ЭПИЛОГ
Прошло четыре месяца после побега моего клиента Андрея Соколова из следственного изолятора. За это время все немного успокоилось. Я не обладал никакой информацией по этому делу.
Я продолжал работать адвокатом по другим уголовным делам. Желания появляться в этом следственном изоляторе, откуда сбежал мой клиент, у меня не было никакого. Поэтому, когда я брался за очередное дело, я прежде всего узнавал, где сидит клиент. Если он сидел в том следственном изоляторе, откуда сбежал Андрей, то я старался найти какую-либо причину, чтобы отказаться от этого дела.
Однажды в конце года я получил повестку. Мне нужно было явиться в качестве свидетеля в городской суд. Сначала я был очень удивлен. Но когда я позвонил судье, то узнал, что меня вызывают по делу о побеге из следственного изолятора.
— Так что, его поймали? — спросил я судью.
— Придете на суд — все узнаете, — ответила судья, не вдаваясь в подробности.
«Интересно, — думал я, — а вдруг его поймали? А вдруг его заставят что-либо на суде против меня сказать? Он скажет, например, что адвокат участвовал в подготовке побега... Ему-то что — его все равно поймали. А оперы могли пообещать ему что-нибудь за такое заявление. Так меня могут и в зале суда арестовать!»
Наконец настал день суда. Суд находился недалеко от станции метро «Преображенская».
Остановив машину, отключив мобильные телефоны и оставив их в машине, я вошел в здание и поднялся на третий этаж.
Суд уже начался. Я остановился у двери. Около кабинета сидели двое спецназовцев в черной форме, с автоматами. Вероятно, они кого-то охраняли. «Наверное, — подумал я, — Соколова все же поймали. Вот сейчас мы и увидимся... Да, как бы мне не пришлось... Нет, не надо думать о плохом!»
Я уселся на скамью. Конвоир посмотрел на меня внимательно.
— Вы свидетель? — спросил он.
— Да.
— Постучите, выйдет секретарь, чтобы в зале знали, что вы пришли.
Я так и сделал. Дверь приоткрылась, и в щелочку выглянула симпатичная девушка лет двадцати двух.
— Я свидетель. — Я назвал свою фамилию. — Вот моя повестка.
— Очень хорошо, — улыбнулась секретарь. — Сейчас вас вызовут. — Она исчезла за дверью.
Я стал ждать вызова. Вскоре дверь снова открылась, и я услышал громкий голос, называющий мою фамилию.
— Войдите в зал!
Я молча вошел в зал. Первым делом я бросил взгляд на скамью, обнесенную решеткой, где сидел один человек. За решеткой сидел незнакомый парень лет тридцати, худощавый, темноволосый, подстриженный почти под ноль. Он сидел, низко опустив голову. Я пытался всмотреться в его лицо, стараясь понять, может, это все-таки Андрей. Может, он сделал себе пластическую операцию? Но мои размышления были прерваны окриком судьи:
— Товарищ свидетель, вы потом будете рассматривать обвиняемого. Подойдите к столу и распишитесь.
Я подошел к столу и поставил свою подпись под текстом, где говорилось, что я обязуюсь давать правдивые показания. Затем я подошел к специальной трибуне, за которой давали показания свидетели, и посмотрел на судью.
Судье было лет пятьдесят или чуть больше. По обеим сторонам от нее сидели народные заседатели. Справа сидел мужчина в прокурорском мундире с погонами майора, слева — девушка-адвокат.
Сзади, в зале, сидели парень с девушкой. Лицо парня показалось мне знакомым. Там же сидели еще какая-то девушка и женщина в большом цветастом платке, видимо, приехавшая откуда-то из провинции, с заплаканным лицом. Время от времени она утирала слезы ярко-белым платком.
— Давайте уточним, — сказала громко судья, — ваши фамилию, имя, отчество и место жительства.
Я назвал нужные данные.
— Кем вы работали... — судья назвала дату.
— Я работал адвокатом, — ответил я.
— Посмотрите, пожалуйста, на человека, сидящего на скамье подсудимых, и скажите, знаете вы его или нет.
Я обернулся и еще раз внимательно посмотрел на парня за решеткой. Я отрицательно покачал головой.
— Вы его знаете? — еще раз спросила судья.
