четвертый этаж пешком.

   Подойдя к нужной квартире, Прохоров взглянул на часы. Прошел ровно час с момента звонка Лучина. Он позвонил в дверь. Она открылась. Точнее, щелкнул электронный автоматический замок. За дверью никого не было. Прохоров осторожно вошел в квартиру, прикрыл за собой дверь и увидел длинный коридор. В конце его появился улыбающийся Лучин.

   – Привет, Андрюха! – сказал он. – Дверь закрыл?

   – Закрыл.

   – Давай раздевайся, проходи.

   Обстановка комнаты была обычной. Диван, два кресла, журнальный столик, шкаф, два больших окна. Осмотрев комнату, Андрей перевел взгляд на Лучина.

   – Что ты на меня так смотришь? – спросил Лучин. – Это служебная квартира.

   – Понятно, – кивнул Прохоров. – Конспиративная?

   – Ладно тебе, сразу конспиративная! Для встреч с людьми вроде тебя.

   – Небось телок здесь трахаете? – ухмыльнулся Прохоров.

   – Что пить будешь – чай, кофе?

   – Я бы чайку зеленого…

   – Узнаю нового жителя Москвы! – Лучин улыбнулся. – Раньше, наверное, и понятия не имел, что такое зеленый чай. А сейчас это модно – все зеленый чай пьют, за здоровьем следят! Хочешь – можно и зеленый. – Лучин достал из старинной горки металлическую коробочку с чаем, насыпал его в заварник, залил кипятком. Достал из той же горки красивые чашки с блюдцами. – Я смотрю, ты в столице обжился! – продолжил он разговор. – И как успехи?

   Андрей неопределенно пожал плечами.

   – Ладно прибедняться! – улыбнулся Владимир. – Я все про тебя знаю! Ты уже много коммерческих точек забрал, две бригады под себя подмял. Но главного для себя пока не сделал.

   Андрея осведомленность Лучина не удивила. Он допускал, что есть какая-то утечка информации, имеются завербованные агенты. В конце концов, в группировку Сильвестра он и сам внедрился через агента Лучина.

   – Да, есть еще проблемы, – согласился Андрей.

   – Главная твоя проблема – это «папа», то есть Сильвестр. Я прекрасно понимаю, что ты хочешь получить клуб «Арлекино». Но пойми, пока он будет жив, он тебе этот кусок не отдаст.

   – Но мы же столько сил положили! Двоих ребят похоронили, стрелок немерено провели! Это наш клуб, это наша точка! – горячился Андрей.

   – Да ты не заводись! Я за тебя. Поэтому и пригласил на серьезную встречу и выбрал именно эту квартиру, а не какой-нибудь кабак, как обычно. Короче, тебе надо подумать о том, как от «папы» избавиться.

   – Но это почти невозможно! Нет, я за это не берусь! – замотал головой Прохоров.

   Лучин сделал паузу.

   – А кто сказал, что ты должен за это браться? Есть один человечек, химик в прошлом, мастер по взрывному делу. Ему в этом равных нет. Он все подготовит, – продолжал Лучин. – Тебе останется только незначительная часть…

   – Какая?

   – Заложить этот приборчик под днище машины. Пусть кто-нибудь из твоих ребят это сделает.

   – Да ты что! Он с водилой ездит, у него их два. И он никогда свой «Мерседес» из поля зрения не выпускает!

   – Понятно, что это дело непростое. Поэтому мы тебя и пригласили. Андрюха, у тебя иного выхода нет, – подчеркнул Лучин. – Надо начинать операцию.

   Андрей тяжело вздохнул:

   – А если все провалится, если узнают? Братва меня на куски порежет!

   – А тебя и так порежут, – спокойно сказал Лучин. – Ты думаешь, он оставит тебя на хозяйстве? Ты самую грязную работу выполнишь со своей бригадой, а потом тебя самого «замочат». Зачем ты им будешь нужен?

   Конечно, в его словах была доля истины. Андрей и сам понимал, что он – временное явление в группировке Сильвестра.

   – Я хочу дать важную для тебя информацию. Ты в курсе, что уже засветился по всем параметрам? Что другие московские бригады уже знают о вашем существовании и о том, чем ты занимаешься? Что многих из их бойцов положила твоя команда. И МУР вами занимается. Твоя бригада давно у них в разработке!

   Прохоров снова вздохнул.

   – Ну что же, – сказал он тихо, – в разработке так в разработке. А что касается братвы, то это дело темное, кто знает, кто кого…

   – Да ладно, – махнул рукой Лучин, – все обо всем прекрасно знают! Кто-то допустил утечку информации.

   – Да там шпион на шпионе сидит. Может, кто-то на вас работает, а кто-то другой братве «стучит».

   – Может быть.

   – Вот, а мне такое дело предлагаете – самого Сильвестра…

   – Не все так страшно, как ты представляешь, – улыбнулся Лучин. – У тебя нет выхода. Ладно, хватит базарить попусту. Так что давай готовься к операции, разрабатывай. Детали согласуем через пару дней. – Встреча на этом закончилась.

   Покинув квартиру, Андрей сел в машину. Прежде чем тронуться с места, он задумался. Конечно, подготовить и взять на себя убийство Сильвестра – дело стремное. Но, с другой стороны, у него самого начали возникать проблемы. Он прекрасно понимал, что выше сегодняшнего положения не поднимется. Пока Сильвестр жив, он будет находиться на вторых или третьих ролях. И слова Лучина о том, что он – временное явление, машина для убийств, были верными. Адвокат

   В этот понедельник для меня наступила черная полоса.

   Новость об аресте Алексея Кретова в стенах Бутырки застигла меня в машине. Позвонил его подчиненный и сообщил о задержании своего шефа. Я сразу не мог понять, что мог делать Алексей с группой авторитетов в Бутырке и как он туда попал. Но ничего не оставалось, кроме как срочно найти клиента и взять защиту его нового уголовного дела. Только сначала нужно узнать, в какой следственный изолятор его поместили. Я решил, что поиски лучше начать со следственного изолятора Матросская Тишина.

   С утра я приехал туда с целью найти Кретова и навестить своих клиентов. Взяв требования и заполнив их на трех человек, подошел к стойке дежурной.

   Передав требования, я хотел пойти в кабинет, чтобы ждать там клиентов, но неожиданно дежурная остановила меня и, оглядевшись по сторонам, взяла под руку и завела в пустой кабинет.

   – Знаете, – сказала Маша полушепотом, – я хочу вас предупредить…

   – А что случилось?

   – Дело в том, что вчера приходили оперативники, как я понимаю, из МУРа…

   Я напрягся.

   – И они переписали всех ваших клиентов.

   – Ого! – не удержался я. – Собственно, я ничего противозаконного не делаю, – добавил я, как бы оправдываясь. Я имел в виду, что ничего запрещенного не приношу, тем более наркотики.

   Но дежурная подняла глаза вверх, показывая, что необязательно тут делать что-то противозаконное, может быть организована любая провокация.

   – Спасибо за информацию, – сказал я, улыбнувшись и пожав дежурной локоть.

   Придя в свободный кабинет, я стал размышлять. Хорошенькое дело – из семи моих клиентов, которые сидят в этом изоляторе, пятеро относятся к одной бандитской группировке. Получается, что оперативники их вычислили. Теперь я перешел в разряд «бандитского адвоката». Теперь, конечно, как я предполагаю, начнется веселая жизнь – погони, засады, слежки, угрозы…

   Все это придется пережить. А может быть, организуют и более серьезные провокации. Да…

   Неприятные размышления все больше портили мне настроение. У меня уже не было никакого желания работать с клиентами. Я решил, что сегодня работа не пойдет.

   Выйдя из следственного кабинета, я протянул дежурной алюминиевый жетончик.

   – Вам нужно выйти? – спросила она, удивленно посмотрев на меня.

   – Пожалуй, я сегодня работать не буду и свои вызовы отменяю, – ответил я.

   Женщина понимающе кивнула и, взяв у меня жетон, дала взамен другой, чуть побольше, который являлся пропуском на выход.

   Я вышел на прилегающую к изолятору улицу, где стоял мой автомобиль, и сел в машину. Что же делать? Пожалуй, съезжу-ка я сейчас в юридическую консультацию, где работаю, точнее числюсь, адвокатом. Давно там не был!

   В юридической консультации народу было немного. Дежурили несколько адвокатов. Кое-кто проводил прием населения, кто-то только что вернулся с заседания суда, кто-то сидел в небольшой кухне, пил чай и рассказывал байки.

   Я подошел к секретарше и попросил у нее свой журнал, который нужно было заполнить. Взяв его, я сел за столик и записал туда несколько мероприятий, которые якобы провел. Туда входило и посещение изолятора, и участие в судебных заседаниях. Это было что-то вроде дневника адвоката, который время от времени проверял наш заведующий.

   Вообще должность заведующего юридической консультацией – это, можно сказать, отголосок советского времени. Какая у адвоката может быть подчиненность? Он сам по себе. Конечно, бывают случаи, когда адвокаты работают в бригаде по каким-либо серьезным делам, когда между ними распределяются обязанности. Но обычно они работают сами по себе. Не так легко психологически сблизиться с человеком и состоять с ним в нормальных партнерских отношениях.

   Иногда – раз или два в месяц – мы собираемся на так называемые производственные собрания, которые почему-то очень любит устраивать наш заведующий. Он всегда находил какие-то темы – то проверка молодых адвокатов, которые стажировались у нас в юридической консультации, то отчет адвокатов, у которых стаж не превышал пяти лет, то информация о заседании президиума. Таким образом, время от времени у нас проходили общие собрания. Неявка на них каралась достаточно строго. Обычно это был выговор или устное нравоучение.

   Заполнив журнал, я собрался вернуть его секретарше, но по пути столкнулся с заведующим. Он был почти моим ровесником, но, в силу своего положения, выглядел гораздо солиднее и старше. Время от времени заведующий любил показывать свою власть.

   Я приветливо поздоровался с ним. Однако заведующий нахмурился и неожиданно предложил мне пройти к нему в кабинет. Я стал перебирать в уме возможные причины такого вызова. Вроде ничего такого особенного не случилось.

   Я вошел в кабинет. Заведующий кивнул на стул, предложив мне сесть.

   – Как вам у нас работается? – спросил он.

   – Нормально…

   – Клиентов много?

   – Хватает.

   – Какие дела сейчас ведете?

   – В основном уголовные.

   – А именно? – продолжал интересоваться заведующий.

   Я не понимал, к чему он клонит.

   – Вымогательство, перевозка оружия, есть убийство, похищение человека, бандитизм. Но, скорее всего, последний не пройдет.

   Заведующий понимающе кивнул головой. Затем он неожиданно взял со стола листок бумаги и сказал:

   – Знаете, мы существуем уже давно, у нас сложились определенные традиции. Главный принцип нашей работы – это спокойствие и тишина. Нам неприятности не нужны.

   Я по-прежнему терялся в догадках, к чему он клонит.

   – В общем, буду с вами откровенен. Вчера приходили оперативные работники из уголовного розыска, предъявили документы и хотели сделать изъятие всех ваших клиентских карточек, хотели забрать их к себе в МУР. Естественно, я им отказал. Как вы, наверное, заметили, у нас спокойный, сложившийся коллектив. И у нас таких ЧП, – заведующий повысил голос, – не бывает. Поэтому я хотел бы сказать, что вам нужно тщательно продумать свое поведение, а главное – форму общения с правоохранительными органами.

   – А при чем тут я? – непонимающе спросил я. – Ну пришли они, ну сделали попытку карточки изъять… Сегодня в следственном изоляторе переписали все карточки моих клиентов. Но я же не могу запретить им этого делать!

   Заведующий усмехнулся:

   – Видимо, вы не поняли, о чем идет речь. Я сказал, что у нас спокойный коллектив, есть свои традиции. И я бы хотел, чтобы они сохранялись. С вашим же приходом у нас появились неприятности. У нас никогда не было такого, чтобы приходили оперативники и переписывали клиентов какого-либо адвоката. Хотя, в принципе, есть адвокатские бюро, где такие случаи в порядке вещей, где адвокаты – вот как вы – любят ходить по лезвию бритвы. – Заведующий сделал паузу, внимательно глядя на меня.

   Но я все еще не понимал, чего он хочет. Поэтому пожал плечами.

   – Может быть, вам стоит поискать такое адвокатское бюро и перейти туда работать? По крайней мере, вы будете там как рыба в воде, точнее, в мутной воде, где вы так любите плавать.

   Наконец-то я понял, что ему нужно – чтобы я ушел из консультации.

   – Пожалуйста, – сказал я спокойно, – хоть сегодня могу написать заявление.

   – Хорошо. Но вы ведь понимаете, что вопросами перевода ведаю не я, а президиум коллегии адвокатов. Поэтому если вы напишете такое заявление, то я буду не против. А президиум подберет бюро, которое вас примет. Я даже знаю, что некоторые бюро примут вас с распростертыми объятиями. – Вероятно, последней фразой он хотел подбодрить меня.

   – Вас понял, – сказал я, встал и покинул кабинет.

   Вернувшись в общий зал, где обычно сидят адвокаты, я открыл портфель, достал чистый листок бумаги и стал писать заявление: «В президиум городской коллегии адвокатов от такого-то… Заявление. Прошу перевести меня в другую консультацию или адвокатское бюро в связи…» Тут я задумался. В связи с чем? Но так ничего и не пришло на ум, поэтому написал глупейшую причину: «в связи с желанием работать поближе к дому». Глупо, конечно. В условиях Москвы при наличии машины работать поближе к дому для мужчины глупо. Но ничего другого в голову не приходило.

Авторитет

   Андрей решил, что нужно еще раз встретиться с Сильвестром и поговорить по поводу «Арлекино». Он достал мобильный телефон и набрал номер Сильвестра. На другом конце он услышал незнакомый голос. Вероятно, трубку взял кто-то из его телохранителей.

   – Здорово, мне Иваныча. Андрюха Прохоров спрашивает, – произнес Андрей.

   Собеседник немного замешкался. Потом Андрей услышал чей-то громкий голос:

   – Иваныч, тебя на мобилу!

   По шуму катившихся шаров Андрей понял, что Сильвестр играет в бильярд. Вскоре Сильвестр взял трубку.

   – Иваныч, это Андрюха. Поговорить бы надо…

   – Что-то срочное? – спросил Сильвестр.

   – Не совсем. Но важное.

   – Для кого важное? – Сильвестр усмехнулся.

   «Вот гад, – подумал Прохоров, – всегда старается показать, что он выше всех!»

   – Для нас обоих.

   – Если так, подъезжай. Я сейчас в бильярдной на Арбате.

   – Там, где обычно? – спросил Андрей.

   – Точно. Через сколько будешь?

   – Минут через тридцать.

   – А ты один?

   – А что, одному приезжать нельзя?

   – Нет, почему же? Я просто так спросил…

   – Хорошо, буду через тридцать минут.

   Андрей убрал телефон в карман. «Зачем Сильвестр интересуется, один ли я буду?» Он завел машину и поехал к бильярдной.

   Вскоре он был на месте. Андрей заметил, что несколько машин были припаркованы на тротуаре. Возле них болтались телохранители Сильвестра. В последнее время он усилил охрану, брал с собой десять, а в некоторых случаях и пятнадцать человек, сопровождающих его. «Вот и подложи тут взрывчатку, – подумал Андрей, – при таких мерах безопасности!»

   Он вошел в бильярдную, которая находилась в одном из пивных пабов, оформленном в шотландском стиле. Сбросив куртку, прошел в зал и увидел за центральным столом знакомую фигуру Сильвестра, который играл с долговязым парнем. Андрей подошел к столу.

   – Здорово, Иваныч, – произнес он.

   – А, приехал! – Сильвестр взглянул на часы, словно проверяя, приехал ли Прохоров точно в назначенное время.

   – Ну что, поговорим? – спросил Андрей.

   – Давай. – Сильвестр отложил кий и обратился к долговязому парню: – Подожди немного, мы сейчас побазарим…

   Сильвестр с Андреем отошли в сторону.

   – И в чем проблема? – спросил Сильвестр. – Что ты хотел, на какую тему базар?

   – Тема такая, – ответил Андрей, сделав небольшую паузу. – Иваныч, ты давно говорил по поводу «Арлекино», что отдашь его нам, когда мы решим проблему… Мы ее решили. В чем же дело? Почему ты тянешь?

   – А что, я должен так быстро все решить? Куда ты торопишься? Тебе плохо живется? Бабки есть, «мерин» последней модели, коллектив у тебя сплоченный…

   – Коллектив уже на меня косится. Ты при них говорил. А теперь на меня пацаны с недоверием смотрят. Ты слово дал – значит, надо выполнять.

   – Погоди, – резко остановил его Сильвестр. – Я не понимаю, ты кто? Ты «папа» у своих пацанов или «шестерка» какая-то? Почему должен перед ними отчитываться?

   Прохоров понял, что разговор не удался.

   – Ладно, Иваныч, давай не будем тянуть канитель. Ты скажи – да или нет? Дашь нам клуб или не дашь? Если не дашь, то скажи честно, и не фига резину тянуть.

   Сильвестр задумался. Прохоров понял, что эта пауза не в его пользу.

   – Ну, дам, – медленно проговорил Сильвестр. – Дам, но не сразу. Мне кое-какие встречи надо провести, сам понимаешь… Не спеши ты! – Он похлопал Андрея по плечу. – Давай лучше – я в Италию собираюсь – поедем с тобой вместе, отдохнем, моделей возьмем…

   – Ладно, Иваныч, вопрос закрыт. Все понятно. По «Арлекино» я тебя больше беспокоить не буду.

   – Да погоди ты, Андрюха! Чего ты так заводишься?

   Но Прохоров его уже не слушал. Он молча отошел от стола.

   Вскоре он вышел из паба, подошел к машине, достал мобильный телефон и набрал номер Лучина.

   – Алло, это я. Короче, по той теме, что мы говорили… Я согласен. Когда с Химиком можно встретиться?

   – Вот это другой разговор, – одобрительно сказал Лучин. – Сегодня же вечером и встретишься, он все детали расскажет.

   – Как мне его найти?

   – Он сам тебе позвонит.

   В этот же вечер Андрей Прохоров, приехав снова на ту же конспиративную квартиру, увидел сидящего в комнате рядом с Лучиным невысокого паренька, похожего на студента-отличника, с кудрявыми волосами. Андрей узнал его без труда. Это был паренек из группировки Сильвестра по кличке Химик, выпускник одного из химических институтов Москвы, который рекомендовал его Сильвестру.

   Поздоровавшись, Лучин сразу перешел к делу.

   – Все у нас разработано. Вот, – он кивнул. Химик достал из сумки небольшую банку пепси-колы, аккуратно поставил ее на стол. – Вот эту баночку, Андрей, необходимо будет прикрепить к машине Сильвестра.

   Андрей взял банку. Она ничем не отличалась от обычной, только была немного тяжелее. На краю баночки была прикреплена тонкая пластинка. Скорее всего, это был мощный магнит. С другой стороны Андрей увидел небольшой красный «глазок» с еле заметным штырьком.

   – Это антенна, – сказал Химик. – Управляется с пульта.

   – Твоя задача, – продолжил Лучин, – прикрепить баночку к машине. А дальше – наша забота.

   – Как же я это сделаю? – спросил Андрей.

   – Давай думать вместе. Ты же знаешь его распорядок дня.

   Андрей стал перечислять места, где бывает Сильвестр: ночные клубы, рестораны, спортзалы, фирмы подшефных коммерсантов…

   – Нет, все не то, – перебил его Лучин. Немного помолчав, он спросил: – А машину он часто моет?

   – Каждый день.

   – Где?

   – На одной и той же мойке.

   – Вот и отлично! У тебя есть два пацана, с которыми Сильвестр тебя никогда не видел?

   – Найдутся.

   – Ребята надежные?

   – Да.

   – Пусть они устроятся туда мойщиками. Один из них, когда появится машина Сильвестра, прикрепит банку на дно. Другой, в случае необходимости, отвлечет водителя. Вот твоя задача.

   – И всего-то?

   – Да, всего. И еще вот что. В тот день, когда они это сделают, пусть тут же сбросят тебе информацию на пейджер. Ты появишься в клубе или ресторане, чтобы тебя там запомнили. И мне скажешь, куда поедешь.

   – Я могу стрелочку провести. Меня таганские вызывают. Только никак время согласовать не могут.