— Я его не знаю, ваша честь, — ответил я, — и раньше никогда не видел.
— Подсудимый Быстров, а вы что можете сказать? Вы знаете этого человека или нет?
Подсудимый поднял голову, посмотрел на меня.
— Нет, не знаю, — сказал он.
— Это адвокат Соколова, — пояснила судья.
— Вы раньше его видели?
— Нет, никогда не видел.
Судья продолжила, обращаясь ко мне:
— Что вы можете сказать по поводу последних дней работы с вашим клиентом? Что он вам говорил? Посвящал ли он вас в планы своего будущего побега?
Такой вопрос был слишком наивным для опытного судьи. Да, конечно, он меня посвящал! Никто ведь так не скажет!
— Конечно, не посвящал, — ответил я. — Для меня его побег был полной неожиданностью.
— Что вы еще можете сказать по поводу ваших разговоров и взаимоотношений с ним?
— Извините, ваша честь, — сказал я, — тут мы касаемся одной щекотливой темы...
Судья удивленно посмотрела на меня.
— Какой еще темы?
— Существует так называемая адвокатская тайна. Я работаю со своим клиентом и обязан соблюдать адвокатскую тайну, не разглашать содержание наших бесед.
— Какая еще адвокатская тайна? — раздраженно перебила меня судья. — Нас не волнуют формы и способы защиты, которые вы собирались применять в деле вашего клиента. Нас интересует все, что касается его побега. И потом, судье лучше знать, где адвокатская тайна, а где ее нет.
— Ваша честь, — неожиданно заговорил прокурор, — у меня тоже есть несколько вопросов к свидетелю.
— Пожалуйста! — сказала судья.
— Скажите, свидетель, как вы вышли на своего подзащитного Андрея Соколова?
— Позвонил мой коллега адвокат, сказал, что он уезжает в отпуск, и предложил взять его клиента.
— Андрей Соколов не называл вам такие фамилии, как Сидоров, Аметистов или другие?
— Нет, не называл.
— А почему вы взялись защищать своего второго клиента, Дениса Пирогова?
— Андрей Соколов попросил.
— Почему вы ему не отказали?
— А почему я должен был ему отказывать? — с недоумением спросил я.
— Скажите, пожалуйста, — продолжал прокурор, — после побега вы с Андреем Соколовым не общались?
— Нет, не общался.
— Он вам не звонил, не интересовался, как идут дела?
— Зачем он будет мне звонить, что спрашивать? Приберег ли я ему камеру в том изоляторе, где он сидел? — улыбнулся я.
Судья тут же сделала мне замечание:
— Товарищ свидетель, отвечайте корректно на поставленный вопрос!
— У меня больше вопросов нет, ваша честь! — сказал прокурор.
— Ну что же, — сказала судья, — у суда больше вопросов нет. Вы можете быть свободны.
— А я могу остаться в зале? — спросил я.
— Это ваше право.
Дальше были допросы сотрудников следственного изолятора. Я понял, что на скамье подсудимых находится конвоир Владимир Быстров, который и организовал этот побег. Арестован он был оперативной группой уже в родной Рязанской области.
Поработали с Быстровым достаточно плотно. Поэтому он сознался во всем — как его подкупил Андрей, как все было организовано.
Затем наступил перерыв. Многие вышли из зала покурить и просто пройтись по коридору. Я увидел паренька, который держал под руку девушку. Мне показалось, что это Денис.
Я подошел к нему и тихо сказал:
— Извините, ваша фамилия не Пирогов?
— Да, я Пирогов, — ответил парень.
— А я — твой адвокат, с которым ты так и не встретился...
— Я догадался, — улыбнулся Денис.
— Как твои дела? — Я взял Дениса за руку и отвел в сторону. — Расскажи!
— Неделю назад суд был, мне дали условный срок.
— Сколько?
— Три года.
— Давай поподробнее!
Денис тяжело вздохнул. Я снова взял его за руку и потянул на лестничную площадку. Там я достал из кармана пачку сигарет, хотя сам не курю, и протянул Денису.
Денис очень неохотно отвечал на мои вопросы. Видимо, ему было тяжело вспоминать прошедшие события. Но постепенно передо мной возникла вся картина целиком.