   – А это лучше всего. Тогда встретишься с таганскими, – кивнул Лучин. – Ну что, разработали операцию? Андрей, завтра ты своих пацанов на мойку внедряешь. Один день работают, а на следующий проводим операцию. По крайней мере, будем стараться провести, – уточнил Лучин. – Всем все понятно?

   Андрей и Химик кивнули.

   – На этом закончили, – подытожил Лучин.

   Андрей встал и направился к выходу, но Лучин остановил его.

   – Андрюха, ты же забыл самое главное!.. Банку пепси-колы. – Лучин протянул ему взрывное устройство. – Поаккуратнее с ней!

   – А пульт? – спросил Андрей.

   – А пульт будет у того, у кого должен быть, – улыбнулся Лучин. – Все, с богом! Теперь оставайся на связи. Телефон не выключай!

   Через несколько минут Андрей вышел из квартиры.

   Назавтра он без труда оформил двоих своих ребят, которые недавно приехали из родного города, на ту мойку, где обычно мыл машину Сильвестр, и стал ждать.

   Андрей понимал: тот, кто будет нажимать на пульт, выждет момент, когда Сильвестр будет в более-менее пустынном месте, чтобы не пострадали посторонние люди.

   По инструкции Лучина, Андрею нужно было искать место, где его могли видеть и запомнить. Тот сказал, что лучшим вариантом будет встреча в этот момент с таганскими на стрелке. Но, как назло, те молчали. Тогда Андрей решил, что отличным местом для этого будет паб, где обычно тусуется Сильвестр. Он рассчитал, что если авторитет появится там, то они смогут сыграть партию в бильярд и, скорее всего, после этого Андрей там и останется. Так как в пабе постоянно находится ореховская команда, то это окажется стопроцентным алиби, если в этот вечер машина с Сильвестром будет взорвана.

23 марта 2023 года заканчивется срок продления данного сайта.

Буду благодарен за ваши донаты, которые можно перевести на карты. 

Сбер 5336 6901 9844 4954

Альфа банк 4584 4328 1259 4258

ВТБ 5368 2901 1385 1770

TINKOFF 5536 9139 5305 0719

Адвокат

   В консультации, как ни странно, меня никто не спрашивал. Я представил коллегам свою новую помощницу. Затем поручил ей печатать заявку на практику. Подписал эту бумагу у своего заведующего и отправил Неллю в институт для официального оформления практики.

   И сам хотел уехать домой, но тут ко мне подошла секретарша Катя.

   – К вам тут женщина пришла, клиентка, – сказала она.

   – Так вроде я никому не назначал. И сегодня тут оказался совершенно случайно…

   – Она уже утром была. По-моему, она от какого-то вашего клиента.

   Эта фраза сразу навела меня на мысль, что это человек от Леднева, который бесследно исчез. Сто процентов это она!

   Я обрадовался и быстро вышел в приемную. Там сидело несколько человек.

   Я назвал свою фамилию и спросил:

   – Кто ко мне?

   Встала симпатичная девушка небольшого роста, с длинными черными волосами, голубоглазая.

   – Это я, – ответила она. – Можно мне с вами поговорить?

   – Конечно. Пойдемте!

   Я привел девушку в свободный кабинет, где адвокаты обычно разговаривали со своими клиентами. Она села на краешек стула.

   – Я пришла к вам по поручению одного человека, – начала девушка.

   Девушка замялась, бросив взгляд на потолок и стены, как бы спрашивая, не прослушивается ли кабинет.

   – Я сейчас не могу его назвать… Не могли бы вы проехать со мной в одно место – тут недалеко? Там с вами хотят поговорить.

   Похоже, я был прав – ее прислал Леднев.

   – А куда надо ехать?

   – Тут недалеко. В кафе. – Девушка смотрела на меня с надеждой.

   Мы поехали на Котельническую набережную. Я остановил машину и хотел выйти у высотного здания, но тут раздался телефонный звонок. Я машинально схватился за карман. Но оказалось, что звонил телефон у девушки.

   – Алло? Поняла. – Она убрала мобильник в сумочку и сказала: – Извините, место встречи изменено. Просили подъехать на Якиманку. Может быть, вы знаете, на Октябрьской площади есть небольшое кафе…

   «Да что же это за конспирация? – подумал я. – Прямо шпионские страсти! Вообще-то если Леднев, то это в его стиле».

   Через несколько минут мы вошли в небольшое кафе «Шоколадница». Я осмотрел зал. Там сидело много посетителей, но на нас никто внимания не обратил. В углу за столиком сидело четверо парней в кожаных куртках, с типично бандитскими лицами.

   Я остановился в замешательстве. Но девушка указала именно на тот столик, который привлек мое внимание. «Да, веселенькая картинка!» – подумал я. У меня появилось сомнение, что эти люди от Леднева… Но делать было нечего, и я пошел к столику. Девушка тем временем повернулась и пошла к выходу.

   Подойдя к столику, я остановился.

   – Здорово, адвокат! – сказал парень с широкими плечами, похожий на боксера, подстриженный под ноль, но со слегка отросшими волосами и с небритой щетиной. Он показал на стул, который был предназначен мне.

   Я сел.

   – Как жизнь? – спросил парень.

   – Вы хотели меня видеть. По какому делу?

   Парень оценивающе посмотрел на меня. По выражению лиц его спутников я понял, что отношение ко мне достаточно недоброе. Да, пожалуй, они пришли не от Леднева, а наоборот…

   – Тут у тебя клиент был, – продолжал парень, – по фамилии Леднев. Он тебе пакет оставил. Мы должны его забрать, по его просьбе.

   – А где сам Леднев? Мне бы с ним встретиться надо, – сказал я.

   Я понял, что это не друзья Леднева, а враги. Значит, люди Чижа. Сделав небольшую паузу, я ответил:

   – Вы, наверное, в курсе, что Леднев после суда исчез. Я с ним никаких отношений не поддерживаю, он мне не звонил.

   – Это мы в курсе, – сказал парень, – что он исчез. Мы не успели подъехать к суду. Ловко ты его освободил тогда! Не ожидали мы. Это наш прокол. Но я не верю, чтобы он тебе не звонил! – сказал парень и посмотрел на меня злым, недружелюбным взглядом.

   – А почему он должен мне звонить? – спросил я. – Он прекрасно понимает, что его ищут, и если он выйдет на меня, то его задержат и арестуют. Я думаю, у него нет такого желания. А как вы думаете?

   Парень пожал плечами:

   – В общем, да. Но, может быть, у вас с ним какие-то дела были? И он думает, что ты его дело прекратишь? – пытался он рассуждать.

   – Нет, вряд ли. Впрочем, я не исключаю, что он может мне позвонить. – Я специально уцепился за это предположение, чтобы они оставили меня в покое.

   – Вот что, адвокат, давай с тобой договоримся так. Если тебе позвонит кто-то от Леднева, ты нас проинформируешь. – Парень взял клочок бумаги и написал номер телефона.

   – А кого мне спросить?

   – Да кто подойдет. И еще знаешь что? – Парень пригнулся ко мне. – Не надо нас обманывать, если что! Мы обмана не прощаем. Ты понял нас, адвокат? – Парень похлопал меня по плечу, показывая, что беседа окончена. – Ты нам позванивай, хотя бы раз в неделю, информируй, что и как.

   Парни встали и направились к выходу. Но неожиданно один из них остановился.

   – Да, – сказал он, – забыл сказать. Классная у тебя тачка «бэха»! И гараж, куда ты ее ставишь, – парень назвал адрес, – тоже ничего! Понял меня, адвокат?

   Конечно, я его понял. Это был намек: мол, мы все про тебя знаем: и где ты живешь, и куда ты машину ставишь, так что жди от нас сюрприза, если что!

   «Хорошенькое начало! – подумал я. – Утро, день и вечер – одни неприятности!»

   Понятно – отомстить хотят. Убит их лидер, киллер известен, и теперь его надо завалить. Иначе получается не по правилам, не по их понятиям. Я сразу прикинул – а что же будет, если они Леднева не найдут? Пожалуй, могут на меня все стрелки перевести! Они знают, где я работаю, где живу, на какой машине езжу… Впрочем, бог с ними! Консультацию я поменяю, думаю, в ближайшее время перейду в другое место. А как быть с квартирой и машиной?

   Я задумался. «А что, если обратиться к дружеской группировке?»

   Может быть, они сумеют взять меня под защиту? Ладно, поживем – увидим. Если что – шанс обратиться за помощью к таким же бандюкам, как эти, у меня есть.

   Люди Чижова покинули кафе. Я остался один. Посидев минут пять, заказав чашечку кофе, стал обдумывать ситуацию. Но никаких готовых рецептов и планов дальнейших действий не нашел.

   В консультации я поймал себя на мысли: что-то от волнения забыл в машине. Я машинально похлопал себя по карманам, пытаясь вспомнить, что забыл. Ну конечно, свои мобильники. Нужно срочно их взять, пока моя «наружка» что-нибудь с ними не сделала. Когда я подходил к машине, то услышал, что один из них звонит.

   «Может, это Алексей?» – подумал я.

   И не ошибся. Только я сел в машину, вновь зазвонил телефон и раздался голос Алексея.

   – Это я, – сказал он. – Как дела?

   – Нормально.

   – А как у тебя? Меня водят! Понял? Знаешь, кем они интересуются?

   – Догадываюсь, – ответил Алексей. – Был? – спросил он меня.

   Под словом «был» он подразумевал посещение изолятора, где сидел его паренек из команды, Гарик.

   – Да, был, но не видел.

   – А какая причина?

   – По телефону сказать не могу. – Не буду же я по телефону рассказывать ему, что в изоляторе были оперы и переписали всех моих клиентов. Тем более что мой телефон наверняка прослушивается.

   – Надо встретиться, – продолжал Алексей.

   – Хорошо.

   – Помнишь, где мы с тобой прошлый раз встречались? Можешь быть там через тридцать минут?

   В прошлый раз мы встречались в ресторане пятизвездочного отеля, расположенного в районе Киевского вокзала.

   – Через полчаса? Все от пробок зависит…

   – Ладно, мы тебя там ждем.

   – Будь осторожен. А я от «хвоста» уйду, – сказал я.

   Уйти от «хвоста» на моей скоростной «БМВ» было нетрудно. Оставив машину на Смоленской площади, я на метро добрался до «Киевской»

   Вскоре я входил в холл гостиницы, напоминающий музыкальную комнату – справа стоял большой рояль. Иногда за ним сидел тапер и исполнял мелодии джазового репертуара. Я осмотрел холл, уставленный кожаными креслами и журнальными столиками. В зале в основном сидели иностранцы и русские бизнесмены, которые проводили тут свои деловые встречи. Но знакомых лиц я не увидел.

   Зазвонил телефон.

   – Мы тут рядом, – сказал Алексей, – в венском кафе.

   В небольшом кафе за столиком сидел Алексей, рядом с ним – два парня. Чуть поодаль – боевики, члены его команды. В противоположном конце я увидел накачанных ребят – человек тридцать. Мне стало как-то не по себе.

   Я приветливо поздоровался с Алексеем. Тот, представляя меня, обратился к сидящим за столом.

   – Это наш адвокат, – сказал он, назвав мое имя. – А это – мои друзья, – обратился он ко мне.

   – Саша, – представился парень в черном костюме с галстуком. На бандита он был совсем не похож. «Скорее всего, коммерсант», – подумал я. Второй был типичным бандитом – в кожаном пиджаке, в черной водолазке, с короткой стрижкой.

   – Гусь, – едва слышно представился он. Потом, видимо, поняв, что это мне ни о чем не говорит, добавил: – Гусев, Олег.

   Я кивнул. Затем перевел взгляд на группу парней в противоположном углу и обратился к Алексею:

   – А это кто? Какие-то непонятные бандиты…

   – Ну почему сразу бандиты? Это наши друзья. Да не боись! – Он похлопал меня по плечу. – Ты сегодня какой-то встревоженный… Ты в тюрьме был, ребят наших видел?

   – Был, но никого не видел.

   Алексей посмотрел на меня вопросительно.

   – Я могу говорить? – спросил я.

   – Говори, конечно. Тут у нас секретов ни от кого нет.

   – Короче, опера пришли в изолятор и переписали всех моих клиентов, в том числе и твоих друзей. Я не знаю, что делать.

   Алексей задумался, переваривая мою информацию.

   – Но это еще не все, – продолжил я. – Есть еще одна неприятность.

   – Какая?

   – Ты извини, Алексей, но я хотел бы это тебе один на один сказать…

   Парень, назвавшийся Сашей, поднялся и хотел отойти, но Алексей сказал:

   – Сидите, ребята! Один момент!

   Мы с Алексеем сели за соседний столик. Я обратил внимание, что парни из личной охраны Алексея насторожились и стали смотреть на нас очень внимательно. Вероятно, в бандитском мире что-то значит, когда человек отзывает другого на разговор.

   – Это мои проблемы, и я не обязан ставить тебя в известность, – начал я издалека, – но мы с тобой работаем вместе, и думаю, что тебе нужно знать об этом.

   – Так что случилось? Говори! – Алексей был заинтригован. Я рассказал ему про чижовскую братву и о том, как сегодня встретился с лицами, которые его ищут.

   Алексей молчал, обдумывая услышанное.

   – Хочешь, мы тебе охрану выделим? – сказал он.

   «Интересно, – подумал я, – если соглашусь на эту охрану, вдруг их потом задержат, и я же буду виноват…»

   – Нет, не стоит. Сам понимаешь – ребят задержать могут. А они же у тебя не пустые ездят…

   – Ну, хочешь, мы ментов наймем, и они станут тебя охранять!

   «Ну, это еще лучше! И они же будут стучать другим ментам?»

   – Нет, пожалуй, пока ничего не надо. Я думаю, что меня пока никто трогать не станет. Только сегодня встретились, они будут ждать от меня информации.

   – Ладно, тогда давай так договоримся. Мы к этому разговору вернемся дней через пять. А я пока по своим каналам попробую выйти на бригаду Чижа и разобраться, что там и как. Их косяки в отношении тебя – это херня. Здесь кто-то тебя специально под Чижа подставляет. Это ментовские прокладки. Дезу, что я заказал Чижа, запустили, а его братва это съела… Ладно. За нами не заржавеет! А в отношении вас – мы через другие каналы напряги снимем, – пояснил Михайлов.

   Последнее предложение Алексея вселило в меня надежду, но ненадолго. Да, они действительно между собой общаются – в клубах, в казино – и могут сказать, чтобы адвоката оставили в покое, не трогали его. Но как бы эта просьба не ухудшила моего положения… Ведь бандитские бригады друг другу не подчиняются, все они независимые.

   – Хорошо, давай так и сделаем.

   – А по моему делу у тебя никакой информации нет? Меня-то опера не ищут?

   – Я же с ними не общался. Мне сказали, что они интересуются моими клиентами. Но ты ведь не в розыске, по-моему.

   – А ты не можешь как-нибудь проверить, я в розыске или нет, есть ли на мне «сторожок»?

   – Хорошо. Я тебе ничего не обещаю, но попробовать можно.

   – И еще меня очень интересует, что нового по делу Витька? Ты со следователем не говорил?

   – Я знаю, что сейчас должны нового следователя назначить. Дай мне еще небольшой срок. Я посмотрю, что он за человек.

   – Гарик нам очень нужен! – сказал Алексей. – Сделай, а? Вытащи его! А что с Витей? Витю можно вытащить?

   – Я бы его вытащил, если бы у него статья была легкая. А тут убийство…

   – Да ладно тебе прибедняться! Ты же все можешь! – Алексей похлопал меня по плечу.

   В его кармане раздались тихие звонки. Он достал маленькую рацию фирмы «Стандард» и, нажав на кнопку, поднес ко рту.

   Рация зашипела, и я услышал голос одного из боевиков:

   – Лешка, тут люберецкие приехали! Идут по холлу.

   – Понял, иду! – Алексей выключил рацию и встал, показывая, что разговор окончен.

   Услышав информацию о встрече с люберецкими, я понял, что мне нужно уходить.

   Я встал, протянул Алексею руку.

   – У тебя какая-то встреча намечается, – сказал я. – Может, мне остаться, подстраховать?

   – Нет, не надо. – Алексей улыбнулся, показывая, что он оценил мое внимание. – Все будет нормально. Это дружеская встреча. Впрочем, ты мобилу не отключай. Если что – позвоним.

   – У меня телефон двадцать четыре часа в сутки включен. На день батарейки не хватает.

   – Ну купи себе вторую! – Алексей вытащил сто долларов и сунул мне в карман. – Купи нормальную батарею, пусть одна у тебя всегда будет запасная лежать… А впрочем, может, тебе и стоит поприсутствовать на стрелке. Подстрахуй. На всякий случай.

   – Хорошо. Где мне быть? – спросил я.

   – Посиди с ребятами в «мерине» на стоянке. Ладно? Мы не более десяти минут побазарим.

   Проходя по коридору, я отметил, как навстречу мне направлялись шестеро парней крепкого телосложения. Скорее всего, это были люберецкие.

   Вскоре я подъезжал к своему двору. Остановив машину недалеко от гаража, я хотел выйти, чтобы открыть ворота, как неожиданно вспомнил встречу с людьми Чижа и их замечание о том, что они знают место, где я ставлю машину. «Стоп! – подумал я. – Береженого бог бережет!»

   Я поехал на открытую стоянку. Припарковав машину и заплатив за ее пребывание тут до утра, пошел к дому пешком.

   У подъезда я остановился и внимательно посмотрел на окна лестничных площадок. Конечно, вряд ли кто-то будет сегодня нападать на меня. Но о мерах самозащиты и собственной безопасности нужно думать уже сейчас. «Надо бы что-то купить, – подумал я. – Хотя бы газовый баллончик или баллон с перцем. Мало ли, вдруг пригодится!»

   Я осторожно открыл дверь и вошел в подъезд. Теперь я прислушивался к каждому шороху. Лифт не вызвал, а стал медленно подниматься по ступенькам. Тут я вспомнил другого своего клиента, киллера, который, возвращаясь на съемные квартиры, не пользовался лифтом, а поднимался пешком, внимательно прислушиваясь к окружающим звукам. «Ну вот, – думал я, – до чего докатился! Наверное, мой заведующий был прав: лучше выбрать спокойную, тихую жизнь, чем жить вот так!»

   Наконец я добрался до этажа, где находилась моя квартира, и вошел внутрь. «Все, слава богу, – вздохнул, – тут я в безопасности! Можно расслабиться».

Москва, Центр, ресторан, 20 апреля, 13 часов 25 минут

   В ресторане было малолюдно. Кроме бармена и нескольких официантов, обслуживавших посетителей, за столиком сидели четыре грузина. Среди них выделялся мужчина крепкого телосложения, с короткими темными волосами. Это был Резо Аджарский, вор в законе, лидер одной из грузинских бригад, хозяин этого ресторана и близкий друг Отарика.

   Резо поглядывал на свои часы. Он ждал другого лидера – азербайджанской бригады, Рафа Алиева, по кличке Гюрза. Сейчас они должны были договориться о решении одного спора.

   Резо пребывал в хорошем настроении. Самое главное – удалось договориться с азербайджанцами о мирном решении конфликта. А ведь могла вспыхнуть война, и группировки стали бы безжалостно уничтожать друг друга. Но все было уже позади. Теперь необходимо только условиться о малозначительных деталях будущего мирного соглашения.

   Наконец Резо увидел через стекло, как у ресторана остановились «Мерседес» и джип «Лексус» темного цвета. В зал вошли четверо азербайджанцев. Впереди шел их лидер Раф Алиев – Гюрза.

   – Гюрза, рад тебя видеть! – сказал Резо, направляясь к ним и протягивая руки. Гюрза медленно подошел к хозяину ресторана, они обнялись и расцеловались.

   – Садись! Хочешь, угощу тебя настоящим вином? – спросил Резо. – «Лыхны» – букет Абхазии называется! Такого вина нигде нет, только у меня!

   Они собрались усесться за стол. Неожиданно дверь открылась. В ресторан вошли двое мужчин в темных куртках, держа что-то под мышкой. Резо недовольно спросил у одного из своих подчиненных:

   – Кто пустил? Зачем пришли?

   Вошедшие быстро выхватили из-под мышек короткие автоматы и начали стрелять. Через несколько секунд на полу ресторана лежало восемь убитых бандитов. При этом ни официанты, ни бармен не пострадали. Один из стрелявших поднес палец к губам, показывая, что нужно молчать и соблюдать спокойствие, и оба мужчины быстро вышли на улицу.

   Официанты увидели, как киллеры сели в темную «семерку» без номеров, которая тут же растворилась в темноте…

Москва, ночной клуб «Тутси», 21 апреля, 4 часа утра

   Лидер одной из славянских группировок, действующих в столице под опекой Сильвестра, Коля Новгородский, вышел с ребятами из ночного клуба. Было около четырех утра. Сойдя со ступенек, Коля стал нащупывать в кармане брелок от «Мерседеса». Найдя ключи, он окинул взглядом стоянку автомашин, где посетители ночного клуба оставляли свои шикарные иномарки. Найдя свой серебристый «Мерседес», Коля заметил мужчину в темной куртке, быстро отходящего от машины. Это сразу насторожило его. Да и лицо мужчины показалось ему знакомым.

   Коля попытался вспомнить, где он видел этого человека. Но так ничего и не вспомнив, обратился к одному из своих приближенных:

   – Димон, иди посмотри, все там с моим «мерином» нормально? Какой-то лох около него трется…

   Долговязый парень из бригады Коли молча подошел к «Мерседесу». Внимательно осмотрев машину, он сказал:

   – Все нормально, Колян! Все чисто!

   Коля пошел к машине.

   – Где-то я его видел, – продолжал вспоминать он вслух.

   – Кого? – спросил Витюха, второй его подчиненный.

   – Да мужик какой-то, в темно-синей куртке, только что от «мерина» отошел…

   – Так это же опер из РУОПа. Я его сразу узнал!

   – Чего он там делал-то, у моей машины?

   Коля оглянулся по сторонам. Но опера нигде не было видно.

   – Может, какую облаву готовят? – предположил Витюха.

   – Вроде не видать… Давай поехали отсюда быстрее! А то не ровен час СОБР с руоповцами приедут и всех повяжут!

   Он быстро подошел к «Мерседесу» и нажал на брелок сигнализации. «Мерседес» отозвался коротким гудком, показывая, что сигнализация снята. Коля постоял немного, не решаясь сесть в машину, затем снова повернулся и сказал:

   – Димон, давай за руль! Я сзади сяду, устал что-то…

   Димон взял ключи у своего босса и сел на водительское место. Коля продолжал стоять рядом. Двигатель машины ровно загудел. Лишь тогда Коля уселся назад.

   – Поехали! – сказал он.

   Машина выехала со стоянки и направилась в сторону проспекта. Но тут неожиданно в салоне автомобиля раздался писк, а затем – мощный взрыв, разнесший «Мерседес» на куски…

Мичуринский проспект, 25 апреля, 11 часов утра

   Криминальный авторитет бауманской ОПГ Дима Молодцов по кличке Малыш мчался на своем новеньком джипе «Лексус» по просторному Мичуринскому проспекту. Ночная Москва была пустынной, позволяя развивать большую скорость. Гаишников он не боялся, так как знал, что спокойно откупится от них. Гонять на большой скорости на новеньком джипе для него было удовольствием.

   Притормозив перед светофором, Малыш заметил, что его догоняет темно-синяя «семерка», мигая фарами. Дима в недоумении остановился. Машина поравнялась с ним. Парень, сидевший за рулем, приоткрыл дверь и сказал:

   – Слышь, командир, у тебя колесо заднее пробито!

   Дима припарковал машину у обочины и вышел, чтобы посмотреть, в чем дело. Парень тоже вышел из «семерки» и направился в сторону джипа. Дима удивленно посмотрел на него.

   – Ты что, помочь, что ли, хочешь? – спросил он и нагнулся к колесу. Но покрышка была совершенно целой. – А где пробито-то? – обратился Дима к парню, который уже подошел к нему.

   – Да вот же, не видишь, что ли? – Парень показал на другое колесо.

   – Ты чего гонишь, фраер? – раздраженно спросил Дима. – Чего ты мне мозги паришь? Может, тачку отнять хочешь? Ты знаешь, кто я такой? – И Дима полез в карман.

   – Знаем, – спокойно ответил парень. – Ты Дима Малыш, отброс общества! – Он резко выдернул из-под куртки пистолет с глушителем и выпустил в Диму две пули.

   Малыш остался лежать бездыханным рядом со своим новеньким джипом. Парень быстро сел в машину и, обратившись к своему напарнику, сказал:

   – Поехали!

   – Привет от меня передал? – спросил напарник.

   – Ой, забыл…

   – Ну что же ты! Передал бы привет, он бы все понял.

   – А я и так его по имени назвал, – парень улыбнулся.

   Через минуту темно-синяя «семерка» скрылась в одном из тихих переулков…

Адвокат

   Теперь мне все стало понятно. Вскоре я покинул следственный изолятор и помчался в ближайший магазин юридической литературы. Там я не нашел того, что было нужно. Тогда я поехал в «Медицинскую книгу». Там купил несколько книг по психическим болезням. Мне необходимо было найти недуг, который мог возникнуть после контузии.

   Приехав домой, я стал читать о различных психических расстройствах. Вскоре все стало на свои места.

   На следующий день я поехал в Дорогомиловский суд, чтобы внимательно изучить дело Виктора. К моей радости, пролистав его, понял, что никакой психиатрической экспертизы Виктору не делали. «Вот на этом мы и сыграем!» – подумал я.

   На следующий день с утра я был в следственном изоляторе. Привели Виктора. Я дождался, когда конвоир выйдет, и вытащил из портфеля две брошюры, подтолкнув их к Виктору. Тот внимательно прочел названия и усмехнулся.

   – А при чем тут я? – спросил он. – Что-то не понимаю…

   – А при том, дорогой мой, что у тебя два пути. Хочешь, – я достал Уголовный кодекс, – вот твоя статья: от десяти до пятнадцати лет. И, заметь, – тебе повезло, что судить будут по старому кодексу, так как по новому срок по твоей статье – от двенадцати и выше. Мог бы и двадцатку получить.

   Виктор заморгал, осмысливая услышанное.

   – А второй путь, – я показал на книжки, – это путь к твоему освобождению.

   – Не понимаю, что делать-то надо? – спросил Виктор.

   – Внимательно читать, как можно внимательнее! Смотри, ты был контужен. Припоминай – может, какие симптомы есть твоего болезненного состояния. – Я поднял голову кверху, показывая: не исключено, что нас записывают и прослушивают.

   Виктор какое-то время перелистывал книжечку, потом наконец все понял и улыбнулся.

   – А можно мне их в камеру взять? – спросил он.

   – Нет, дорогой, в камеру эту литературу проносить нельзя. Более того, и записывать тебе ничего на эту тему нельзя. Давай читай сейчас, при мне!

   Виктор открыл одну из книжек и углубился в чтение. Я достал газету.

   Читал Виктор чуть более часа. Затем он отодвинул книжки и сказал:

   – Все, больше не могу! Устал! У меня уже глюки пошли. Мне кажется, что я уже на самом деле заболел!

   – Хорошо, – улыбнулся я, – сделай перерыв. Можешь покурить.

   Виктор достал сигарету, жадно затянулся.

   – И что дальше мне делать? – спросил он.

   – Как что? Книги читать, размышлять о жизни, о твоем заболевании.

   – И что будет?

   – Да ничего, кроме того, что на суде я попытаюсь доказать, что ты психически болен, – сказал я, пристально глядя Виктору в глаза. Он смутился от моей последней фразы. – Конечно, и от тебя будет многое зависеть. Эту идею нужно будет поддержать, доказать, что это правда.

   Виктор закивал головой.

   – А дальше – тебя поместят, видимо, на экспертизу. Если же она признает тебя больным, то будешь лечиться.

   – И сколько я буду лечиться?

   – А это уже зависит от твоего выздоровления. Но главное, что ты не станешь судим по этой статье, и тебе твоя десятка или пятнашка светить не будет. А через пару лет ты выйдешь на свободу. Конечно, если нам это удастся сделать.

   – А от чего это будет зависеть?

   – Это я уже буду объяснять не тебе, а твоим родственникам. – Под словом «родственники» я имел в виду его руководителей, того же Алексея.

   Виктор кивнул.

   – Я постараюсь, – сказал он.

   – Да тебе стараться особо не надо. Просто внимательно прочти – и все.

   Виктор взял книгу и снова стал читать. Я обратил внимание, что он возвращался назад, изучая некоторые страницы по нескольку раз, словно чего-то не понимал.

   Когда он закончил чтение, я сказал ему:

   – Завтра я снова приду к тебе на полдня, больше не могу. Постарайся как-то закрепить усвоенное.

   Виктор удивленно спросил:

   – Как это – закрепить?

   – Ну, попробуй себя! В камере же ты не один сидишь?

   – А, понял! – Виктор сообразил, что ему нужно разыграть какую-нибудь сцену в камере.

   – И еще обрати внимание на свой внешний вид.

   – А что? Вид как вид. – Виктор оглядел себя.

   – Это не вид больного человека.

   – Понял, понял! – быстро сказал Виктор.

   На следующий день мы снова изучали с ним различные диагнозы. День суда приближался…

   Я позвонил Алексею.

   – Ну что, как там дела с Витей? – поинтересовался он.

   – Работаем. Завтра суд.

   – Послушай, – Алексей сделал паузу, – наверное, с той стороны братва подтянется… Может, тебе охрану выделить?

   – Пожалуй, это не помешает. Помнится, ты обещал мне как-то милицейскую охрану?

   – Зачем нам людей смешить? Я подтяну пацанов, это дружественная нам команда, несколько человек поздоровее. Во сколько тебе завтра позвонить?

   – В одиннадцать суд, значит, к десяти пусть позвонят и скажут, что от тебя.

   – Это все без вопросов! Скажи, как ты считаешь, у нас шанс по Вите есть?

   – Есть шанс. Конечно, многое от него будет зависеть. Но шанс есть.

   – Я тебе полностью доверяю и надеюсь на тебя! – проговорил Алексей. – Ты потом меня наберешь? Или суд продлится несколько дней?

   – Если по правилам все будет, то несколько дней. Плюс еще приговор. А если то, что я задумал, сработает, – может, в один день разыграем.

   – Короче, звони! – сказал Алексей.

   Ровно в десять часов следующего дня зазвонил мой мобильный телефон. Мужской голос представился:

   – Я от Алексея. Где мы встретимся?

   Я назвал станцию метро.

   – А где это такое? – спросил парень. Понятно, на метро они не ездят…

   – Вы тачку у метро «Студенческая» поставьте, а я туда подъеду. У меня «БМВ», запишите номер…

   – Я так запомню. Говорите!

   Вскоре я подрулил к станции метро «Студенческая», а через две минуты к моей машине подошли два верзилы. Действительно, Алексей постарался! Настоящие шкафы! Квадратные головы, квадратные плечи, накачанные мускулы… Чистые громилы!

   Я посадил их в машину, и мы вместе подъехали к зданию суда. Я специально остановил машину на приличном расстоянии, чтобы не светить свои номера. Конечно, я понимал, что сейчас начнется самое неприятное. На процесс по убийству Воронкова, точнее, Вороны, придет вся его бригада или большая ее часть. И ничего хорошего от этой встречи я не ждал. Приветов они нам передавать, конечно, не станут. Но, с другой стороны, выхода у меня не было.

   Мы приблизились к залу суда, возле которого стояла группа. Их было человек двенадцать, одетых словно в униформу. На всех – темные брюки, черные куртки и короткие, под машинку, стрижки. Типичный бандитский прикид середины девяностых годов. Рядом с ними стояли две молодые женщины. Одна из них была в темном платке. Скорее всего, вдова убитого.

   Вся группа бросала на нас недобрые взгляды. Но два «шкафа», сопровождавшие меня, отреагировали на них совершенно спокойно. Теперь в голову закралась мысль: «А вдруг, не дай бог, что-нибудь случится? Вдруг те стрелять начнут? Интересно, у моих охранников стволы есть? – Я спохватился. – А если их сейчас обыщут?»

   – Слышь, – обратился я к одному из сопровождающих, – вы пустые или «заряженные»?

   Тот удивленно посмотрел на меня, словно не понимая.

   – Нам сказали пустыми приходить… – Он похлопал себя по карманам, потом по бокам, как бы показывая, что никакого оружия при нем нет. Я облегченно вздохнул.

   – Значит, так, – сказал я, – вы меня ждете у дверей вот здесь.

   Мы остановились у зала судебных заседаний. Я взглянул на часы. Было уже почти одиннадцать. Скоро начнется судебное заседание. Но, как обычно бывает, начало задерживалось…

   Половина двенадцатого. У дверей собралась вся группировка Вороны вместе с его вдовой. Я стоял и ждал, но суд не начинался. Наконец дверь открылась, показалась молодая девушка, секретарь суда.

   – По делу Князева кто тут присутствует? – спросила она громко.

   – Я – адвокат.

   – Кто еще?

   – Свидетели есть, – раздались голоса, – и сторона потерпевшего. – Сторона потерпевшего тоже пришла с адвокатом. Мой коллега стоял рядом с ними, время от времени поглядывая на меня. «Наверное, – подумал я, – он мне не завидует… Ничего, не первый раз такое делаем, и, думаю, не последний!»

   – Когда суд начнется? – поинтересовался я у секретаря.

   – Только что была доставка. Минут через пять начнем. Вы можете проходить! – сказала она.

   Я занял свое место в зале. На другой стороне сел прокурор. Вошла сторона потерпевшего с адвокатом. Тот замешкался, не зная, куда ему садиться: то ли на место адвоката с противоположной стороны, то ли на скамью, где сидит прокурор. Я ничего подсказывать не стал – пусть сам разбирается!

   Вскоре дверь открылась, и в зал вошли конвоиры. Они ввели Виктора. Я посмотрел на него и обомлел. Передо мной предстал не Виктор, а какой-то полуразвалившийся мужчина. На нем были одеты спортивные брюки с вытянутыми коленками, какая-то измятая, не очень чистая фуфайка. Волосы торчали в разные стороны, неопрятная щетина. Взгляд не фиксировался, а постоянно перебегал с одного предмета на другой. «Надо же, – подумал я, – вошел в образ!» Я чуть было не рассмеялся, настолько комично выглядел Виктор. Я-то знал, в чем дело, и прикрыл рукой лицо, стараясь скрыть улыбку от окружающих.

   Виктор медленно сел на скамью и опустил голову. Тут произошло неожиданное. Из рядов, где сидела братва Вороны, поднялись два парня. Они почти вплотную подошли к решетке, за которой сидел Виктор.

   – Смотри в глаза! – строго сказал один из них. Конвоиры забеспокоились.

   – Уважаемые, сядьте на место! – говорили они. Но ребята не реагировали. Обстановка накалилась. Один из ребят стал разговаривать с Виктором полушепотом. Я понял, что начинаются угрозы. Я вопросительно посмотрел в ту сторону. Но в этот момент дверь открылась, и секретарь произнесла:

   – Прошу всех встать! Суд идет!

   В зал вошли женщина-судья и два народных заседателя – мужчина и пожилая женщина. Перед тем как начать, судья посмотрела на адвоката другой стороны, так и не севшего до сих пор и стоящего между рядами.

   – Вы кто? – спросила она. – Почему не можете сесть?

   – Я адвокат потерпевшего и не знаю, куда садиться, ваша честь! – От волнения парень стал заикаться.

   Судья смутилась.

   – По идее, если вы представляете потерпевшего, вам уместнее сесть рядом с прокурором, – сказала она и взглянула на прокурора. Тот кивнул.

   Адвокат сел на указанное место и раскрыл толстую папку. «Хорошо подготовился! – подумал я. – Ну ничего, сейчас мы тебя разобьем!»

   Судья начала перечислять, кто участвует в судебном процессе. Затем огласила статью, по которой обвиняется мой подзащитный, спросила, получил ли он вовремя обвинительное заключение. И тут настало время отвечать Виктору.

   – Подсудимый Князев, вы обвинительное заключение когда получили? – спросила судья.

   Виктор сидел неподвижно и молчал.

   – Подсудимый Князев, я к вам обращаюсь!

   Виктор медленно встал и отвернулся в противоположную сторону. Хорошо играет, черт возьми!

   Судья начала раздражаться:

   – Вы что, не понимаете русского языка? Я спрашиваю, когда вы получили обвинительное заключение, какого числа?

   – Ваша честь, мой клиент себя чувствует не совсем хорошо, – сказал я, – поэтому позвольте ответить на этот вопрос за него мне. Из дела видно, что он получил заключение 14 марта.

   – Это я знаю, – сказала судья. – Но я хотела бы это услышать от него.

   – Ваша честь, – продолжил я, – позвольте чуть позже объяснить поведение моего клиента.

   Судья недоуменно взглянула на меня, не понимая, в чем дело.

   – Хорошо, – сказала она. – Начинаем судебное заседание! Какие у кого будут ходатайства? Товарищ прокурор!

   Прокурор, одетый в синюю форму, встал словно по стойке «смирно»:

   – Ваша честь, пока у меня никаких ходатайств нет.

   – Хорошо. У защиты?

   Я поднялся:

   – Есть ходатайство, ваша честь!

   – Слушаю внимательно.

   Я специально сделал паузу.

   – Прошу дело в отношении моего подзащитного направить на доследование по той причине, что следственные органы грубо нарушили статью Уголовно-процессуального кодекса – не провели судебно-психиатрическую экспертизу моего подзащитного.

   – А при чем тут экспертиза? – поинтересовалась судья.

   – Дело в том, что мой клиент полтора года назад получил серьезную контузию в результате взрыва легкового автомобиля, в котором он находился, и, соответственно, у него налицо все признаки контузии, которая особенно обострилась к началу суда, – специально добавил я, словно оправдывая поведение Виктора. – Поэтому я считаю, что он может неадекватно воспринимать происходящее вокруг и не в полной мере может защищать себя, что нарушает его право на защиту. Поэтому я прошу направить дело на доследование и назначить судебно-психиатрическую экспертизу моего подзащитного.

   – А что, – спросила судья, – разве судебно-психиатрической экспертизы не было?

   – Не было, ваша честь.

   Судья быстро стала листать уголовное дело, затем вопросительно посмотрела на прокурора. Тот пожал плечами. Было ясно, что они не знали об отсутствии экспертизы.

   – Хорошо, – произнесла судья, – суд удаляется на совещание!

   Все присутствующие, кроме меня, естественно, не могли понять, что произошло. Особенно сторона потерпевшего. Пацаны подбежали к адвокату, тот только пожимал плечами и не мог ничего толком объяснить.

   Через полчаса судья вернулась и зачитала решение суда, в котором мое ходатайство было полностью удовлетворено. Суд постановил: «В связи с тем, что судебно-психиатрическая экспертиза на следствии в отношении подсудимого Князева не была проведена, назначить ее стационарно, дело направить на доследование, ходатайство адвоката удовлетворить».

   Воспользовавшись тем, что в зале началась суматоха, так как братва Вороны засуетилась, стала подбегать то к адвокату, то к прокурору, пытаясь что-то выяснить, я быстро вышел из зала. Теперь необходимо было встретить мою охрану. Но, как назло, я не нашел их. На втором этаже их тоже не было. Я вышел на улицу и увидел, как со стороны площадки, где стояли автомобили, появились четыре человека в темных очках. Это явно были люди из группировки Вороны. Они пристально посмотрели на меня. Один из них тут же достал мобильный телефон – вероятно, собрался звонить своим коллегам, которые оставались в зале суда, чтобы выяснить, почему адвокат вышел.

   Мне нужно было торопиться. Я еще раз огляделся по сторонам и, выругавшись про себя, хотел идти, как неожиданно кто-то взял меня под руку.

   Я обернулся и увидел своих «телохранителей», улыбающихся во весь рот.

   – Ну что, все закончилось, командир? – обратился один из них.

   – Да, закончилось. Быстро уходим!

   Парни торопливо пошли следом до самой моей машины. Попрощавшись с ними, я сел в автомобиль и нажал на газ.

   Проехав приличное расстояние, достал мобильник и набрал номер Алексея.

   – Суд закончился, – сказал я. – Надо бы встретиться.

   – Где? – коротко спросил Алексей.

   – Где тебе удобно. – Я решил, что теперь пусть Алексей сам выберет место для встречи, чтобы потом не было никаких разборок, если его задержат.