Сразу же после проверки выяснилось, что вместо Дениса Пирогова освободился, точнее сбежал, Андрей Соколов. После этого был допрос, который проводили работники следственного изолятора. Потом приехал следователь прокуратуры — снова допрос. Потом, вечером, его сильно избили конвоиры следственного изолятора. У него нашли тысячу долларов и записку от Андрея. Сразу все приобщили к делу. Посчитали, что деньги — это плата за то, чтобы Денис способствовал побегу, а записка — обыкновенное прикрытие, типа алиби. И все продолжалось бы в том же духе, если бы не поймали конвоира-охранника.
Задержали его спустя месяц после побега. Почти сразу тот начал давать показания. И тут, когда выяснилось, что побег был задуман с подменой и что Денис никакого участия в его подготовке не принимал, он из разряда обвиняемых, точнее, соучастников побега, был переведен в разряд свидетелей. Затем был суд по угону машины. До суда его не освободили, он так и оставался сидеть в следственном изоляторе. Суд, учитывая, что к этому времени у него уже родился ребенок, мальчик, вынес условный приговор, и Денис был освобожден из-под стражи в зале суда.
— А что с Соколовым? Не знаешь, что было дальше? — спросил я.
— Не знаю, не говорят ничего, — ответил Денис.
Заседание закончилось через несколько часов. Приговор должны были вынести в понедельник.
Я приехал на приговор, так как мне было интересно, чем кончится эта история. Суд приговорил конвоира за содействие в организации побега к восьми годам строгого режима. В отношении должностных лиц следственного изолятора было вынесено частное определение. Больше всех пострадали капитан и тот конвоир, который последним выпускал Соколова из следственного изолятора. Одному из них было предписано служебное несоответствие, другой получил серьезное дисциплинарное взыскание.
Выходя из зала суда, я встретил прокурора, который участвовал в процессе. Мне показалось, что он знает что-то еще по этому делу. Я подошел к нему, поздоровался.
— Можно задать вам пару вопросов? — сказал я.
— Пожалуйста. — Прокурор остановился.
— Вы помните меня?
— Конечно, помню.
— Я хотел бы узнать, что все-таки с Андреем Соколовым стало? Он жив?
Прокурор внимательно посмотрел на меня:
— А вы что, ничего не знаете?
— Нет...
— Его убили. Убили в Будапеште. По-моему, «Коммерсантъ» писал пару месяцев назад об убийстве предпринимателя Андрея Терехова.
— Терехова? — переспросил я.
— Он фамилию изменил. У него был знакомый, бывший кагэбэшник, он снабжал его поддельными документами. Кстати, он с помощью поддельных документов и вышел на свободу.
— А кто его убил?
— Ну, это уже вам видней! — улыбнулся прокурор. — Вы с ними общаетесь...
— Но вы-то как думаете — его наши, русские, убили?
— То ли братва, с кем он вместе работал, то ли люди Америки, которые считали, что Америку убил Соколов.
— А что, разве не он убил?
— Нет. Недавно поймали киллера, который застрелил Америку. Это все было искусственно раздуто. Кому-то Соколов дорогу перебежал. Но нас это не волнует. Америку убил не он, это мы знаем. Киллер — бывший спецназовец, побывавший в «горячих точках» на Кавказе.
— А с женой Соколова что стало?
— Она в Венгрии осталась. За другого замуж вышла, тоже, наверное, за какого-нибудь авторитета, — равнодушно ответил прокурор.
— Да, — тяжело вздохнул я, — вот, значит, как!
— Но для вас эта история хорошо закончилась. Все могло быть гораздо хуже! — добавил прокурор.
Что он имел в виду, догадаться было нетрудно...
— Вот видите, какая судьба у человека! — сказал я на прощание.
— Да, действительно, сидел бы в тюрьме — может быть, остался бы жив. А сбежал — и в земле сейчас лежит...
«В земле? — подумал я. — А вдруг это не он лежит? А вдруг Соколов инсценировал свою смерть, чтобы навсегда скрыться от людей, которые его ищут?»
— Что вы сказали? — переспросил прокурор.
— Нет, ничего... Это я о своем. Прощайте!
— А почему «прощайте»? До свидания, — улыбнулся прокурор. — Может быть, увидимся еще!