   – Давай под глобусом. – Это было кафе, находящееся на Новом Арбате, сверху которого был поставлен большой глобус.

   Подъезжая к началу бывшего Калининского проспекта, я сразу заметил машину Алексея с охраной. Парни стояли возле автомобиля и о чем-то разговаривали. Я припарковал машину неподалеку и вошел в кафе.

   – Ну, как дела? – тут же спросил Алексей после короткого приветствия.

   – Все нормально. Дело отложили, Виктора направили на психиатрическую экспертизу.

   Алексей удивленно посмотрел на меня:

   – А что это такое?

   – Виктор очень хорошо сыграл – типичный психбольной. Его же взрывали, ты же помнишь, полтора года назад…

   – Конечно, помню. Аркадий тогда погиб…

   – Я добился, чтобы Виктора отправили на психиатрическую экспертизу.

   – И что дальше будет?

   – Экспертиза в институте Сербского. Если экспертиза его признает…

   – А что сделать надо, чтобы она его признала? – тут же спросил Алексей.

   – Это ты сам думай, – улыбнулся я.

   – Понял, – кивнул Алексей.

   – Так вот, если экспертиза его признает, то будут лечить некоторое время.

   – А когда он может выздороветь?

   – Это зависит от многих факторов…

   – Ясно, – ухмыльнулся Алексей.

   – Вот видишь, как ты все хорошо понимаешь!

   – Так что мы в итоге сделали?

   – Если удастся убедить экспертов, что Виктор психически болен, – сказал я, – то тогда все будет о’кей.

   – Отлично! – Алексей похлопал меня по плечу. Я понял, что у него созрел определенный план в отношении Виктора, как сделать так, чтобы экспертиза признала того невменяемым.

   – А с остальными проблемами все нормально? – продолжил Алексей. – Мне братва звонила, сказали, что те чуть ли не всю бригаду к суду подогнали.

   – Слава богу, все обошлось, – улыбнулся я.

   – Спасибо тебе большое! Все остальное мы сделаем. Да, ты к Виктору когда пойдешь?

   – Думаю завтра узнать, как там и что.

   – Хорошо. Тогда ты передай ему записку от меня. – Алексей достал листок и стал что-то писать. Вероятно, он давал ему инструкции в отношении экспертизы. – И еще скажи… Кто экспертизу-то делает?

   – Институт судебной медицины имени Сербского.

   – А где он находится?

   – Где-то в центре. Ты узнай сам, где точно. Или поручи своим подчиненным. Их у тебя вроде много.

   На следующий день я встретился с Виктором. Войдя в кабинет, он пожал мне руку и сказал:

   – Слава богу, вроде все нормально прошло. Объявили, что через неделю-полторы меня направят на экспертизу.

   Я протянул ему записку Алексея. Виктор внимательно прочел ее, затем разорвал и сжег в пепельнице.

   – Как тебя обратно доставили?

   – Ничего. Потом ко мне судья подошла с прокурором, стала интересоваться…

   – А ты что?

   – А я слюну пустил.

   – Как это?

   – Да очень просто. Я про психбольных прочел, что у них время от времени слюноотделение происходит.

   Я засмеялся:

   – А в штаны не надул, случайно?

   – Нет, штаны остались сухими, – засмеялся Виктор, – приехал в норме.

   – А как камера?

   – В камере, конечно, часть с пониманием отнеслась, а другие так ничего и не разобрали, говорят: «Витек придурком стал». А я никак на это не реагирую, только улыбаюсь всем.

   – Молодец! А что касается экспертизы, то это уже не мой вопрос.

   – Это я понял, – сказал Виктор, показывая на пепельницу. – Алекс обещал, что все будет путем.

   Действительно, забегая вперед, могу сказать, что экспертиза признала Виктора невменяемым. Через два года нахождения в стационаре он вышел на свободу. Правда, еще через полгода Виктор был убит в перестрелке при очередной бандитской разборке… Когда я узнал об этом, то подумал: вот получил бы он свой срок – может быть, жив остался. А так жизнь его закончилась очень быстро – всего-то в тридцать два года…

Кутузовский проспект, косметический салон, 20 мая, 20 часов

   Большой серебристый «Мерседес» с овальными фарами медленно парковался возле косметического салона на Кутузовском проспекте. Следом за «пятисотым» «Мерседесом» на расстоянии десяти метров почти синхронно двигался черный тонированный джип «Лексус».

   «Мерседес» остановился у входа в салон, передняя дверца открылась, и оттуда вышел грузный мужчина лет тридцати пяти – тридцати семи, одетый в черный пиджак, черную водолазку и черные брюки. Короткая стрижка, мощная шея, круглое лицо говорили о том, что мужчина в прошлом занимался спортом.

   Действительно, в далеком прошлом Вениамин Чижов был неоднократным чемпионом страны по боксу, завоевывал спортивные титулы и награды. Но спортивная карьера его после небольшой травмы неожиданно закончилась, и, не найдя себе места в жизни – от тренерской работы Чижов отказался, – он выбрал путь криминалитета.

   Сначала он был боевиком одной из группировок на севере столицы, добился должности бригадира, а затем, путем сложных интриг, стал криминальным авторитетом одной из группировок северо-востока Москвы. Теперь он был более известен в определенных кругах не как Вениамин Чижов, а по своей кличке – Чиж.

   Выйдя из машины, Чиж вытащил из кармана мобильный телефон фирмы «Сименс» – серебристый изящный аппарат, который утонул в его ладони. Поднеся телефон к уху, Чиж стал кричать:

   – Алло, говорите громче! Не слышно ничего!

   Чиж резко повернулся в сторону «Лексуса», из которого уже вышла охрана – четверо крепких братков, и грозно взглянул на одного из них.

   – Что ты мне левую мобилу подсунул, Боксер?! – раздраженно закричал он.

   Парень по кличке Боксер даже съежился от неожиданности.

   Чиж снова поднес мобильник к уху. Но тут он неожиданно будто споткнулся и, выронив телефон из ладони, медленно стал наклоняться в сторону машины…

   Охранники, стоящие сзади, сразу даже не поняли, в чем дело. Но, подойдя ближе, один из ребят произнес:

   – Да он же убит!

   Боксер закричал:

   – Что стоите! Везите быстро его на больничку!

   Но, повернув голову своего шефа, Боксер увидел на виске Чижа небольшую темно-красную дырочку, из которой тонкой струйкой вытекала кровь. Было ясно, что мобильный звонок оказался лишь поводом для того, чтобы вытащить жертву из салона автомобиля…

Адвокат

   Время от времени я поглядывал на часы. Из второй машины вышел парень крепкого телосложения и, подойдя к мне, поинтересовался:

   – Может, сегодня Вована не выпустят? Или завтра?

   – Нет, должны сегодня, – коротко ответил я. – Обещали. Я уточнял.

   Нет ничего приятнее для адвоката, чем процедура освобождения клиента. Пускай даже это освобождение связано с изменением меры пресечения – все равно это успех адвоката.

   Минут через десять двери служебного входа Бутырского изолятора открылись, и оттуда появился крепкий парень, одетый в спортивный костюм, в кроссовках, коротко стриженный. Увидев меня, он заулыбался.

   Я подошел к парню, поздоровался и похлопал его по плечу, поздравив с освобождением. Тотчас из джипа выскочили четверо друзей Владимира, члены его бригады, и, подбежав к своему шефу, стали обниматься и целоваться с ним. После этого Володя Сухоруков уже собрался сесть в машину, но неожиданно о чем-то вспомнил и, постучав себя по голове, вновь подошел ко мне.

   – Еще раз благодарю вас, – произнес он, – за мое освобождение.

   – Не стоит, – улыбнулся я. – Все было сделано в рамках закона. И потом, дело еще не закрыто, а только изменена мера пресечения…

   – Ничего, с вашей помощью мы и дело закроем! Я уверен в этом. – Сухоруков вытащил из кармана куртки одного из своих помощников конверт и протянул мне.

   Я молча взял конверт и положил в карман, кивнув в знак благодарности.

   – Да, я вот еще что хотел сказать, – заговорил Володя. – Со мной в камере паренек один сидел, правильный такой. Он обвиняется в заказном убийстве, но говорит, что он не киллер. И у него к тому же нет никого – ни родственников, ни друзей. Ему нужен адвокат. А я ему пообещал вас. Можете ему помочь?

   Я пожал плечами. Володя Сухоруков, подойдя к стоящей рядом машине, вытащил свою куртку и снова достал из кармана пачку стодолларовых купюр. Отсчитав какую-то сумму, он протянул деньги мне.

   – Этого хватит, чтобы оформить документы для его защиты?

   Я кивнул.

   – А фамилия-то его как? – спросил я.

   – Запишите, Леднев Николай.

   – А кто дело ведет?

   – Центральная прокуратура. А может, и УВД, черт его знает…

   – Ладно, – сказал я, – разберемся.

   Вскоре в одном из кабинетов следственного изолятора Бутырки состоялась встреча с моим новым клиентом Николаем Ледневым.

   Он был парнем худощавым, на вид лет двадцати пяти. Невысокий, бледный. Я представился.

   – А кто вас пригласил? – тут же поинтересовался Леднев.

   – Владимир Сухоруков. Он с вами в одной камере сидел.

   – Точно, – кивнул головой Леднев и улыбнулся. – Вы извините, это я так, на всякий случай спросил…

   – Итак, вы обвиняетесь в убийстве криминального авторитета Чижова по кличке Чиж.

   – Да ерунда все это, – махнул рукой Николай. – Никого я не убивал. Просто из подъезда выходил, увидел милиционеров, испугался, побежал обратно. Они – за мной. А потом, когда меня задержали, чердак прошмонали, там нашли винтовку с оптическим прицелом, перчатки. Кстати, про винтовку… Они ее на экспертизу послали, и отпечатков пальцев на ней не нашли. Так что я не при делах тут сижу.

   – А показания какие давали? – поинтересовался я. – Хотя вы все отрицаете…

   – И дальше буду отрицать. Все это – чистое совпадение.

   – А сколько вы уже сидите?

   – Сначала две недели на Петровке и здесь уже почти неделю…

   – Отлично, – улыбнулся я. – Дней через десять, я думаю, вам должны продлевать меру пресечения. На этом я постараюсь сыграть, если, конечно, повезет. Но для этого необходимо кое-что предпринять…

   Клиент понимающе закивал.

   – Значит, – я встал, давая понять, что беседа закончена, – встретимся дней через десять в районном суде. Там будет проходить слушание дела о продлении вашего содержания под стражей. Ваша позиция остается прежней, – добавил я. – Вы все отрицаете.

   – Ясное дело! – ответил Леднев.

   – Тогда до встречи на суде. Ничего не обещаю, но шанс у нас есть, – сказал я на прощание.

   Прошло несколько дней, и, согласно разработанному мною плану, в Тверском народном суде г. Москвы начиналось слушание дела о продлении меры пресечения в отношении Николая Леднева.

   Судья взял в руки листок бумаги и прочел:

   – Слушается дело по жалобе адвоката… – он назвал мою фамилию, – в отношении своего подзащитного Николая Леднева об изменении меры пресечения. Прошу вас!

   Я встал и не спеша начал:

   – Мой подзащитный Николай Леднев ранее к уголовной ответственности не привлекался. Он является жителем Москвы, никакого отношения к убийству Чижова, которое произошло более двух месяцев назад, не имеет. Экспертиза, которая была проведена по факту обнаружения на чердаке в день его задержания снайперской винтовки, показала, что отпечатки пальцев Леднева на винтовке не обнаружены. Также при экспертизе его одежды не было обнаружено следов краски, оружейной смазки и пороха. Леднев оказался в ненужном месте в ненужный час и совершенно случайно попал в разряд подозреваемых. Но самым главным моментом является то, что процессуальные сроки следствия закончены и мой подзащитный находится под стражей незаконно – срок истек четыре дня назад.

   Судья быстро просмотрел документы, затем предоставил слово прокурору. Тот, пролистав документы, обнаружил, что срок содержания под стражей Леднева продлен не был.

   – Здесь вот какое дело, – начал оправдываться прокурор. – Тут просто хитроумный ход адвоката. Он написал жалобу и направил ее в Генеральную прокуратуру на предмет проверки законности возбуждения уголовного дела. Естественно, все это время дело находилось в прокуратуре. И следственные органы получили его вчера поздно вечером. Соответственно, невозможно было продлить срок содержания под стражей Николая Леднева. Но, я думаю, у суда не вызывает никакого сомнения его причастность к заказному убийству, – подытожил прокурор.

   Судья встал, показывая, что суд удаляется на совещание.

   Я вышел из зала суда и, поставив на стул портфель, стал ходить по коридору. В зале, кроме меня и прокурора, – никого. У Леднева не было родственников. «Все должно получиться», – думал я. Действительно, я хитроумно выстроил комбинацию, специально отправив дело в прокуратуру. Целью была не проверка законности возбуждения уголовного дела в отношении моего клиента. Когда дело находится на проверке в прокуратуре, следователь не имеет возможности продлить срок содержания под стражей. Не понесет же он к прокурору пустую папку! Этим я и воспользовался. Теперь все зависит от решения суда…

   Минут через тридцать судья зачитал решение.

   – Рассмотрев жалобу адвоката в отношении его подзащитного, суд пришел к выводу, что законность дела в отношении Николая Леднева, обвиняемого в убийстве Чижова, является обоснованной. В то же время суд счел, что нахождение под арестом Николая Леднева без санкции прокурора на продление является незаконным. Поэтому суд постановил – освободить Николая Леднева из-под стражи под подписку о невыезде. В отношении следствия вынесено частное определение, – закончил свое выступление судья, посмотрев на прокурора и как бы сказав ему: закон есть закон, промахнулись вы со сроками, значит, вам и расхлебывать!

   Прокурор, не ожидавший такого решения суда, тут же встал и направился к выходу. Милиционеры стояли в растерянности, не зная, что им делать.

   – Так что? – неожиданно нарушил тишину я. – Мой клиент может быть свободен?

   – Конечно, мы его освободили.

   – Следовательно, милиция может его отпустить?

   – Да, конечно, – сказал судья. Милиционеры, услышав его слова, тут же расстегнули наручники на Ледневе и хотели уйти.

   – А вы поедете в Бутырку свои вещи забирать? – обратился один из милиционеров к Николаю. Но я отрицательно покачал головой.

   – Нет, вещи мы заберем завтра. Сейчас у нас более важные дела.

   Я взял своего клиента под руку и, наклонившись к нему, прошептал на ухо:

   – Срочно уезжайте! Прокурор пошел вызывать оперативников. Вас могут задержать у здания суда – за наркотики, за оружие…

   – Но у меня же ничего нет! – удивился Николай.

   – Нет – так будут, – произнес я.

   – Понял! – кивнул Леднев и, неожиданно перейдя на «ты», добавил: – Спасибо! Запиши свой мобильный, я тебе позвоню.

   Я передал ему визитную карточку и сказал:

   – Твое дело пока не закрыто. Может, тебе лучше не прятаться, а ходить на допросы – глядишь, они и дело прекратят.

   – Я подумаю и перезвоню…

Авторитет

   На встречу с Сильвестром Прохоров немного опоздал. Сильвестр был в хорошем настроении.

   – Молодцы, хорошо сработали! Чисто, аккуратно. По всей Москве базар идет. Мне уже предъяву пытались тут сделать. Два жулика звонили, интересовались, не моих ли рук дело. Я им говорю – не понимаю, о чем вы говорите! Так что молодцы, Андрюха, красавцы! – одобрительно улыбнулся Сильвестр. – Все правильно исполнили.

   – Ну что, Иваныч, давай базарить по поводу доли в ночном клубе, – начал Андрей.

   – Да ты что, Андрюха, какой базар! Они же сразу поймут, в чем дело. Погоди чуть-чуть. Не время пока это делать. На, бабки возьми, – Сильвестр вытащил из кармана толстую пачку долларов. – Пацанам раздашь. Молодцы, сделали работу нормально. Там у него еще заместители остались… Но об этом потом. Все, Андрюха, извини, уезжаю, в Италию еду погреться. А то эти законники снова разборку устроят. – Сильвестр встал и направился к выходу.

   «Все, опять меня продинамили, – подумал Андрей. – Ясно, что никакой доли у меня не будет…»

   В этот же вечер Прохоров встретился с Лучиным. Он коротко рассказал ему об устранении Отари, а также о встрече с Сильвестром.

   – Вот такие дела, – закончил он.

   – Здорово тебя Сильвестр «развел», – сказал Лучин. – Думаешь, он тебе долю отдаст? Да никогда в жизни! Он всегда причины найдет. Сейчас – подозрения, завтра что-нибудь новое придумает.

   – Я понимаю, – кивнул головой Андрей.

   – Короче, – проговорил Лучин, – тебе нужно начать с его заместителей… А потом… Ты меня понимаешь?

   – Вот об этом я и хотел поговорить. Помощь нужна.

   – Какая?

   – Короче, у меня есть несколько кандидатов, – и Андрей стал подробно рассказывать Лучину о структуре, которая ходила под Сильвестром. Она была достаточно обширной. Дело в том, что Сильвестр смог объединить многочисленные враждующие между собой бригады ореховской группировки, около двадцати. Каждую возглавлял лидер. Соответственно у каждой были свои подшефные коммерческие структуры. Поэтому Андрей разработал свой план. Для него было бы идеальным ликвидировать одного из бригадиров группировки и уговорить Сильвестра, чтобы она вместе с коммерческими структурами перешла под его начало. Если Сильвестр ночной клуб не отдаст, то, скорее всего, бригаду передать сможет. А устранение бригадира, естественно, свалят на бауманских.

   – Так какая помощь нужна? – повторил Лучин.

   – У меня есть два кандидата. – Андрей вытащил листок бумаги и протянул Лучину. – Нужно узнать, где они живут, где тусуются. Мне самому неудобно это делать, не дай бог, заметят, сразу подозрения будут.

   – Ясно, в этом мы поможем. Дня через три получишь информацию.

   Действительно, через три дня Андрей получил нужную информацию по обоим кандидатам. Один из них – Сережа Звонарев по кличке Звонок, второй – Коля, его фамилии Андрей не знал. Кличка Коли была странная – Йогурт. Оба были бригадирами. У Звонарева была группировка около тридцати человек, и коммерческих структур у него было двенадцать-четырнадцать. У Йогурта числилось поменьше и людей, и подшефных структур. Но Йогурта взять было трудно – он постоянно менял свое местонахождение, имея несколько любовниц, к которым ездил каждый вечер. Угадать, к кому он поедет сегодня, было невозможно. Со Звонаревым оказалось проще. У того была только одна любовница, и он ездил ночевать или к себе домой, или к ней. Поэтому представлялось легче легкого устроить засаду около обоих домов.

   Но Андрей решил сделать проще. Однажды он пригласил Звонка поужинать с ним в ресторане. После этого он хотел найти парочку девиц и предложить поехать потрахаться с ними в одно местечко. А там их будут ждать парни из группировки Андрея, кто остался в Москве. Они должны работать в масках, которые Андрей приобрел заранее. Увидев Звонка, ребятам нужно будет сразу убить его. Андрея же должны задеть, но слегка. Все это должно списаться на бауманских. После этой акции Андрею следует переговорить с Сильвестром о том, чтобы группировка, оставшаяся без бригадира, перешла под его опеку. Причина – то, что он тоже пострадал.

   Все было просчитано до мельчайших деталей. Андрей со Звонком сидели в ресторане и пили «Абсолют». Звонок выпил много, но совершенно не пьянел.

   – Ну что, Звонок, – произнес Андрей, – давай телок снимем. – Он посмотрел на часы. Было уже около часа ночи. – Поедем отдохнем!

   – А чего снимать? У меня своя есть, – ухмыльнулся Звонок.

   – Она тебе еще не надоела? – улыбнулся Андрей. – Смотри, какие классные! – Он показал на соседний столик. Там сидели четыре девушки.

   – Что, сразу четырех? – спросил Звонок.

   – Зачем? Давай двоих снимем.

   Звонок кивнул. Андрей тут же встал и подошел к соседнему столику. Договориться с девчонками не стоило никакого труда, такса была постоянной.

   – Короче, я вон ту беленькую тебе взял, – сказал он Звонку, возвратившись за свой столик.

   – Крашеная, – хмыкнул Звонок.

   – Ну и что? Ты на ней жениться, что ли, собираешься? – засмеялся Андрей. – Поехали!

   – А куда?

   – Хочешь, ко мне поедем, у меня тут квартира недалеко…

   – Да зачем к тебе? Поехали лучше ко мне, у меня хата упакованная.

   – Сначала ты с беленькой, я с рыженькой, – сказал Андрей, – а потом поменяемся.

   – Принято! – хохотнул Звонок. – Я сейчас пацанам отзвоню, пусть подтянутся.

   – Зачем это? – насторожился Андрей.

   – Как зачем? Мало ли что… Мы же сейчас в войне, – намекнул Звонок на ситуацию с бауманскими.

   – Да ладно, тут мои пацаны рядом, зачем твоих дергать? Лишнее внимание только привлекать. Тем более их еще ждать надо.

   – Ладно, уговорил, поедем с твоими, – махнул рукой Звонок.

   Вскоре, нагруженные спиртным и закусками, ребята с двумя девчонками вышли из ресторана и уселись в иномарку, на которой ездил Звонок. Из его людей в машине был только водитель. Двое ребят Андрея должны были сопровождать их сзади.

   Андрей ехал молча и пытался узнать место, где жил Звонок. Несколько дней назад Лучин передал ему подробное описание всех мест, где тусовался Звонок, в том числе и его квартиры. Андрей ездил туда с парнями, внимательно осмотрел подъезд, куда входил Звонарев, когда приезжал ночевать домой. По плану группа сопровождения, которая ехала сзади в «Жигулях» Андрея, должна была якобы потеряться. На самом деле парням следовало обогнать их, добраться до подъезда Звонка раньше и уже в масках ждать там.

   Звонок на заднем сиденье обнимался с одной из проституток. Андрей сидел впереди, время от времени поглядывая на водителя. Телок можно не трогать. Но водителя нужно будет убрать обязательно. «Интересно, – думал он, – догадаются ли об этом парни? И как у них все получится? Ведь их только двое…»

   Андрей начал волноваться.

   – Долго еще? – спросил он, повернувшись к Звонку.

   – Нет, скоро уже…

   – Мы где сейчас?

   – На Самотеке, – ответил за Звонка водитель. – Еще чуть-чуть, и мы приедем.

   Андрей понял, что Звонка развезло после выпитого.

   Вскоре машина остановилась возле кирпичного девятиэтажного дома сталинской постройки, который располагался недалеко от метро «Добрынинская». Вся компания медленно выползла из салона. Андрей тут же стал осматриваться по сторонам, но парней не увидел. Черт возьми, неужели они не успели добраться? Все дело сорвется… «Ничего, – думал он, – сейчас я им позвоню». Он нащупал в кармане мобильный телефон.

   Тем временем Звонок, вышедший из машины, не удержался на ногах и упал. Водитель поднял его и поставил на ноги.

   – Ладно, я сам, – проговорил Звонок, медленно ворочая языком. – Значит, так, машину помой и завтра жди звонка. Утром.

   – Во сколько, шеф? – спросил водитель.

   – Не знаю, как карта ляжет. Все, давай, братан! – Звонок хлопнул водителя по плечу. Тот повернулся и пошел к машине, сел за руль, но уехать не торопился.

   Андрей быстро взял Звонка под руку, чтобы тот не упал в очередной раз, и направился к дому.

   – Это, что ли, твой подъезд? – спросил он.

   – Да, этот…

   Андрей шел медленно, оглядываясь на машину Звонка. Водитель наконец включил зажигание и медленно тронулся с места, покидая двор.

   Войдя в подъезд, Андрей понял, что ребята на месте, так как лампочка на этаже не горела.

   – Черт, опять лампочка перегорела! – ругнулся Звонок, начав крутить головой. – Девчонки, вы где? – Неожиданно он громко спросил: – А ты кто?

   Тут Андрей услышал два выстрела. Он резко пригнулся и отскочил в сторону – так было задумано по сценарию. Проститутки завизжали…

Авторитет

   Подготовка к устранению Отари шла полным ходом. Наконец наступил назначенный день. В принципе акция должна была состояться накануне, но не представилось возможности. Ребята из группы устранения и группы прикрытия работали вместе второй день. Но место для устранения Отари пока еще не было выбрано. Андрей в это время старался мелькать в местах большого скопления народа, чтобы было ясно, что он не при делах.

   Вот и сейчас, вечером, он был вместе с Сильвестром в одном из ночных клубов. Говорил о пустяках с девчонками, время от времени доставал из кармана мобильник и поглядывал на дисплей, есть ли связь. Андрей очень волновался. Он знал, что сейчас Отари должен быть в ночном клубе и там все должно произойти. Если, конечно, снова что-нибудь не помешает… А связь и в самом деле была неустойчивой. Перейдешь на другое место – там уже мобильник не работает. Поэтому Андрей иногда подходил к окну, выходящему на улицу, будто бы проверяя, стоит ли его машина на стоянке, а сам вглядывался в дисплей телефона…

   Часов около четырех утра, когда Андрей уже собрался покинуть клуб, раздался телефонный звонок. Это был один из своих.

   – Работа сделана, – коротко проговорил он.

   – Все нормально, потерь нет?

   – Нет, все ушли спокойно.

   – А человек?

   – Человека нет.

   – Через час встречаемся на вокзале. – Андрей знал, что после акции парней необходимо убрать из города и отправить по различным местам.

   Вскоре Прохоров входил в здание вокзала. Увидев, что вся его команда в сборе, он слегка улыбнулся, подошел к ним и расспросил, как прошла акция по устранению Отари. На сей раз все было благополучно.

   – Мы его пасли, – первым заговорил паренек по имени Виктор. – Они подъехали целой командой к ночному клубу. Часа три-четыре там тусовались. Потом он с телками вышел. Охрана сзади. Ну, Санек огонь открыл. Он лежит… Они там какого-то парня порезали, беготня, суета началась, мы ушли.

   – Молодцы, – сказал Андрей, осматривая ребят. – Теперь все в отпуск! – Он вытащил из кармана деньги. – Билеты возьмете до нашего города, недельки через две звоните мне. Я скажу, когда приехать, лады? А основную премию получите, когда вернетесь. Все, ребята, пора! Счастливо вам добраться. И главное, в городе языками не трепите, что и как. И сами там поаккуратнее будьте. – Андрей вспомнил недавние разборки с Грушей.

   Когда ребята уехали, Андрей сел в машину и отправился домой. Нужно было выспаться.

   На следующий день он сидел в том же небольшом ресторанчике, где должна была состояться встреча с Сильвестром. Вскоре он появился.

   Андрей протянул ему руку.

   – Все знаю, – опередил его Сильвестр. – Вы кого завалили?

   – Как кого?

   – Твои перепутали. Это грузинский бизнесмен. Владелец ресторана на Арбате. А наш грузин жив и здоров. Его просто на встрече не было, – со злостью сказал Сильвестр.

Отари, 5 апреля

   Отари действительно спешил в Краснопресненские бани на встречу с коммерсантами. Всю дорогу он анализировал только что состоявшийся разговор. С одной стороны, Тохадзе и его компаньон занимались явным вымогательством, при помощи шантажа и угроз пытаясь выбить из него деньги. С другой – все эти угрозы Отари не принимал близко к сердцу, поскольку считал себя слишком известной личностью и полагал, что никто не решится с ним связываться. Но на всякий случай Отари решил поменять все номера счетов и взамен Краснопресненских бань выбрать новое место для встреч.

   До этих бань Отари добрался за сорок минут. Он сразу же отменил все ранее намеченные встречи с коммерсантами, сославшись на неважное самочувствие. Настроение у него было – хуже не придумаешь. От самоуверенности и хладнокровия не осталось и следа. Появляться перед коммерсантами в подобном состоянии Отари не желал.

   В бане осталось только ближайшее окружение Отари – спортсмены и несколько тренеров.

   Позже, уже после посещения парной, сидя за столиком с шашлыками и коньяком, Отари почувствовал, что нервное напряжение постепенно спадает. Он вновь обрел присущую ему самоуверенность и считал происшедшее не более чем досадным недоразумением. Ему лишь по-прежнему не давала покоя фраза, брошенная Тохадзе напоследок. Время от времени Отари казалось, что это было не чем иным, как оглашением смертного приговора.

   «Нет, они на это не решатся, – думал про себя Отари. – Это других можно убрать без шума, но не меня!»

   Часа через два он стал собираться домой. Хотел поехать к себе на дачу и хорошенько отдохнуть. Накинув пальто, Отари машинально проверил содержимое карманов. Там лежало удостоверение на имя президента фонда имени Льва Яшина, три тысячи долларов и полтора миллиона рублей.

   Около шести часов вечера Отари вышел из здания Краснопресненских бань. Он остановился возле своей машины, ожидая, когда администратор бани Зимин положит в багажник его машины минеральную воду, мясо и другие продукты, заказанные заранее.

   Рядом с Отари переминались с ноги на ногу несколько его ребят. Один из них рассказывал смешной анекдот.

   Отари внимательно слушал, но в какой-то момент что-то вдруг заставило его поднять голову и посмотреть вверх. Отари почувствовал, как кто-то внимательно смотрит на него с чердака стоящей напротив девятиэтажки.

Москва, Краснопресненские бани, 5 апреля, 17 часов 40 минут

   Киллер продолжал сидеть на чердаке, время от времени поглядывая на часы. Время приближалось к вечеру. Отложив термос, киллер сконцентрировал внимание на выходах из подъезда бани, внимательно наблюдая за всеми через оптический прицел. Он переводил взгляд с двери на дверь. Кроме этого, он просматривал все подходы к подъезду бани. Теперь ему необходимо было заметить, когда подъедет машина охраны. Время от времени он откладывал винтовку в сторону и закрывал глаза, резко открывая их через несколько секунд. Это был хороший прием снайпера, который Бобров знал со времени «горячих точек».

   Наконец во двор медленно въехали два одинаковых черных джипа «Мерседес» с тонированными стеклами. Приехала охрана грузинского авторитета. Джипы расположились по обе стороны от выхода из первого подъезда. Проверив правой рукой крепление глушителя, киллер погладил ствол винтовки, как бы поощряя оружие перед выстрелом, приложил глаз к объективу оптического прицела, наведя мушку на подъезд. Теперь необходимо дождаться момента…

   Вскоре киллер увидел, что двое охранников вошли в подъезд. Машинально взглянув на часы, киллер прикинул – по всей видимости, минут через десять грузин выйдет из подъезда бани.

   Время текло очень медленно. Киллер уже начал волноваться. Наконец он увидел, что один из телохранителей вышел из подъезда и, осмотревшись по сторонам, приоткрыл дверь. Наступил решающий момент. Он быстрым движением взвел курок и, затаив дыхание, положил палец на спусковой крючок.

   Вскоре из подъезда вышел высокий лысоватый грузин, рядом с ним шагало несколько человек.

   Теперь самое главное было – не волноваться. Наведя перекрестье прицела на голову грузина, киллер медленно нажал на спусковой крючок. Сразу же после первого выстрела он быстро переместил прицел немного ниже и нажал спуск второй раз. Теперь пуля должна была попасть в грудную клетку. Два выстрела – это фирменный его почерк.

   Киллер увидел, что грузин стал опускаться на асфальт. На голове у него появилась красная точка. Телохранители сразу засуетились и забегали в разные стороны. Кто-то, обхватив простреленную голову грузина, стал громко плакать и кричать.

   Киллер спокойно отложил винтовку в сторону, вытащил из сумки пистолет, положил его в карман спецовки, взял свой чемоданчик, в котором заранее были сложены отвертки, плоскогубцы, провода – все необходимое для ремонта, и направился к выходу с чердака. Через несколько секунд он уже стоял у лифта, нажав кнопку вызова.

   Страх, что его могут вычислить и ждать у подъезда, охватил киллера. Он чувствовал, что с ним что-то должно произойти. И крепко сжимал в кармане рукоятку пистолета.

   Спустившись вниз, киллер быстро вышел из подъезда и бросил взгляд на дом напротив. К этому времени зеваки уже толпились у подъезда, где, вероятно, все еще лежал застреленный грузин.

   Безжизненное тело Отари тотчас же подхватили на руки его друзья и, погрузив в джип, доставили в больницу Боткина. Несмотря на то что машина, которая везла Отари, находилась в пути не более десяти минут, помощь медиков ему уже не потребовалась.

Сыщик

   Максим и другие опера из его отдела прибыли на место убийства Отари через несколько минут. Казалось, что возле Краснопресненских бань собралось все милицейское начальство – приехали полковники Ушаков, Селиверстов, начальник ГУВД и несколько его заместителей, включая генерала Богдановича. Было также несколько человек из прокуратуры.

   Максим сразу обратил внимание на то, как нервничал генерал Богданович. Он постоянно кому-то звонил по сотовому, вел длинные разговоры на повышенных тонах, несколько раз срываясь на откровенную брань.

   Чуть позже, когда группа оперативников выехала с обысками на квартиру, дачу и в офис Отари, Богданович также решил принять участие в обыске. Он отправился в офис вместе с оперативниками.

   Максим в числе одной из бригад принялся обрабатывать жилой сектор в округе и на месте происшествия. Вскоре орудие убийства было найдено. Это оказалась малокалиберная немецкая винтовка «аншунтц» № 1392909 с оптическим прицелом № Б-70875, на котором стояло клеймо санкт-петербургского завода «ЛОМО». Она лежала на чердаке дома номер 4/29 по улице Пресненский Вал, у слухового окна, из которого открывался прекрасный обзор входа в бани и прилегающей к нему территории.

   Стрельба, как вычислили эксперты, велась из положения с колена, под углом 30-40 градусов. Для удобства киллер сделал себе нечто вроде подставки из четырех кирпичей. Криминалисты определили, что киллер использовал патроны иностранного производства, с усиленным пороховым зарядом.

   Но, пожалуй, больше всего поразила сыщиков одна деталь: приклад после роковых выстрелов киллер разломал на две части. В криминальном мире считалось, что таким образом убийца отдает последнюю дань почести убитому им авторитету. Это была весьма характерная примета, и не оставалось сомнений в том, что киллер знаком с традициями и законами уголовного мира.

   Для Максима убийство Отари было как снег на голову. Он никак не мог поверить в то, что вся закрутка с Отари уже закончилась и фигурант по их оперативной разработке мертв.

   К тому времени из Боткинской больницы поступило официальное подтверждение о смерти Отари. А из информации, предоставленной другой бригадой сыщиков, которая отправилась в морг Боткинской больницы осматривать тело Отари, Максим узнал, что в карманах убитого был найден паспорт на имя Л. Арнбы, признанный впоследствии экспертами ГУВД Москвы поддельным.

Ваганьковское кладбище, 8 апреля, 12 часов

   С раннего утра у Ваганьковского кладбища наблюдалось скопление иномарок престижных моделей и людей в кашемировых пальто и пиджаках. К полудню их число (по самым приблизительным подсчетам) перевалило за полторы тысячи. В толпе были замечены многие известные спортсмены, артисты и бизнесмены, такие как народный артист СССР Иосиф Кобзон; известный киноактер, президент Форума болельщиков футбола Борис Хмельницкий; популярный певец Александр Розенбаум; олимпийские чемпионы: биатлонист Александр Тихонов, боксер Станислав Степашкин, борцы Михаил Мамиашвили, Николай Балбошин.

   Кроме того, на похороны съехались представители практически всех преступных группировок города, в том числе воры в законе и авторитеты криминального мира. Солидную часть толпы составляли представители прессы и телевидения. На похоронах присутствовали представители практически всех московских газет.

   В 12.20 закончилась панихида, гроб с телом Квантришвили вынесли из кладбищенского храма и поставили на траурный постамент. Все желающие смогли подойти и проститься с телом…

   На похоронах присутствовали и более тридцати оперативных сотрудников МУРа, РУОПа, МВД и ФСК, которые вели видеосъемку. Кроме того, у входа на кладбище стоял автобус с бойцами ОМОНа и микроавтобус со спецназовцами. Однако эти меры предосторожности оказались излишними: никаких инцидентов и нарушений общественного порядка во время церемонии зарегистрировано не было. С утра перекрывшие движение по прилегающим улицам сотрудники ГАИ, буквально сбиваясь с ног, тщетно пытались справиться с потоком все прибывающих иномарок.

   Около 14.00 гроб с телом г-на Квантришвили был опущен в могилу, и пятеро землекопов принялись за работу. Отари похоронили прямо у входа на кладбище, рядом с могилой старшего брата Амирана.

Авторитет

   Андрей Прохоров сидел за столиком небольшого ресторанчика вместе с Сильвестром и обсуждал с ним текущие дела. После убийства бригадира бауманских прошло уже две недели. Сильвестр был очень доволен этой акцией. Сейчас обсуждалось новое задание, которое Прохорову необходимо было выполнить со своей группой.

   – В общем, Андрюха, расклад такой, – говорил Сильвестр. – Больше этого гада я терпеть не могу. Короче, тебе, братишка, нужно убрать Отари. Он папа для бауманских. Но имей в виду – надо это провернуть очень искусно. Все же он авторитет. Зато сделаешь красиво – все у тебя будет хорошо.

   – Послушай, Иваныч, – сказал Андрей, подняв голову, – а что значит «все будет хорошо»? Что я стану иметь? Пару косарей мне пришлешь или десятку?

   – А что, тебе этого мало? – недовольно поморщился Сильвестр.

   – За такую фигуру – конечно, мало. Что я ребятам скажу? Пойми, я их из города вытащил. Говорю им, что мы работаем с авторитетнейшим человеком. А по сути, ничего не имеем, только мелкие деньги – на еду, на девчонок… Даже мобильников у братвы нет, не говоря о тачках…

   – Так зарабатывай бабки!

   – А когда мне их зарабатывать, как не сейчас, за такую крупную фигуру!

   – Так чего ты хочешь?

   – Ты говоришь, что у вас с Глобусом покойным спор из-за ночного клуба.

   – Да, не поделили мы его, – кивнул Сильвестр.

   – Давай так. Если я уберу Отари, то мы в доле по ночному клубу. Тебя такой вариант устроит?

   – Ты сначала работу сделай, а потом говорить будем! – оборвал его Сильвестр.

   – Нет, Иваныч, давай сначала договоримся. Тебя устроит такой вариант?

   – Если все красиво сделаешь, никаких стрелок в нашу сторону не будет, считай, договорились.

   – Хорошо. Значит, скоро мы с тобой станем партнерами, – улыбнулся Прохоров.

   – Посмотрим, – усмехнулся Сильвестр, вставая из-за стола.

   Андрей вышел из ресторана, сел в ожидающий его «жигуль» и направился в бильярдную, где обычно встречался со своими парнями. Те уже ждали его – было договорено заранее, что состоится что-то вроде производственного совещания.

   Андрей рассказал о последнем задании Сильвестра, пообещал всем хорошую премию за выполнение работы.

   – Мы начинаем подготовку к сложнейшей акции, – говорил он. – Вот наш клиент, – он вытащил из кармана несколько фотографий. – Он бывает… – Андрей стал перечислять названия ночных клубов и ресторанов, которые любил посещать Отари. – На подготовку отводится две недели.

   – Для операции новые автоматы, снайперские винтовки нужны, – проговорил один из парней.

   – Автоматы я достану.

   После встречи с подельниками Андрей поехал на встречу с Лучиным.

   – Как дела? – поинтересовался Владимир.

   – Отари мне поручили…

   – Хорошо, исполняй.

   – «Калаши» нужны.

   – Я тебе подскажу место, где их можно купить.

   – А я думал, у вас можно стрельнуть…

   – Нет, мы оружие не выдаем, и тем более им не торгуем. Но найти автоматы в Москве не проблема. Запиши адресок! – Лучин продиктовал адрес точки, где продавали оружие.

   – А вы откуда это место знаете? – поинтересовался Андрей.

   – Мы его давно контролируем, информация о нем поступает из нескольких источников.

   – А чего не берете?

   – Рано еще. Как материала побольше накопим, так и возьмем.

   – Я вот что думаю, – продолжил Андрей. – Хочу укрепить свою материальную базу…

   – И что ты предлагаешь? – насторожился Лучин. – Чтобы мы тебе спонсорскую помощь оказали?

   – Нет, на вас надеяться бесполезно. Я хочу несколько коммерческих структур к рукам прибрать, под «крышу» взять.

   – Пожалуйста, бери. Какие структуры взять хочешь?

   – Какие вычислим.

   – А ты сможешь с московской братвой нормальную стрелку провести?

   – А почему нет? Смогу.

   – Давай, попробуй. Главное, чтобы тебя там не завалили, – усмехнулся Лучин. – Когда на стрелку поедешь, стволов с собой не бери. А если возьмешь, то предупреди, где стрелка будет, чтобы я вас подстраховал.

   – Да ладно, – беспечно махнул рукой Андрей, – все будет нормально!

   Вскоре они расстались.

   Идея взять несколько коммерческих структур появилась у Андрея давно. Он хорошо понимал, что тех денег, которые выделял ему Сильвестр на содержание группировки, было недостаточно. Да и сам он хотел ездить не на подержанных «Жигулях», а на хорошей иномарке, на каких раскатывала уже вся московская братва, более или менее уважающая себя. Поэтому первым местом, которое Андрей решил взять под опеку, был магазин, торгующий автозапчастями. Вторым – стало небольшое кафе.

   – Кто хозяин? – подъехав в магазин автозапчастей, поинтересовался он у продавца. Тот растерянно молчал. – Кто старший, я спрашиваю? – Андрей всем своим видом показывал, что в магазин пришел не в гости, а с достаточно серьезными намерениями.

   – Сейчас я менеджера позову, – быстро ответил продавец.

   Вскоре в зале появился мужчина в костюме и темной рубашке с галстуком.

   – Кто меня спрашивал? – проговорил он.

   – Ты тут старший будешь? – спросил Андрей.

   – Я. Что вы хотите?

   – Пойдем побазарим, – Андрей направился в сторону подсобки.

   Вскоре они с менеджером сидели за небольшим столом.

   – Тебя как зовут? – спросил Андрей.

   – Володя.

   – Как бизнес у вас идет, Володя?

   – Да ничего, потихоньку… А вы что хотите предложить?

   – Охранные услуги. Мало ли что, наезды всякие… Контора мы серьезная, – начал нахваливать себя Андрей.

   Но Володя неожиданно прервал его:

   – Простите, пожалуйста, я не знаю вашего имени…

   – Андрей меня зовут.

   – Андрей, у нас уже есть охранная структура.

   – А что за люди?

   – Не знаю. Они себя не называют, но мы давно им платим.

   – А если ты блефуешь или меня просто «разводишь»? Ты знаешь, что за это тебе может быть?

   – Знаю, – спокойно ответил Володя. – Давайте я вас с ними свяжу. – Он вытащил из бокового кармана пиджака мобильный телефон и набрал номер. – Алло, это я, Володя. Тут люди пришли, тебя спрашивают… – Он протянул трубку Андрею.

   – Алло, – грубо произнес Андрей, – кто говорит?

   – Меня Гера зовут, я из Перова. А ты кто? Представься.

   – А я Андрей, из Уральска.

   – Откуда? – удивленно проговорил Гера. – Что-то я о таких не слышал… Короче, через час на Краснохолмском мосту будешь? На стрелку подъедешь?

   Андрей взглянул на часы.

   – Подъеду.

   – Ну, тогда до встречи, братан!

   Андрей хотел спросить, как они найдут друг друга, но понял, что этот вопрос неуместен. Он выключил телефон и протянул его Володе. Тот пожал плечами, как бы говоря – разбирайтесь сами, мне все равно, с кем работать.

   Андрей встал.

   – Ну ладно, смотри, если ты блефуешь, – он грозно посмотрел на менеджера, – то знай, что за это тебе придется ответить. Мы твой бизнес заберем.

   – Да вы что, ребята, какой блеф! Там тоже пацаны серьезные…

   – Ладно, посмотрим, что за братки у тебя, – усмехнулся Андрей.

   Минут через сорок Андрей со своими ехал в сторону Краснохолмского моста. Остановившись возле гаишника, парень, сидевший за рулем, спросил:

   – Товарищ лейтенант, а где тут Краснохолмский мост?

   Гаишник удивленно посмотрел на него.

   – Ты правильно едешь. По набережной прямо до конца, с левой стороны мост большой будет. Это он и есть.

   – Спасибо, товарищ лейтенант! – Парень нажал на газ.

   – Ты что, придурок? – ткнул его в бок Андрей. – У ментов место будущей стрелки спрашиваешь?

   – А у кого же еще спрашивать, как доехать? Куда ни плюнь – все вокруг приезжие, – стал оправдываться водитель. – Я часто спрашиваю, никто не знает в этой Москве, где что находится.

   Вскоре парни были у Краснохолмского моста. Подъехали на двух машинах, в которых было шестеро. Андрей вышел и осмотрелся.

   – Ну, и где же перовская братва? – спросил один из напарников.

   – Сейчас подъедут, наверное.

   – Может, нам на другой стороне встать?

   – Вроде на этой договаривались…

   – Смотри, машины подъезжают. Это они или менты?

   Действительно, появились четыре машины, из которых вылезло человек шестнадцать. Андрей оглядел их. Нелепо получилось – их всего шестеро, а с той стороны – шестнадцать… Ладно, стрелка есть стрелка, надо базарить.

   – Ты, что ли, Андрей? – К Прохорову подошел высокий парень с бритой головой.

   – Я.

   – Здорово, братан! Я – Гера. Какие дела?

   – Да вот, точку пробивали…

   – Точка эта наша. Мы туда даже бабки свои влили. Так что извини, брат, тебе тут ничего не обломится.

   – Да я вижу…

   – Ты, говоришь, откуда, из Уральска приехал? А что, у вас только шесть человек? – Гера посмотрел на стоящих неподалеку ребят.

   – Нет, нас больше. Зачем сюда толпу везти?

   – Это тоже верно. Кого в Москве знаешь?

   – Мы с Сильвестром работаем.

   – С Сильвестром? – удивленно переспросил Гера. – Сильвестр – мужик серьезный. А ты, случаем, не «ерша» мне тут гонишь? – недоверчиво усмехнулся он.

   – А что, не похоже?

   – Люди Сильвестра более упакованы, не на «шестерках» ездят, а на нормальных тачках.

   Андрей кивнул.

   – Мы особо не светимся.

   – Понятно… Ну что, держи краба, – Гера протянул руку. – Если что – на «трубу» звони, мой номер теперь знаешь.

   – Гера, извини, что так получилось – потревожил тебя… – сказал Андрей.

   – Ничего, все нормалек! Мы на такие стрелки знаешь, сколько раз в день ездим? Все голодные, по Москве рыскают, нас от серьезных дел отрывают.

   Андрею стало неприятно от таких слов. Гера специально унижал их, имея в виду, что они – голытьба какая-то. Да, с шестью ребятами дело не пойдет. Надо что-то придумывать.

Сыщик

   В РУОПе за это время ничего нового не произошло, пожалуй, кроме одного случая, который навел Максима на определенные размышления. Дело было так…

   Как-то утром, выйдя из подъезда своего дома, Максим сел в машину и хотел уже выехать на основную дорогу, как неожиданно его подрезала иномарка – «БМВ» последней модели. Причем подрезала так резко, что Максим чуть не влетел в стоявший неподалеку фонарный столб.

   Максим открыл окно и хотел было выругаться, но неожиданно черные тонированные стекла «БМВ» опустились, и Максим увидел, что машина битком набита бритоголовыми братками. К удивлению Максима, один из них, по виду самый наглый, ощерился в улыбке и поздоровался с ним, назвав по имени. После этого парень осведомился о том, как у Максима идут дела, но ответа братки дожидаться не стали. Машина тут же умчалась, лихо срезав на повороте.

   Максиму оставалось только гадать, что это были за люди и откуда они его знают.

   «Может быть, это просто совпадение? – думал он, выезжая на основную дорогу и поворачивая в сторону центра. – Или кто-то все-таки наблюдает за мной? А если так, то кто это может быть? Бандиты или ребята из спецподразделения ГУВД?»

   Максим слышал, что существуют специальные подразделения, которые проверяют в основном личный офицерский состав на предмет выявления коррупции и других сомнительных связей.

   «Неужели за мной установили слежку? – думал Максим. – Но тогда зачем им со мной здороваться? Если только из милицейской солидарности – мол, мы тебя предупреждаем о том, что ты под колпаком? Нет, не похоже…»

   Погруженный в раздумья, Максим подъехал к «Динамо», где сегодня у него и его коллег было занятие по общей физической подготовке.

   Отзанимавшись положенные два часа и порядочно устав, Максим вышел на улицу и, памятуя о недавнем происшествии, придирчиво осмотрел колеса своей машины. На сей раз все было в порядке. Неожиданно его кто-то окликнул. Максим обернулся. К нему упругой, спортивной походкой шел Гурам.

   – Привет, Максим! – сказал он. – Как дела? Как колеса? Надеюсь, сегодня все в порядке?

   – Да вроде все путем, – ответил Максим.

   – А я тут мимо иду, смотрю – знакомый «жигуленок» стоит. Что, на тренировку приезжал?

   – Да.

   Неожиданно около Гурама остановился черный «Мерседес» с тонированными стеклами. Стекло передней дверцы опустилось, и на водительском месте Максим увидел человека, в котором сразу же признал Отари.

   – Здравствуй, Гурам! Давненько не виделись! Как жизнь? – произнес мужчина.

   – Здравствуй, Отари! – ответил Гурам почтительно. – У меня все хорошо. Дела в гору идут.

   Отари вышел из машины. Перекинувшись с Гурамом несколькими словами, он обратил внимание на переминающегося рядом с ноги на ногу Максима.

   – Здравствуйте, молодой человек! – сказал он улыбаясь и протянул Максиму руку.

   – Это Отари Давидович, известный спортивный и общественный деятель нашей страны, – представил Гурам Отари.

   Максим кивнул. Он попал в неловкое положение, поняв, что эта встреча вряд ли была случайной. Скорее всего, Гурам работал на Отари и подводил ему нужных людей для знакомства. Только вот зачем он понадобился всесильному Отари Давидовичу, Максим не понимал. Тут в голову ему пришла мысль, что, возможно, те братки, которые поздоровались с ним сегодня у подъезда, тоже были людьми Отари.

   – Ну что, сыщик, – продолжал улыбаться Отари, – пойдем поговорим? Есть серьезный разговор.

   Деваться Максиму было некуда, и он поплелся вслед за Отари. Вскоре они оказались у небольшого кафе, где летом продавали мороженое, а зимой – соки, пирожные и напитки. Отари зашел внутрь. Девушка за прилавком приветливо поздоровалась с ним:

   – Добрый день, Отари Давидович, рада вас видеть!

   Было ясно, что Отари завсегдатай этого кафе и весь обслуживающий персонал спортобщества «Динамо» его хорошо знает.

   Отари предложил Максиму сесть за столик. Буфетчица тут же подбежала к дверям и повесила на ручку табличку «Санитарный час».

   «Интересно, – подумал Максим, – это у них было заранее обговорено или она всегда так делает, стоит Отари войти в кафе?»

   – Что будешь пить? – спросил Отари. – Чай, кофе или, может, коньяку хочешь?

   Эти расспросы напомнили Максиму визит к Богдановичу. И ему стало не по себе.

   – Нет, спасибо, ничего не буду, – ответил Максим. – Вы о чем-то хотели со мной поговорить. Я очень внимательно вас слушаю, Отари Давидович.

   – Ты что, торопишься куда-нибудь? – взглянув на свои массивные золотые часы, спросил Отари.

   – Нет, не особенно, но мне сегодня еще на работу ехать, – ответил Максим.

   Отари ничего не сказал, лишь задумчиво покачал головой.

   – Как дела у Малькова? Надеюсь, на поправку пошли? – неожиданно спросил он.

   Максим чрезвычайно удивился осведомленности Отари, но взял себя в руки и нехотя ответил:

   – Ему уже лучше.

   – Да, странная штука жизнь! – продолжал Отари. – Никогда не знаешь, что тебя ждет завтра. Можно остаться живым и невредимым, выполняя самое опасное задание, и оказаться одной ногой в могиле из-за какой-то идиотской драки у подъезда! Не правда ли, все это так непредсказуемо?

   Максим понял заявление Отари как намек на то, что и его тоже может постигнуть участь Малькова, если он откажется сотрудничать с Отари.

   Тем временем Отари продолжал свой двусмысленный монолог.

   – Знаешь, – сказал он, – самое неприятное – это то, что люди сначала обещают, говорят, что все сделают, а потом неожиданно отказываются от своих слов, предлагая какие-то глупые, детские отмазки.

   «К чему это он клонит?» – подумал Максим.

   – Да, а тех мудаков, что избили твоего напарника, так и не нашли? – спросил Отари.

   «Неужели это опять намек? Может быть, Мальков был повязан с Отари? Или он что-нибудь пообещал ему и не сдержал своих слов? Но что он мог ему пообещать?»

   – Ты знаешь, – продолжал тем временем Отари, – я давно тебя приметил, еще тогда, когда вы с Мальковым моего Георгия со стволом «приняли». Я многое про тебя знаю. Знаю про твою работу, знаю, чем ты занимаешься. – Он пристально посмотрел в глаза Максиму. – Поэтому, сыщик, я крутить вокруг да около не буду, а скажу тебе прямо.

   Максим вспомнил, как то же самое, слово в слово, сказал генерал Богданович, когда говорил с ним в своем кабинете.

   – Я предлагаю тебе очень серьезные деньги за дискетку, на которую ты перебросишь кое-какие данные из своего компьютера, – заявил Отари.

   «Откуда он знает про информацию, которая хранится в моем компьютере?» – еще больше насторожился Максим. Теперь ему стало ясно, что Отари в курсе всех дел, происходящих в РУОПе.

   – Тут никого нет, – продолжал Отари, – и никто нас не слышит. Я предлагаю тебе вот такую сумму. – Отари взял салфетку из стакана, стоящего на столике, и, вытащив изящную ручку «Паркер», быстро написал трехзначную цифру. Затем он вывел перед суммой изящную латинскую букву S и два раза перечеркнул ее.

   – Тысяч, сыщик, тысяч, – добавил Отари, показывая на цифру. – Ну как, согласен?

   Сумма была очень солидной. Максим немного помолчал, а потом отрицательно покачал головой.

   – Что, мало? – понял по-своему молчание Максима Отари. – Можно добавить!

   – Дело не в сумме, – сказал Максим. – Просто я не согласен.

   – А чего ты боишься? Скажи мне откровенно, тут же никого нет. Начальства боишься?

   Максим пожал плечами.

   – Просто не хочу, – сказал он, думая лишь о том, как ему не потерять самообладания и не запустить в эту мерзкую рожу стаканчиком с салфетками.

   – Но ведь если не хочешь ты, другие люди все равно добудут для меня эту дискетку! Просто это очень глупо. Ты человек, изначально владеющий информацией. И ты имеешь возможность хорошо заработать на этой информации. Если ты откажешься – это ничего не изменит, кроме того, что ты не получишь ни копейки. А дискета все равно дня через два будет у меня – в этом нет никакого сомнения. Не веришь?

   Максим пожал плечами. Внутри у него все клокотало от ярости.

   – Ладно, сыщик, – сказал Отари, – я вижу, ты совсем растерялся от такого предложения. Не ожидал, что сам Отари к тебе придет и будет как с давним приятелем разговаривать? Ладно, иди с миром и подумай. Через три дня тебе от меня позвонит человек и спросит о твоем решении. А пока хорошенько подумай! И помни – такое предложение бывает раз в жизни, и глупо им не воспользоваться.

   Максим поднялся и быстро вышел из кафе. Отари остался сидеть за столиком.

   Приехав в РУОП, Максим сразу же решил доложить начальству о своей встрече с Отари. Но ни Рыбкина, ни Селиверстова на месте не оказалось. Двери их кабинетов были заперты. Секретарша доложила, что Селиверстов вместе с Рыбкиным отбыли пару часов назад. Должно быть, их снова гоняли по этим комиссиям по делу Малькова…

   Максим вернулся в отдел. Там тоже не было ни души. Сев за свой стол, Максим вновь вернулся к невеселым мыслям. «Странное дело получается, – думал он. – С одной стороны, Отари пасут, за ним следят представители различных спецслужб, в том числе и наши ребята из РУОПа. С другой – он практически открыто встречается со мной. Где же наблюдение? Или ребята из "наружки" все видели и умышленно допустили эту встречу?»

   На соседнем столе зазвонил телефон. Сняв трубку, Максим услышал незнакомый мужской голос:

   – Добрый день. Вас беспокоит старший лейтенант первого отделения милиции, – и мужчина назвал свою фамилию. – Могу я услышать Сергея Малькова?

   – А его нет.

   – Когда он будет? – поинтересовался мужчина.

   – Я точно не знаю. Оставьте мне информацию, я ему передам.

   На другом конце провода наступила тишина. Затем мужчина заговорил вновь:

   – Понимаете, у меня срочное дело. Не могли бы вы сказать, кто его замещает?

   – Мы все его замещаем, – ответил Максим, не совсем понимая, чего от него хотят.

   – И вы тоже? – обрадовался невидимый собеседник. – Тогда позвольте узнать, с кем я говорю?

   Максим представился.

   – Тут вот какая ситуация. Нами задержан один наркоман, который странно себя ведет и утверждает, что он является информатором Малькова…

   – Уж не Леша ли Наседка? – опередил лейтенанта Максим.

   – Да, его фамилия Наседкин. Так вы его знаете?

   – Я о нем слышал.

   – В таком случае вам не трудно будет приехать к нам? Наше отделение находится недалеко от вас, около Даниловского рынка. Понимаете, нужно поговорить, но разговор не телефонный.

   – Хорошо, сейчас буду, – ответил Максим и положил трубку.

   Первое отделение милиции размещалось в стандартном двухэтажном здании времен развитого социализма. Поднявшись на второй этаж, где находилась следственная часть, Максим без труда нашел кабинет, откуда ему звонили. Войдя, он увидел парня лет двадцати восьми, сероглазого и темноволосого. Это и был телефонный собеседник Максима.

   Максим представился. Парень привстал со стула и протянул ему руку для приветствия.

   – Рад познакомиться, – сказал он. – Тут вот такое дело… Мы сегодня на рынке проводили облаву, шмон по наркотикам. Ну и зацепили одного любопытного мужичка. Точнее, на него указали покупатели как на сбытчика наркотиков. Мы его прошмонали, но ничего при нем не нашли. Тем не менее все-таки задержали, так как на него указали. Привезли в отделение, тут-то он и начал фокусы показывать.

   – Какие фокусы? – спросил Максим.

   – Чуть ли не внештатным сотрудником РУОПа назвался. Говорил, что выполняет какое-то суперважное задание. Мы думали, что он того, – и парень покрутил пальцем у виска, – вроде как у него с головой не в порядке. Но тут фокусник нас опять удивил. Он назвал фамилии половины сотрудников РУОПа. Тут уж мы решили позвонить вам, на всякий случай.

   – Ну и где этот Наседкин?

   – Сейчас мы его вызовем, – сказал оперативник и, сняв трубку телефона, набрал номер дежурного офицера. – Слышь, Захарыч, пусть ко мне приведут давешнего фокусника. Да, Наседкина…

   Через несколько минут сержант милиции втолкнул в кабинет худощавого светловолосого мужчину лет тридцати. Внешний вид его оставлял желать лучшего – пальто помято и испачкано, волосы взъерошены, под левым глазом фингал.

   – А фингал у тебя откуда? – удивился оперативник, оглядев Наседкина с головы до ног.

   – Да это я там, в камере, с братвой помахался, – меланхолично заявил парень, пытаясь вытереть испачканный ботинок о брючину.

   – Хватит марафет наводить, – усмехнулся лейтенант. – Садись вот сюда! – Он указал парню на стул. – Ты просил нас руоповцев позвать. Вот этот товарищ из РУОПа. Будешь с ним разговаривать?

   – Буду, – буркнул парень, внимательно посмотрев на Максима. – А можно мне с ним один на один поговорить? – добавил он.

   – Валяй, – сказал лейтенант и, прихватив с собой какие-то бумаги, вышел из кабинета.

   – Вы кто? – спросил парень.

   – Я Максим Калинин.

   – В каком отделе вы работаете?

   – Я что-то не понял, это допрос? – удивился Максим. – Извини, но на роль моего начальства ты явно не тянешь!

   – Дело в том, что я с Мальковым работал, подгонял ему кое-какую информацию, – стушевался парень. – А вас я и не знаю совсем… Почему Мальков сам не приехал?

   – Он не может приехать, очень занят.

   – А когда сможет? – настойчиво вопросил Наседкин. – У меня дело очень срочное.

   – У него тоже важное задание, – начиная злиться на дотошного парня, ответил Максим. – Боюсь, что он не скоро приедет. В настоящий момент его даже в городе нет.

   – А вы его замещаете, значит? – продолжил свой допрос Наседкин.

   – В некотором роде да, – устало подтвердил Максим. – Так что ты хотел ему передать?

   – У меня для него есть очень важная информация, – шепотом сказал парень и вдруг, словно опомнившись, громко спросил: – А у вас документ есть?

   – Какой документ? – не сразу врубился Максим.

   – Ну, удостоверение, что вы в РУОПе работаете, в пятом отделе.

   – Да, документ у меня есть, – чуть ли не скрежеща зубами, сказал Максим и, достав удостоверение, показал его парню. Тот развернул корочки, самым тщательным образом сверил фотографию с оригиналом, а затем так же внимательно прочел имя, фамилию и все остальные данные.

   – Слушай, Максим, тут такое дело, – снова перешел на шепот парень, возвращая Максиму удостоверение. – Меня менты зацепили случайно. Я чистый, ничего у меня не было. Только барыга на меня показал, да и то, я уверен, его менты заставили.

   – Короче, что ты хочешь сказать? – спросил Максим, уже понимая, к чему клонит Наседкин.

   – Меня Мальков всегда отпускал, – подтверждая его догадку, прошептал парень. – У меня сейчас важная информация есть, я ее тебе передам. А ты поговори там, пусть меня выпустят. К тому же сам видишь, у меня конфликт возник в камере…

   У Максима не было ни малейшего желания слушать излияния Наседкина о его камерных приключениях.

   – Так что же у тебя за важная информация? – спросил он.

   – Ну, ладно, слушай, – покорно начал Наседкин. – Завтра в ресторане «Загородный», вечером, будет воровской сход.

   – Чего-чего? – опешил от неожиданности Максим.

   – Степа день рождения будет отмечать. Соберутся многие жулики и авторитеты, – объяснил Наседкин.

   – Какой еще Степа? – спросил Максим.

   – Ты что, в натуре, Степу не знаешь? – удивился Леша. – Это же жулик известный, можно сказать, союзного значения.

   – И что мне делать с этой информацией? – спросил Максим.

   – Как что? Хотите – шмон устройте, хотите – сфотографируйте всех на память, это уже вам решать.

   – А еще какая-нибудь информация есть? – спросил Максим, записывая в свой блокнотик: «Ресторан "Загородный", Степа».

   – Вторая новость вообще сенсационная, – заявил Наседкин и, сделав профессиональную паузу, продолжил: – Знаешь, мент, Отарика-то заказали!

   – Как заказали? Кто? – воскликнул Максим.

   – Слухи разные ходят. Говорят, что спецслужбы какие-то. Но не менты, это точно.

   – Откуда ты знаешь? А ну рассказывай все подробно! – стал допытываться Максим.

   – У меня есть кореш один, он оружием торгует. Ну вот, к нему его коллега приехал на днях, из Прибалтики, привез винтовку и сказал, что якобы эта винтовка для Отарика. А заказали винтовку то ли охранная фирма, то ли спецслужбы, которые замыкаются на правительство.

   – Как фамилия этого кореша, который оружием торгует? – осведомился Максим.

   – Мальков его знает. Янис из Прибалтики. Фамилии его не знаю. Он сотрудничает с этой самой охранной фирмой. По-моему, «Хатон», а может, и «Хитон», в общем, хрен ее разберет, как она называется, – сказал Леша.

   Максим записал всю информацию. Теперь ему нужно было срочно ехать на базу, чтобы поставить в известность начальство.

   – Слышь, начальник, ты про меня-то не забудешь? – спросил Леша, заметив, что Максим собирается уходить.

   – Что, пойти сказать, чтобы братва тебя не трогала? – пошутил Максим.

   – Выпускать пора меня, – важно сказал Леша, разводя руками. – Пусть твое начальство с тутошним созвонится и велит меня выпустить!

   – Ладно, – усмехнулся Максим, – чем могу, помогу.

   Леша что-то говорил ему вслед, но Максим уже не слышал его последних слов. Он пулей вылетел из отделения милиции и вскоре был на Шаболовке.

   Всю информацию он решил сразу довести до сведения полковника Селиверстова. Тот отнесся к полученным от Наседкина сведениям с большим вниманием и тут же дал распоряжение об отправке одной из опергрупп в ресторан «Загородный». Парни должны были сфотографировать всех участников воровской сходки и собрать о ней как можно больше информации.

   Насчет сведений, имеющих отношение к Отари, Селиверстов сказал:

   – Да, мы знаем этого Яниса из Прибалтики. Он частенько у нас бывает. Но что касается заказа на Отари, это для меня новость. Можно сказать, как гром среди ясного неба! Может быть, это деза? – после секундного раздумья предположил полковник.

   Максим пожал плечами:

   – Я практически об этом ничего не знаю.

   Тут Максим вспомнил, что не рассказал Селиверстову о своей встрече с Отари.

   – Я не доложил вам еще об одном важном происшествии, – сказал он.

   – О каком? – насторожился полковник.

   И Максим рассказал о том, как возле спорткомплекса «Динамо» его «выцепил» Отари, и о разговоре, который состоялся между ними в кафе. Селиверстов молча выслушал сообщение Максима. Узнав о сумме, которую Отари предлагал ему за дискету с информацией из досье, он присвистнул и покачал головой. Затем задумчиво почесал затылок и сказал:

   – Это работа генерала Богдановича. А вот кто из наших генерала информирует – для меня загадка.

Валерий Карышев. Приговоренные без суда

Москва, Новый Арбат, 2 января 1994 г., 1.30

   В половине второго ночи у ресторана «Арбат» не было ни души. Все добропорядочные жители досматривали сны, и только две одинокие мужские фигуры маячили на тротуаре. По всей видимости, мужчины только что покинули ночное заведение и теперь раскачивающейся походкой медленно шли к стоянке машин.

   Один из них был крупного спортивного телосложения, под ладно сидящим костюмом бугрились узлы мышц. Лицо его казалось простым и открытым. Второй – щуплый и худощавый. Кожа лица его была смуглой, а разрез глаз выдавал текущую в жилах восточную кровь.

   По всей видимости, идущие неплохо провели время – походка их была неуверенной. То одного, то другого заносило в сторону.

   Подойдя к своей машине, один из мужчин – тот, что был покрупнее, остановился и, опустив руки в карманы, стал что-то тщательно искать.

   – Антон, – пьяненько ухмыльнувшись, обратился к нему его смуглолицый спутник, – если ищешь ключи от машины, то, должен тебе сказать, ты их оставил в ресторане.

   Антон отмахнулся и отрицательно покачал головой, совершенно не соглашаясь со своим приятелем. Он продолжал упорно шарить по карманам.

   Внезапно рядом с машиной появился еще один мужчина. Это был невысокого роста человек, одетый в темную кожаную куртку и темные джинсы. На голове его красовалась черная вязаная шапочка, надвинутая почти на глаза.

   Не успели подвыпившие приятели опомниться, как незнакомец быстрым движением достал из бокового кармана куртки пистолет с навернутым на ствол глушителем и поднес его к затылку крупного мужчины.

   Раздались еле слышные хлопки, и Антон медленно стал опускаться на влажный от недавнего дождя асфальт. Половина его головы теперь представляла собой жуткое месиво крови, мозгов и дробленых костей. Его спутник застыл неподвижно, словно парализованный кровавой сценой, происшедшей у него на глазах.

   Тем временем убийца навел пистолет на смуглого.

   – Где он?

   – Кто? – также еле слышно переспросил смуглолицый.

   – Сам знаешь, – пояснил киллер, и в голосе его послышались явные нотки угрозы.

   – А, понял… – еле двигая губами и не спуская взгляда с дула пистолета, пролепетал смуглый. – Так он не приехал… Дома остался…

   Он хотел было сказать что-то еще, но не успел – киллер нажал на курок. Опять прозвучало два еле слышных хлопка. Через несколько мгновений на земле лежало уже два трупа.

   Незнакомец наклонился над мертвыми, проверяя качество проделанной работы, затем положил свой пистолет с глушителем у ног жертв. Еще раз внимательным взглядом окинув залитый кровью клочок асфальта, убийца перешел на противоположную сторону улицы и заспешил прочь.

Москва, стрелковый клуб на Волоколамском шоссе, 17 января, 17 часов

   Крыша металлического гаража пружинила под ногами, вибрировала, мелкие камешки и куски смолы летели вниз, и киллер, сгруппировавшись, распластался на огромном металлическом листе. Взглянул на лежавший рядом автомат Калашникова, отодвинул в сторону футляр для теннисных ракеток (в котором «АКСУ» и был принесен сюда среди бела дня), перевел взгляд вниз, на дорогу…

   Вот уже полчаса он лежал тут, в засаде, рядом с тиром на Волоколамском шоссе, ожидая появления машины авторитета Бобона, лидера бауманской ОПГ.

   Владислав Выгорбин, он же Бобон, он же Ваннер, признанный авторитет бауманской бригады, был правой рукой покойного Глобуса. Процветающий бизнесмен, соучредитель «Тринити Моторз» и совладелец ресторана «Фидан», этот человек, имевший, кстати говоря, три судимости, занимал серьезное место в крапленой колоде криминальной Москвы – где-то между козырной десяткой и валетом. Бауманская бригада славилась в столице как огневой мощью, так и количеством бизнесменов, под нее подписанных. После убийства Длугача часть подконтрольных вору фирм и банков, естественно, перешла под Бобона.

   Ваннер, как и его покойный босс, ориентировался на «лаврушников», кавказских воров, многих из которых в Москве считали «апельсинами», то есть ворами-скороспелками, и потому не любили. Выгорбин, ориентированный на кавказцев, автоматически выступал оппонентом традиционному российскому криминалитету. Назревал конфликт, который неизбежно должен был вылиться в стрельбу и кровь…

   Бобона искали долго и упорно – выставили засады во всех местах, где только мог появиться авторитет бауманских: у казино «Черри», рядом с подъездом его квартиры, у офиса фирмы «Тремо». Но Выгорбин, прекрасно понимавший, что ему грозит, умело обходил расставленные силки.

   И лишь сегодня утром стало доподлинно известно: бауманский авторитет должен непременно появиться в стрелковом тире. Причем за рулем «Форда» наверняка должен оказаться Глодин, один из немногих людей, которым Ваннер-Бобон действительно доверяет. И у Глодина, и у Выгорбина есть стволы с официальным разрешением, и тот и другой ожидают возможного нападения, оба понимают, что терять им уже нечего, и потому будут защищаться до последнего…

   А стало быть, эти минусы можно и должно перевести в плюсы.

   Они ожидают стрельбы? Она будет, и любой человек, окажись на их месте, начнет стрелять в ответ. Но тут, по замыслу киллера, и должно прозвучать его веское слово…

   Вдруг со стороны бетонного забора, за которым прятались пацаны, послышался тихий свист, что означало: «готовься». Киллер привычно взвесил в руке автомат, снял его с предохранителя и осторожно взглянул вниз. Огромный серебристый «Форд» показался на узкой дороге со стороны шоссе. Сейчас он минует пустырь, проедет метров двадцать и свернет направо, в сторону неприметного одноэтажного строения – тира.

   Киллер свистнул в ответ – спустя несколько секунд в отверстии, загодя выдолбленном в бетонном заборе, показался тупой ствол «калашникова». Еще мгновение – и он выплюнул в сторону «Форда» сгусток ярко-оранжевого пламени. Машина Ваннера резко остановилась, словно наехав на невидимое препятствие, и спустя секунду со стороны «Форда» раздались ответные одиночные выстрелы.

   Расчет киллера оказался блестящим: пацаны, которые вели огонь из-за бетонного забора, лишь отвлекали на себя внимание пассажиров «Форда», создавая шумовой эффект. Прицельно стрелял один он, киллер. Впрочем, тут, стоя на крыше гаража и стреляя из автомата с бедра вниз, мудрено было промахнуться. Он выпустил в крышу «Форда» весь рожок, тридцать три патрона – машину буквально изрешетило пулями.

   Вся операция заняла не больше минуты. Швырнув ставший ненужным автомат, киллер пружинисто спрыгнул с крыши и бросился в сторону от гаражей – туда, где, как он знал наверняка, его поджидала молочная «девятка», загодя угнанная на этот случай. Ржавые коробки гаражей, длинный бетонный забор, унылый пустырь, мертвое пространство, забранное в жесть и бетон, отделяющее его от спасительной дороги. А вот и дверца машины, загодя открытая…

   – Давай! – Плюхнувшись на сиденье, киллер кивнул водителю – все в порядке, поехали.

   Через несколько секунд «девятка», описав полукруг, уже выезжала на Волоколамское шоссе…

Подмосковье, Балашиха, 21 января, 9 часов 10 минут

   Единственный среди чеченцев вор в законе 38-летний Султан Даудов в то утро со своим телохранителем Дерябиным ехал в аэропорт, чтобы улететь в Крым на встречу с одним из местных авторитетов. Однако по пути Султан решил заехать в Балашиху в фирму «Росинтер» по делам.

   Когда их джип остановился у дверей фирмы, Султан приказал своему телохранителю выйти и проверить, все ли спокойно. Дерябин вышел из машины первым и вошел в здание офиса. Султан на несколько минут задержался с водителем в машине. Телохранитель не появлялся. Султан начал нервничать, он посмотрел на свои часы – до вылета оставалось мало времени. Они могут опоздать. Ладно, время раннее, вряд ли будет засада. Султан вышел из машины, вошел в двери офиса и скрылся за ними. В тот момент, когда он хотел открыть дверь приемной офиса, его встретил шквал автоматной очереди. Султан упал сразу.

   Тем временем один из стрелявших подошел и выстрелил Султану в затылок. Другой киллер выскочил на улицу и начал стрелять по машине. Но водителю джипа повезло – пуля попала ему в бедро и он успел на большой скорости уехать.

Москва, Центр, 22 января, 12 часов, совещание спецслужб

   Майор Владимир Лучин сидел на секретном совещании своего управления и внимательно слушал докладчика. Совещание проводилось в кабинете генерала Березкина. Среди приглашенных, помимо полковника Цветкова, были несколько оперативников из управления по разработке и пресечению преступных структур ФСК, в котором служил Лучин, а также из аналитического управления.

   Доклад делал майор Надеждин, один из главных аналитиков по организованной преступности.

   Лучин слушал докладчика очень внимательно. Предстояла разработка важнейшей операции, в которой он должен был участвовать и играть одну из ведущих ролей.

   Тем временем майор Надеждин продолжал свой доклад.

   – Сейчас в столице, – говорил он, – представлено более тридцати преступных группировок. Москва была тогда поделена между группировками и бригадами. Юг и юго-запад контролируют ореховская, солнцевская, восток – измайловская, центр города держат таганская, бауманская группировки. На севере работала коптевская. Кроме этого, были и небольшие бригады – из Останкина, Медведкова, Сокольников.

   Помимо этого, в Москве действуют и несколько группировок, сформированных по национальному признаку. Это чеченская, грузинская, армянская, азербайджанская и другие.

   В столице имели свои интересы и подмосковные группировки – подольская, люберецкая, долгопрудненская, одинцовская.

   В городе стали появляться приезжие – казанская, красноярская, кемеровская, новокузнецкая и курганская организации. Все они находились пока в тени, то есть никакого самостоятельного дела в Москве не имели, кроме, пожалуй, новокузнецкой. Те сразу заявили о себе как о самостоятельной единице, никого не боящейся, пытающейся поставить под свой контроль многие другие структуры. Приезжали на стрелку, начинали стрелять – в общем, на крови делали свой авторитет.

   Крупных группировок пока две. Самый большой вес имеют так называемая ореховская преступная группировка во главе с авторитетом Сергеем Тимофеевым по кличке Сильвестр, и бауманская, во главе которой до убийства стоял вор в законе по кличке Глобус. Проанализировав имеющиеся у нас материалы, мы пришли к выводу, что для нашей дальнейшей операции наибольший интерес представляют ореховская и бауманская группировки. Между ними существует конфликт по поводу раздела сферы влияния – ночной клуб «Арлекино».

   Конфликт по этому клубу назревал давно и сейчас находится в высшей стадии. Теперь фактически решается вопрос, кто кого «положит» первым. Кроме того, бауманцев поддерживает известный авторитет Отари Квантришвили, выдающий себя за крестного отца московской мафии. Кстати, по оперативным данным, Отари имеет прочные связи в Главном управлением внутренних дел Москвы, а также среди ответственных работников МВД. Встречался Отари и с некоторыми представителями Службы безопасности Президента…

   – Я в курсе, – перебил его Березкин, чтобы майор не заострял внимание на встрече Отари с одним из руководителей Службы безопасности Президента. Генерал прекрасно знал об этой встрече, и хотя представитель Администрации Президента оформил ее как деловую и представил подробный отчет, у Березкина были сомнения по поводу истинных целей контакта.

   Аналитик замолчал. Березкин продолжил:

   – Ну что же, думаю, всем ясно: основная операция будет проходить вокруг Отарика и Сильвестра. Что у нас по агентурным связям? – обернулся он к своему заместителю полковнику Цветкову.

   – У нас есть два агента, – ответил тот. – Один – информатор, второй просто внедрен в ореховскую группировку. Внедренным я рисковать не хочу. Мы имеем на этот счет другие планы. Вы в курсе…

   Генерал кивнул головой.

   – А вот агент мог бы нам пригодиться, – продолжил Цветков.

   – Что с твоими людьми? – Генерал перевел взгляд на Лучина.

   – Мои люди, – Владимир, тяжело вздохнув, встал, – полностью завязли в конфликте с местным криминальным авторитетом того города, откуда они приехали. В настоящий момент один из них находится в Москве и ожидает наших указаний о привлечении своих боевиков.

   – Я думаю, – заговорил генерал, – операцию по внедрению этих людей в ореховскую группировку можно начать. Попробуйте через агента свести своего человека с Сильвестром.

   – Таким образом, мы можем сказать, что операция у нас уже начинается. Я попрошу вас, – обратился генерал к Цветкову, – разработать полный план операции. До завтра сделаете?

   – У меня план уже готов, – привстал полковник. Он протянул Березкину папку с бумагами. Генерал открыл папку и быстро просмотрел содержимое.

   – Ну что же, очень хорошо, – кивнул он. – Заместителем полковника Цветкова по операции и непосредственным координатором назначается майор Лучин. Я попрошу вас, товарищ майор, очень внимательно отнестись к своим обязанностям. Мы проводим один из первых экспериментов, на который получено согласие руководства, поэтому провала этой операции допустить нельзя.

   – Провала не будет, товарищ генерал, – ответил Лучин.

   – Хорошо. Тогда все в рабочем порядке. И главное, согласуйте наши действия с коллегами по линии Министерства внутренних дел.

   Генерал встал, показывая, что совещание окончено. Через несколько минут все разошлись по рабочим местам.

Авторитет

   Вот уже неделю Андрей Прохоров, бывший офицер Российской армии, а ныне криминальный авторитет из провинциального города Уральска, находился в Москве. Дни он проводил в однокомнатной квартире, которую снял недалеко от центра. Вечерами посещал увеселительные заведения столицы – ночные клубы и казино. Конечно, жизнь в Москве очень отличалась от быта его небольшого городка.

   Андрей ловил себя на мысли, что всего за неделю он привык к красивой столичной жизни, и возвращаться в захолустье ему не хотелось. Но он прекрасно понимал: чтобы жить в Москве, нужно иметь средства к существованию, и немалые.

   Андрей сидел около телевизора и время от времени поглядывал на часы. На сегодня была назначена встреча с майором ФСК Лучиным, который начинал свою службу в том самом маленьком уральском городке. Наконец он услышал звонок в дверь.

   Подойдя к ней, Андрей посмотрел в «глазок» и увидел улыбающегося Лучина.

   Майор вошел и протянул руку.

   – Отдыхаешь, Андрей? – спросил он. – Пойдем чайку попьем…

   Они прошли на кухню. Андрей достал чашки и включил чайник.

   – Ну, как тебе столица? – спросил Владимир, усаживаясь за стол.

   – Красивая тут жизнь, с нашей не сравнить! – ответил Андрей.

   – Как твои ребята?

   – Позавчера звонил, вроде там все нормально.

   – Я тебе вот что хочу сказать. Твоя кандидатура утверждена, будем работать вместе. Все «инстанции» дали «добро». Так что скоро вызовешь своих ребят и начнете разбираться с местными авторитетами.

   – Да, бандиты у вас живут красиво, – вздохнул Андрей. – Особенно никто и не скрывает, кто он есть…

   Лучин внимательно посмотрел на него.

   – А с чего ты это взял?

   – Да был я в нескольких ночных клубах. Так они, как мне кажется, даже хвастают друг перед другом, что они бандиты. Ходят стриженые, одеты в черное, цепи, браслеты, распальцовка… А разговаривают как! Братан, базар…

   – Это мода сейчас такая, – улыбнулся Лучин. – Со временем она, я думаю, пройдет, и бандиты исчезнут.

   Андрей улыбнулся:

   – С трудом верится…

   – Так, а мы на что?

   – Я понимаю… Ладно, поживем – увидим.

   – Я хочу тебе сказать, – продолжил Лучин, – плохой ты хозяин – чаем гостя не угощаешь!

   Андрей выключил огонь под кипящим чайником и стал готовить заварку. Лучин продолжил разговор:

   – Вызывай своих ребят в Москву, есть для них работа.

Адвокат

   Вернувшись после судебного заседания домой и легко поужинав, я решил посмотреть какой-нибудь фильм. Подвинул к себе ящичек, где у меня лежали кассеты, и стал перебирать их. Остановился на фильме «Однажды в Америке». Хотя я его неоднократно смотрел, но этот фильм расслаблял меня, давая возможность поразмышлять. Я вставил кассету в видик и включил воспроизведение. Подошел к бару, решив выпить чего-нибудь легкого. Выключив два мобильных телефона, я достал бутылку джина «Гордон», плеснул в стакан немного, разбавил тоником, выжал немного лимонного сока и добавил чуть-чуть ликера «Киви». Бросил в стакан кусочек льда и, развалившись в кресле, стал следить за развитием событий на экране телевизора.

   Было около половины первого ночи, когда неожиданно запищал пейджер. Я взял его и посмотрел на экран. Там высветилось: «Включи мобильный телефон!»

   Я тут же взял мобильник.

   – Добрый вечер, – услышал я взволнованный голос. – Я от Алексея Кретова звоню. Алексея «приняли».

   – Где, кто?

   Первой моей мыслью было, что его задержали в той гостинице, где сегодняшним вечером проходила встреча. Я назвал гостиницу.

   – Там? – спросил я.

   – Нет, в другом месте. Он сейчас в сорок шестом отделении милиции находится. Вы можете приехать?

   – Конечно, могу. А где это отделение?

   – На Ордынке.

   Вскоре я несся на Ордынку.

   С Алексеем Кретовым я был знаком около года. Порекомендовал меня ему знакомый коммерсант Григорьев. Тогда он мне представил Кретова как руководителя частной охранной структуры. Но на самом деле Кретов был владельцем нескольких коммерческих структур и охранной фирмы, впрочем, никаких официальных должностей там он не занимал. Даже в ЧОПе был оформлен простым охранником. Я понимал, что светиться он не хотел, а охранником оформился, чтобы официально носить оружие. Кретов был близко и хорошо знаком с московскими криминальными авторитетами и пользовался у них большим уважением. Я предполагал, что на самом деле Кретов руководил ОПГ, или бригадой.

   Он сразу заключил со мной соглашение об обслуживании, причем копию нашего договора постоянно возил с собой, затем я выдал ему персональную карточку адвокатской защиты, в которую были вписаны моя фамилия и телефоны. Кроме того, по условиям нашего договора, я ежемесячно выписывал на его имя ордер, который, в свою очередь, я возил постоянно, и, кроме того, он передал еще один мобильник, который у меня был включен круглосуточно. Пару раз я выезжал ночью, когда у Алексея были проблемы – один раз с гаишниками, другой раз с ОМОНом, который устроил шмон в одном из ночных клубов. Каждый раз все проблемы решались легко. Но мне казалось, что Алексей ожидает более серьезных неприятностей. Похоже, они наступили.

   «Но у меня же нет с собой никаких документов! – подумал я. – Вернее, мои документы всегда при мне, а ордера нет, даже чистого бланка! Единственное, что я могу, – узнать, в связи с чем задержали Алексея».

   Раздался еще один звонок. Тот же самый голос дал информацию:

   – Его тут допрашивает следователь, фамилия Смирнов. Алексей выдал себя за охранника частного детективного агентства. При нем нашли ствол и документы.

   Вскоре я подъехал к небольшому дворику, где стояло несколько милицейских машин. У входа в отделение узнал знакомый джип. Из машины тут же выскочили двое парней. Они подбежали ко мне и поздоровались.

   – Алексей в тридцать шестой комнате. Смирнов его допрашивает, – сказали они.

   – Так за что его взяли? – спросил я.

   – Мы сидели в гостинице, – парни назвали гостиницу, – отдыхали. Вдруг начался шмон. Омоновцы ворвались. У Алексея ствол нашли, и Гарика забрали вместе с ним. Короче, их сейчас допрашивают. Поможете?

   – Это моя работа, – коротко ответил я и направился в отделение милиции.

   Подойдя к дежурному, обратился к нему:

   – Привет, начальники! – Я произнес это со свойской интонацией, как будто сам был сотрудником милиции. Дежурный офицер бросил на меня взгляд и снова склонился над журналом, записывая что-то. – Где тут охранника задержали из гостиницы?

   – На втором этаже. Смирнов его допрашивает, – ответил дежурный.

   Вскоре я нашел комнату с табличкой «Следователь Смирнов» и стал стучать в дверь. Но она была на замке и обита дерматином, так что стук был еле слышен. Я стал барабанить сильнее. Через несколько секунд дверь открылась, и показалось испуганное лицо мужчины. Я заглянул в кабинет. Алексей сидел за столом.

   Мужчина был испуган. Конечно, испугаешься – кто в такое время решится изо всей силы барабанить в дверь кабинета в отделении милиции? Скорее всего, он решил, что приехало какое-то начальство.

   Я тут же перешел в наступление. Достав свое удостоверение – красную книжечку, на которой было написано «Московская городская коллегия адвокатов», я строго спросил я:

   – По какому праву вы его задержали?

   Следователь замялся. Алексей понял, в чем дело, неожиданно встал и подошел к двери.

   – Все нормально, – сказал он. – Меня уже выпускают. Я обо всем договорился!

   – Да? Действительно так? – спросил я.

   Следователь закивал головой:

   – Да. Небольшая формальность осталась, сейчас он подпишет…

   – Хорошо, – сказал я, видя, что Алексей был в хорошем настроении. Он подошел к столу, подписал какую-то бумагу и направился к выходу из кабинета.

   Мы стали спускаться вниз.

   – Так за что тебя взяли? – спросил я.

   – Потом все расскажу.

   Мы прошли мимо дежурного офицера. Тот посмотрел на Алексея.

   – Тебя отпустили, что ли, охранник? – спросил он.

   Алексей кивнул.

   – Отпустили, отпустили, – ответил за него я, придерживая Алексея за рукав, как делают обычно оперативники, освобождающие своих подшефных.

   Вскоре мы вышли на улицу. Ребята подбежали к нам и стали обнимать Алексея.

   – Все, пацаны, поезжайте! – сказал им Алексей и повернулся ко мне: – Я как-то неспокойно себя чувствую.

   – Поехали, я тебя провожу.

   – Одну минуту!

   Мы увидели, как из другого выхода отделения выводят Гарика. Это был телохранитель Алексея. Он был в наручниках, лицо в крови. Гарика повели в сторону милицейской машины. Алексей поднял руку со сжатым кулаком, что-то наподобие жеста кубинских революционеров – мол, фашизм не пройдет!

   Мы сели в мою «БМВ».

   – Куда поедем? – спросил я, посмотрев на часы. Было около половины пятого утра.

   – Давайте где-нибудь позавтракаем! – предложил Алексей.

   Вскоре мы остановились у ночного кафе. В зале было много людей. В основном – девчонки с молодыми ребятами. Они то ли завтракали, то ли поздно ужинали. Судя по всему, они пришли из ночных дискотек и клубов. Многие говорили по мобильным телефонам, обмениваясь информацией, как они провели вечер.

   Мы сели за столик. Заказав омлет с двойным кофе и по стакану сока, мы стали завтракать.

   – Так как тебя задержали? – спросил я.

   – Мы в ресторане сидели. Вдруг ворвались омоновцы, стали всех шмонать. У меня ствол был и у Гарика. Правда, у меня было разрешение на ношение оружия, чоповское. А у Гарика разрешения не было. Нас «приняли», отвезли в отделение милиции. Следователь попался лох. Я его развел, и он меня выпустил.

   – Но как же он тебя выпустил? Ты же почти в розыске!

   – Да вот так. Выпустил, и все.

   – Ну ладно. Знаешь, что я хочу тебе сказать? Чувствую, что после того, как он тебя выпустил, все же может начаться шмон. Может быть, тебе лучше уехать?

   – Я подумаю, – сказал Алексей. – Может, и уеду.

   На следующий день позвонил Алексей.

   – Тут вот какое дело, – сказал он. – Действительно, поднялся шмон. Меня уже ищут, а следователя, который меня освободил, допрашивают.

   – Кто?

   – Сам понимаешь кто, – ответил Алексей, намекая на ФСБ. – Так вот, парня надо выручить. Ты не можешь как-то забросить расписку? Я тут ее написал, чтобы ему как-то легче было.

   – А как я это сделаю? Если тебя в розыск подали, меня тут же могут задержать на предмет получения от меня информации о твоем местонахождении.

   – Я не в розыске, а только в разработке. У меня по этой теме точные сведения, – сказал Алексей и добавил: – Придумай что-нибудь! Ты же адвокат, в конце концов!

   – Хорошо. Пусть от тебя привезут расписку, постараюсь ее передать в ментовку.

   Примерно через час ко мне приехал нарочный от Алексея с листком бумаги, на котором было написано: «Я, Алексей Кретов, получил обратно от следователя Смирнова пистолет системы "макаров", номер… и десять тысяч долларов». «Все понятно, – подумал я, – ни пистолет, ни десять тысяч долларов Алексей, конечно, обратно не получал».

   Теперь нужно было придумать, как эту расписку передать. Я долго размышлял, но никакой идеи в голову не приходило.

   Я сел в машину и поехал к сорок шестому отделению милиции. Остановив машину неподалеку, продолжил перебирать в уме возможные варианты. По тротуару возле отделения милиции шли люди. И тут мое внимание привлекла девушка, которая шла не спеша и ела мороженое. Я решил обратиться к ней. Ведь если сам занесу расписку, то меня могут задержать. А так – пришла незнакомая девушка… Попробовать можно!

   – Девушка, можно вас на секундочку?

   Она подошла к машине.

   – Отличная погода! – улыбнулся я.

   Девушка улыбнулась в ответ.

   – У меня к вам небольшая просьба. Мне нужно записку в отделение милиции передать. Я сам этого сделать не могу по некоторым причинам. Не могли бы вы мне помочь? Хотите, я вам заплачу?

   – Ну что вы! – улыбнулась девушка. – Я могу это сделать бесплатно. А что за записка?

   – Да это, собственно, не записка, а расписка, что мы получили деньги от сотрудника милиции. У него сейчас неприятности, и ему нужно помочь.

   – Хорошо, давайте вашу расписку! – сказала девушка. – Что я должна сделать?

   – Вы, когда войдете, просто положите эту расписку в дежурную часть и сразу идите обратно. Только я вас очень прошу – ни в какие разговоры не вступайте!

   – Хорошо, я все так и сделаю.

   Девушка взяла расписку и направилась к отделению милиции. «Смелая!» – подумал я.

   Включив двигатель, я стал ждать. Главное – увидеть, как она выходит. Если я ее увижу, то сразу поеду. А вдруг ее задержат? Тогда, как только покажется кто-то из сотрудников милиции, я сразу же уеду. Самое главное – передать эту расписку.

   Минут через пять в дверях появилась девушка. Она шла так же неторопливо и спокойно. «Интересно, – подумал я, – успели уже прочитать расписку?»

   Когда она отошла от отделения милиции метров на пятьдесят, неожиданно на крыльцо выскочили два милиционера и, увидев ее, хотели окликнуть.

   – Девушка, – сказал я, – садитесь в машину!

   Почувствовав по моему тону, что случилось что-то неладное, она подбежала и села на переднее сиденье. Я тут же нажал на газ. В зеркале заднего вида видел, как милиционеры рванулись к милицейскому «уазику». Точно, сейчас будет погоня!

   Но я уже ехал на большой скорости. Через минуту свернул в один из переулков, затем еще в один.

   Девушка удивленно смотрела на меня.

   – Что, за нами кто-то гонится? – спросила она.

   – Нет, это просто мера предосторожности, – ответил я. Остановил машину и вышел.

   Мы оказались на Октябрьской площади, рядом с популярным кафе.

   – Пойдемте выпьем кофе с пирожными, – предложил я.

   Мы сели за столик, и я стал внимательно рассматривать девушку. На вид ей было лет двадцать, темные длинные волосы выделяли ее голубые глаза на фоне немного смуглой кожи. С фигурой у нее было все в порядке. Одета просто: короткая кожаная куртка и синие джинсы.

   Заказав несколько пирожных и две чашки кофе, я узнал, что девушку зовут Нелля, что она учится в юридическом.

   – Надо же! Значит, мы с вами коллеги!

   – А вы юрист?

   – Да, я адвокат.

   – Мне очень нравится профессия адвоката, – улыбнулась Нелля.

   – Вы очень смелая и отчаянная.

   – Почему вы так решили?

   – Ну как же – понесли записку в отделение, тем самым помогли одному из моих клиентов. Теперь я ваш должник.

   – Ну что же… Чем долг отдавать будете? – кокетливо улыбнулась Нелля.

   Я, не поняв ее, полез в карман, чтобы достать бумажник. Но Нелля, замахав руками, сказала:

   – Нет, что вы, деньги мне не нужны.

   – А что вы хотите?

   – Если честно… – задумалась девушка. – Пока ничего.

   – Нелля, вы отчаянный человек и мне понравились. Вот моя визитная карточка. Если у вас будут какие-то проблемы – звоните!

   Через несколько минут мы простились. Я поехал домой.

   Вскоре я забыл об этой встрече. Но я тогда не знал, что через какое-то время Нелля напомнит о себе, позвонит мне, и жизнь сведет нас с ней достаточно близко. Но об этом – позже…

Сыщик

   Оперативник РУОПа Максим Калинин подъехал к месту работы без четверти десять. Поставив свою бежевую «шестерку» напротив здания, у троллейбусного парка, он перешел улицу и направился к входу. Войдя в вестибюль, Максим поздоровался с дежурным офицером, стоящим у дверей, и собрался пройти дальше, но тот неожиданно окликнул его:

   – Одну минуточку!

   Максим оглянулся и подошел к дежурному.

   – Предъявите, пожалуйста, ваши документы, – сказал милиционер.

   Максим достал свое удостоверение сотрудника РУОПа, раскрыл его и протянул дежурному. Тот, в свою очередь, внимательно рассмотрел фотографию, наклеенную на удостоверении, проверил подпись. Наконец вернул удостоверение, взял под козырек и растянул губы в улыбке.

   – Прости, коллега, – сказал он, – просто я тебя не знаю, ты ведь у нас не больше месяца работаешь?

   Максим утвердительно кивнул головой.

   – Организация у нас серьезная. Поэтому требуется проверка всех новых лиц, – продолжал дежурный. – Так что не обижайся…

   Дежурный похлопал Максима по плечу.

   Максим положил удостоверение обратно в карман и пошел своим путем. Поднявшись на третий этаж, он подошел к двери пятого отдела. Здесь, собственно, Максим и работал.

   Пятый отдел РУОПа, созданный меньше года назад, занимался делами, в которых фигурировала элита криминального мира. Сотрудники отдела участвовали в разработке и задержании уголовных авторитетов и воров в законе, не занимаясь более мелкими представителями этой категории. Сначала в отделе было всего шесть человек, но теперь число сотрудников увеличилось.

   Возглавлял пятый отдел Федор Михайлович Рыбкин, в прошлом подполковник милиции, ветеран МУРа.

   Неожиданно дверь открылась, и в комнату вошел Рыбкин.

   – Так, – сказал он, оглядев с ног до головы Юрия, который как раз в этот момент ставил банку на шкаф после очередного приема жидкости внутрь, – значит, после вчерашнего работать тяжеловато будет?

   – Товарищ подполковник, – начал оправдываться Юрий, – вчера день рождения жены был, вот мы с ребятами…

   – А что, из ребят кто-нибудь еще был? – повысил голос Рыбкин.

   – Только Сашка с Олегом и я… Николай вчера на дежурстве находился…

   – Значит, сегодня только Николай в рабочем состоянии, – констатировал Рыбкин.

   – Почему? Еще Сергей Мальков.

   – А где он, кстати? – поинтересовался подполковник, оглядев сотрудников.

   – У него же сегодня первый рабочий день после отпуска, – пожал плечами Николай.

   – И почему же он так опаздывает в свой первый рабочий день, интересно было бы узнать? Может, собирается продлить свой отпуск? – тоном, не предвещающим ничего хорошего, осведомился Рыбкин.

   – Нет, он вчера звонил, сказал, что сегодня обязательно выйдет, – заступился за коллегу Олег. – Может, он того… в пробку попал?..

   – Ну и работнички! – покачал головой Рыбкин. – Ладно, как только приедет Мальков, пусть ко мне зайдет. И ты, Максим, и все остальные, – неожиданно продолжил подполковник, – срочно на совещание к руководству.

   Москва, Ваганьковское кладбище, 22 января, 12 часов дня К полудню главная аллея и небольшая площадь у входа на кладбище были забиты народом. Люди пришли проводить в последний путь известного боксера Олега Каратаева, убитого две недели назад в Нью-Йорке.

   Свежевырытая могила была окружена народом со всех сторон. Венков и цветов было столько, что рябило в глазах.

   Присутствующих на похоронах можно было легко поделить на различные категории – сюда пришли спортсмены, тренеры, бизнесмены, журналисты, а также люди с явно криминальной внешностью и представители правоохранительных органов, наблюдающие за обстановкой и снимающие происходящее на видео.

   Позже в своих отчетах журналисты напишут, что проводить Каратаева в последний путь пришел весь цвет криминального мира столицы. Но, пожалуй, самый большой интерес со стороны журналистов и сыщиков был проявлен к одному из присутствующих.

   Это был мужчина средних лет, высокого роста, широкоплечий, с массивной шеей и громоздкой, но удивительно подтянутой фигурой. Последнее выдавало его принадлежность к спортивному миру.

   Мужчина стоял без головного убора. Его череп уже начал лысеть, оставшиеся волосы были цвета воронова крыла, черты лица были характерны для выходца с Кавказа. То, что мужчина почти всю панихиду простоял в головах у покойного, рядом с его родственниками, с безутешной вдовой, наводило на мысль о том, что мужчина тесно знаком с убитым и узы, связывающие их, были очень крепки.

   На самом деле этот человек не только распоряжался похоронами, но и с самого начала организовывал их, считая это единственным, что он может сделать для безвременно почившего друга.

   Его звали Отари. Он был основателем и руководителем Фонда социальной защиты спортсменов имени Льва Яшина, считался меценатом и бизнесменом. Во всяком случае, Отари хотел, чтобы его считали таковым. Однако, кроме подобной славы, за Отари тянулся длинный хвост слухов, из которых становилось ясно, что, кроме личины щедрого мецената, Отари носит еще одну маску. Многие считали его лидером криминального мира столицы.

   Имидж Отари как крестного отца мафии раскрутили в основном журналисты. В перестроечный период криминальная тема быстро вошла в разряд сенсационных и модных. Ею занимались многие издания. Для пишущей братии был срочно нужен живой и действующий собеседник – представитель криминальной среды нового времени.

   Понятно, что желающих пообщаться с журналистами среди криминалитета было немного. Всякие попытки журналистов выйти на первоисточники оканчивались провалом – никто из братвы не желал светиться.

   А вот Отари встретил журналистов, как говорится, с распростертыми объятиями. Он стал охотно раздавать свои интервью, стараясь преподнести себя публике обаятельным человеком, кем-то сред